Как я закончил флотскую партшколу

у снабженцев сухое вино с подлодок, но эта кислятина мне была не нужна (хотя она тоже была марочная и импортная из соцлагеря).
Завладев заветной наградой, я после отбоя спокойно отправился на верхнюю палубу к себе в одну их боцманских баталерок, где хранились флаги расцвечивания и где обычно никого не бывало, кроме меня и северного сияния. Дело было в июне, стояли белые ночи, вопли бакланов и монотонный шум десятков кораблей не помешали мне вкушать божественный (как мне тогда показалось) напиток, покуривая сигареты «Ленинград», которые я дополнительно выторговал у этого афериста. Все это действо происходило при возлежании на штабеле флагов Советского военно-морского флота – мягонькие из чистой шерсти, чтоб быстрее сохли в бурю и шторма. В мою обязанность как старшего боцмана входило, в том числе, вывешивание по праздникам этих флагов на фалах в произвольном порядке (в виде флагов расцвечивания) и подъём блоком по команде командующего парадом: «Флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания – поднять!» - ту-ту-ру-ту-ту-ту … (это музыка такая от оркестра на пирсе). Красотища!
А флотский флаг – это вам не какое-нибудь хухры-мухры: каждый имел свое название, сообразно старославянской азбуке (рцы, аз, буки, мыслете, ферт и т.д.) и свою расцветку, а их комбинация на мачте соответствовала определенному сигналу по Своду сигналов. «Минная постановка» или там,  «Веду артиллерийские стрельбы», или «Карантинное судно» или что угодно – см. Свод сигналов.
Вот, в общем-то, и всё. Этот жлоб Малыш потом еще на меня наехал – почему я портвейн в одиночку выпил – не, ну какая скотина! А большевики с комсомольцами они все такие: лишь бы крестьянина обидеть.
Осенью он дембельнулся, следом за ним и я, но уже к Новому году. Напоследок этот без трёх минут коммунист выцыганил у меня (не помню уже за что) великолепную шинель тонкого офицерского сукна – чистая шерсть! И пришлось мне на дембель ехать в его обрезанной по самые помидоры грубой матросской шинельке, в которой я выглядел как последний портовый бомж. Но все равно Малыш остался в моей памяти очаровательным мерзавцем, я все равно его любил, как кота, который хоть и гадит тебе в тапочки, но все равно для тебя остаётся  очаровашкой…
Больше я нем не слыхал. Наверняка стал большим человеком, удачно прошел приватизацию и сидит теперь пожизненно счастливый в какой-нибудь думе.
Чего и вам всем желаю!