Елизавета всё не решалась пригласить его на доклад. Тянула время, решив применить своё обычное правило - если, что-то непонятно, то тяни время. Оторвавшись от зеркала, она дотянулась до первого, попавшегося под руку томика Симеона Полоцкого «Вертоград многоцветный» и открыла книгу наугад. Эта страница повествовала о благих делах: «Дела благая. Хотяй благо творити должен усмотряти, еже бы тогда бытии в горней благодати, ибо я ко же мертвец жива не раждает, тако дело грешников живо не бывает. Не суть жива делеса умерших душами, оле тщеты, братие, оживимся сами!» Прочитав поучение, женщина только вздохнула и непроизвольно состроила гримасу. Точно говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Смерть найдёт причину посетить даже царей: она как непреодолимая сила, приближающаяся с каждым вздохом. Смерть придёт, а с ней явятся черти и потащат её грешную душу на сковородку. Елизавета Петровна всхлипнула, жалея себя. В камине от жара треснуло полено, явно сопереживая её мыслям. Буркнул желудок, намекая на дела земные. Тишина в кабинете намекала на покой; на то, что можно, наконец, отдохнуть и углубиться в собственные мысли, но….Чернышёв.
Наконец, она позвонила в колокольчик и слабым голосом велела мгновенно подскочившему слуге пригласить генерала.
Граф и генерал-майор Захарий или Захар Григорьевич Чернышёв терпеливо ждал вызова на аудиенцию к матушке-императрице. По этому случаю, он пребывал в парадном облачении при всех регалиях. Как человек граф обладал ростом чуть выше среднего, был худощав, с простым слегка вытянутым лицом, на котором всегда присутствовала лёгкая улыбка, из-за которой даже образовались небольшие складки на щеках. Граф имел большие выразительные глаза, смотревшие на этот мир с пристальным вниманием. Томясь в приёмной императрицы, Захар Григорьевич умело скрывал свои истинные мысли от окружающих за маской благодушия. Но, особо его никто и не беспокоил, только изредка слуги подносили ему в тонком фарфоре свежий чай и вазочки с восточными сладостями, чтобы генерал не скучал. Генералу, честно говоря, было совершенно не до скуки, ибо его обуревали мысли. За последние полтора месяца, что он провёл на юге, в его сознании случился коренной перелом, сравнимый с катарсисом. Захар Григорьевич рано понял, что мир жесток и люди злые создания от природы. Мы топчем чувства друг друга, впускаем в сердце тьму и предаём друг друга. Улыбаемся ближним, но не слышим чужую боль. Только изредка в ночи к нам приходит наша душа, заставляя нас лить слёзы, которые высыхают утром.
Захара Григорьевича императрица знала, как одного из умнейших людей современности, хоть он и вольнодумствовал в масонской ложе «Девять Муз». Умный, хитрый, волевой: за покерным столом с ним лучше не тягаться. Граф предстал перед ясными очами государыни с самой лицемерной маской, на которую только способен. Он ни глазами, ни мимикой не выдал свои эмоции от теперешнего вида некогда весёлой и очень красивой женщины. Государыня умело руководила своим двором и ловко маневрировала среди политических группировок, что позволило ей удержаться на троне два десятилетия. Это о многом говорило. Она здорово умела лицемерить, ведь в её жизни хватало могущественных врагов, таких как её двоюродная сестрица Анна Иоанновна, а так же Меньшиков и Бирон. Но сейчас в её взглядах, бросаемых на генерала, Чернышёв замечал панику и неуверенность, впрочем, старательно скрываемую. Женщину обуревало чувство тревоги, возникающее из невозможности достичь желаемого. Иными словами, неудовлетворённость от жизни. Поэтому граф всем своим видом показывал, что в упор не видит, как постарела и подурнела его императрица, а, наоборот, что видит в ней всё ту же весёлую, хоть и набожную, женщину, какой она была раньше. Вот только сведения, что собирался честно изложить императрице её верный подданный, не принадлежали к числу приятных, а, скорее, к совсем плохим. Но это не тот случай, когда надо щадить душевный покой помазанницы божьей, ибо речь шла о жизни и смерти, прежде всего, самой императрицы. Для умного монарха плохие вести – информация к размышлению, для глупого – только очередные досадные неприятности. Елизавета Петровна, несомненно, относилась к умным монархам, хоть за её невинным обликом, скрывалось множество грехов. Ага, лукавые мысли могут быть не только у бесов. Чернышёв включил свою способность войти в эмоциональное состояние другого человека, прочувствовать его переживания.
Выдав императрице положенную порцию реверансов, граф, с разрешения самодержавной правительницы, приступил к докладу, стараясь не угождать собеседнице, а докладывать нелицеприятно, то есть беспристрастно. Прозвучала просьба рассказывать подробно. Поэтому, генерал начал своё повествование с самого начала, то есть, с того момента, как его небольшой отряд, состоящий из восемнадцати нижних чинов и из него, въехал в Нижегородскую губернию. До этого момента ничего интересного не случалось, если не считать передвижение по лютой распутице, а вот потом события понеслись вскачь.
- Я лично осмотрел Троицкую церковь в селе Бармино и поговорил с местными жителями, которые ещё не уехали на юг. Действительно, все оставшиеся жители села как один заявляли, что своими глазами видели говорящую икону, с которой вещал Сам Господь Бог. Премерзких чертей, что Бог продемонстрировал народу, все селяне тоже видели и содрогались от их вида. Судя по рассказам людей, черти явились по слову Господа из воздуха. Я составил множество письменных свидетельских показаний, причём показания практически не расходятся по смыслу.
- Может это происки еретиков-сектантов или староверцев? – сделала предположение императрица.
- Местный епископ также утверждал, что это всё происки Сатаны, а с иконы говорил не Бог, а Антихрист. Он призывал огнём и мечом уничтожить скверну, - ответил генерал. – Вот только всё плохо кончилось для епископа. Его разорвали на части и съели черти.
Собеседница от таких слов побледнела. Генерал заметил появившуюся бледность на лице женщины, хотя помещение освещалось обычными восковыми свечками, а не солнечным светом.
- Как съели? – глухо спросила она.
- Там всё серьёзно, матушка, - не стал скрашивать проблему граф. – Кроме того, в окрестностях Бармино и от этого села на юг до города Господа Бога, эти черти подчистую вывели всех разбойников. Съели всех. Мы, когда двигались на юг, разбойных людишек так и не узрели. Видели только группы крестьян, двигавшихся в нашем направлении. Много народа снялось с насиженных мест и двинулось на юг. Впрочем, мы не всё время двигались по тверди, хотя ту грязь и твердею трудно назвать. Мы часть пути проплыли по Волге реке, а последние двести вёрст проследовали на конях.
- Как вы знали, куда следует двигаться? – уточнила собеседница.
- В том районе на всех возвышенностях установлены указующие знаки, да и крестьяне попадались. Кто не разбегался от нашего появления, тот указывал нам дальнейший путь. Доложу тебе матушка, что те крестьяне, что нам попадались, уже стали зело храбрые и дерзкие – шапки не ломают и не кланяются.
- Что так непочтительно?
- Так Господь Бог объявил, что отменил все сословия и теперь все равны. Люди теперь все равны между собой и разумные твари тоже равны людям.
- Что ещё отменил, прости Господи, Господь Бог?
- Религию отменил, все церкви и монастыри. Деньги отменил, как и все государства. Войны тоже отменил. Рабство и людоедство отменил. Сказал, что будет управлять миром лично в «ручном режиме», а кто надумает сопротивляться и пойдёт поперёк борозды, тех Господь обещал люто истребить. Так что, матушка, надо подумать, как остановить нам эту войну, а то шутки с новым Богом плохи.
- Да, ты что, граф, поверил, что это настоящий Бог, и он сможет бросить вызов всему мироустройству? - слегка рассмеялась императрица.
- Сможет, матушка, сможет, - подтвердил генерал, с грустью посмотрев на свою императрицу. – Он уже смог. Не говорил бы я так, если бы своими глазами не видел те поселения и дороги, созданные ими, и все чудеса, что сотворены у них.
-Ах, да, продолжай граф, - кивнула императрица.
- Уже за двести вёрст до цели наш отряд преследовали днём и ночью огромные и страшные птицы, но не нападали. Таких птиц в империи сроду не водилось, но мы их видели воочию и очень их опасались. Вёрст за пятьдесят нас встретил отряд служивых людей под руководством капитана Александра Васильевича Суворова.
- Получается, что капитан Суворов изменил присяге и перешёл на сторону неизвестных? Мне всегда казалось, что Александр Васильевич чрезвычайно религиозный и преданный нам дворянин, да и его батюшка всегда был предан самодержавной власти. Как же так?
- Получается, что с нарушением присяги так оно и есть, - согласился Чернышёв. – Однако, Суворов объяснил мне лично своё решение тем, что он уверился в истинно божественной сущности существа, спустившегося с Горних Высей. А раз так, то ему совсем не зазорно служить Божественной Сущности. Суворов рассказал мне, что ему показали грядущее и дали читать книги о грядущем, которое его сильно поразило. Теперь он знает всё, что случится наперёд в триста лет. Кроме того, как оказалось, Суворов и в нашем времени чрезвычайно отличился бы на военном поприще, в конце концов, став генералиссимусом всех сил российских, и став самым почитаемым военным всех времён. Шутка ли – он, как утверждают книги пришельцев, выиграл семьдесят сражений. Вот почему все пришлые люди с таким пиететом относятся к Александру Васильевичу, что послали целую экспедицию за ним.
- Может ему показали фальшивую историю? - настаивала императрица. – Просто прельстили его фальшивыми посулами.
- Увы, матушка, - не согласился граф. – Я своими глазами видел чудовищное оружие, имеющееся на вооружении у слуг Господа Бога. И это не только черти и огромные птицы, которых сразить невозможно, это железные самобеглые устройства огромного веса. Это пушки, которые стреляют на восемнадцать вёрст. Это бронированные машины и устройства для запуска ракет, несущих смерть всему живому. Я много чего там видел, чтобы увериться, что мы имеем дело с самым грозным противником, который только есть на этой земле. И говорящие иконы видел, и живые картинки, и небольшие шкатулки, с помощью которых можно общаться за десятки вёрст. Мне даже показали живую картину, как мой отряд двигался к цели. Неведомое око следило за нами с облаков.
- Жуткие вещи говорите, граф, - промолвила императрица. – Даже не верится.
- Мне тоже не верилось, пока не потрогал своими руками и не увидел всё своими глазами, - с горечью признался граф. – Но не это главное. Как сказал мне Александр Васильевич, теперь войн не случится совсем в том виде, в каком мы войну привыкли видеть. И рыцарские поединки кончились. Впредь война станет не благородным занятием, а подлым: кто кого перехитрит и обманет. Теперь врага уничтожат за много вёрст, даже не видя его. И не только пушками или железными машинами. Сейчас, оказывается, легко уничтожить армии, города
