Ситуст-Ра: на краю тропы (1 том)

прежде. Мысль о том, что нужно все бросить и попытаться сбежать, пока не поздно, не покидала голову, назойливой мухой, докучая аруту. Ах, ты ж, несносный сын кута! Саяк выскользнул из руки, как раз в тот самый момент, когда охнос решил взлететь. Боясь, свалится и свернуть себе шею при падении, Мирт обхватил мускулистыми руками твёрдый, немного влажный, хвост ящера. Он напряг мышцы с такой неистовой силой, что казалось ещё чуть-чуть, и они полопаются, отделившись от костей, словно порванные жилы данака.
Кочевник почувствовал скопление муравьёв страха у себя на загривке, громко закричал, непроизвольно зажмурив глаза. Прыгнуть или нет, прыгнуть или нет? Ах, ты ж, никчемное охвостье кута! Поздно! Сам-Ру упивался, наслаждаясь огромными порциями страха, которые излучал молодой воин. Так жутко ему ещё не было никогда у жизни. Теперь главное не разжимать пальцев – постараться стать с ним единым целым. В лицо, срывая с головы, потрепанный походами шлем, ударил сильный поток воздуха. Голова закружилась, то ли от высоты, то ли осознания собственного безрассудства. Теперь перелом шеи, вопрос времени, нужно только набраться терпения и подождать. Взлетели к самому куполу, о таком повороте событий он как-то сразу не подумал, когда карабкался по ящеру вверх. Лишить хищника головы, затея еще, куда ни шло, но взлететь на самый вверх, фактически коснуться самой Ра-Аам – это перебор! Для кочевника привыкшего перемешаться большую часть жизни пешком, либо на спине гураму, оказаться в воздухе, да ещё верхом на охносе сродни чуду.
Мирт открыл глаза, не переставая при этом громко кричать. Сам не понимая, зачем он вдруг стал выкрикивать имена всех божеств почитаемых на просторах Периферии, коих на его памяти набралось не так много. Поэтому пришлось перечислять их по кругу. Дрожь пробирала до костей, а глаза готовы были вывалиться из орбит. Вот же, болотная гниль! И за что все это? Сам-Ру оставался глух к мольбам юноши. Аруту сжалась ещё сильнее, практически до размеров горошины - новое испытание от тёмного божества. Как же высоко! О, Ра-Аам! Охнос спикировал к верхушкам деревьев. Сильно запахло сосняком. Кисару уже готов был спрыгнуть вниз пока не поздно, но страх сковал конечности настолько сильно, что снять его теперь можно было разве, что тягловой силой десятка добрых гураму, да и то пришлось бы изрядно попотеть.
Наконец собравшись с духом, Мирт оторвал голову от твёрдого тела охноса и попытался оценить обстановку, стараясь при этом не соскользнуть вниз. Далеко позади, остался залитый кровью лагерь кисару. На небольшой поляне, плешиво торчащей среди густых зарослей, валялись распластанные трупы соплеменников. Три выживших тога, с трудом, державшихся на ногах, окружили последнего охноса. Участь ящера предрешена, но теперь это не столь важно. Неожиданно кисару почувствовал прилив сил и бодрости. Он, наконец, свободен, а значит прощай Рату и все его приспешники, включая ненавистного Рурсура! Хвала шедрости, Великой Ра-Аам!
Юноша заметил, как от кочевников отделился один из воинов и бросился догонять улетавшего ящера. Осознав тщетность попытки, кисару остановился, провожая взглядом набиравшего высоту хищника. Наверняка это Тур. Уж Рурсур, если, конечно, выжил на радость Сам-Ру, точно за ним не побежит. Мирт постарался угадать направление маршрута, которое предположительно выберет охнос. Однако, по непонятной, для кисару причине - ящер понёс случайного седока совершенно в противоположную сторону от Царогских скал, через долину Диких Голубых озёр. Вот же, мерзкий сын кута! Паника вновь охватила юношу. Кисару почувствовал, что дрожит всем телом: он не знал никого, кому бы удавалось когда-либо оседлать охноса. Даже сиронги смогли справиться только с топорисками. Очень скоро страх сменился восторгом. А незнакомое ему ощущение полёта под куполом богини вызвало бурю эмоций в аруту.
«Ну, как тебе, Рату?! А, мерзкий старик? Это ли не помощь Великой Ра-Аам! Фокуру! Теперь посмотрим, что ты скажешь потомок откета и вопры! Ха! Я ещё заставлю тебя проглотить собственный язык, никчемный прислужник Сам-Ру! Как же высоко-то! Ну, Рату, где ты там, болотная гниль? Да, так вам и надо. Всем! Попробуй теперь поймай меня. Вы все, до единого, пожалеете, поганые прихвостни темного божества, что изгнали меня из племени, особенно этот хромоногий. Я и до тебя, когда-нибудь доберусь! Что скажешь, на это, Рурсур?! А? Говоришь, что я не сын своего отца, да? Вот, получи, фокуру – ещё, посмотрим, кто кого!»
Издав протяжный, слегка надрывный крик, охнос взял курс к незнакомой кочевнику горной гряде. Очень скоро от ликования, захватившего аруту кисару, не осталось и следа. Мирт видел, как один за другим, летящие вдалеке убийцы возвращались к насиженным гнёздам. Охносы слетались к горным хребтам со всей Периферии. Разочарованные неудачной охотой, успевшие скрыться от острых мечей, ящеры, попрятались, готовясь зализывать раны. Они прекрасно знали - кисару скоро уйдут. Тога заберут павших в бою соплеменников, но грузные тела гураму останутся лежать на поляне. Вот тогда вестники Сам-Ру смогут вернуться, чтобы вдоволь полакомиться свежим мясом.
Маленькая тупоносая мордочка осторожно высунулась из зарослей. Самец кута втянул, пахнущий кровью, насквозь пропитанный смертью, воздух. Посмотрел вверх на летящих ящеров и исчез между раскидистых веток саговника. Страх неизменно довлел над любопытством. Однако скоро кут вернулся. Какое-то время, поглядывая краем глаза на кисару, он, жадно глотая, набивал желудок. Зелёный кончик хвоста мелькал среди листвы. Но как только трапеза закончилась, джунгли поглотили малыша.
С высокого скалистого обрыва за полетом молодого кисару наблюдало существо, скрытое в тени горного выступа. Внимательные глаза скользили по зеленому ковру зарослей, вычисляя траекторию движения. Охнос сидевший рядом взмахнул крыльями намереваясь взлететь, но жест руки заставил ящера пригнуть голову и замереть, дожидаясь разрешения покинуть насиженное место. Как только юный кочевник скрылся из виду, охнос поднялся к куполу, унося на спине всадника.