дворянин, увы, не казак

близких и родных отомстили. А с рассветом Оренбургский полк поднялся  и в расположение генерала Дутова отправился. Анненков остался один со своими, как выражались оренбуржцы, головорезами. Разница между отрядами огромная. Оренбуржцы –  представители казачьего  сословия. В них еще пробуждалось достоинство и доброта. А в отряде Анненкова - разношерстная толпа, сообразно своему атаману беспредельной  анархией наполненная, и только властная жестокая рука ими управлять могла.
Закончилась революционна российская эпопея, к бесславию она атамана привела, перечеркнула все его доблестные заслуги по защите отечества. И везде он обрисован как мрачная фигура. Но он еще живой и ходит с гордо поднятой головой. Впереди китайский край, и там жизнь скорее всего не рай.
Весна, кругом майская красота. Уже тепло, но не сильно жарко, и Анненков с остатками своего войска  границу пересек, по горным дорогам со своим имуществом справились кое-как. Вот она Кульджа, где его молодость прошла. Но тогда была другая пора. Он как сын великой империи и защитник отечества, а сейчас – тварь презренная. Вот такая скверная история. Борис от себя грустные мысли отгонял и на  север к реке  отряд повел. Лагерь  разбили, да тут и властные люди подкатили.
Китайские власти опасались чрезмерного наращивания на границе вооруженных людей, непрошенных гостей, которые по своим законам живут и сами себя охраняют. Представитель китайской власти к Анненкову зашел, представился и разговор повел:
- Господин генерал, я ваш лагерь осмотрел. Вы очень хорошо вооружены, а вокруг безоружные китайцы. Для нас опасно такое соседство, и здесь существует только одно средство. Вашему отряду нужно разоружиться и оружие властям сдать и только потом о вашем пребывании здесь говорить.
- Но если мы все оружие сдадим, то любой ваш китайский господин  нас грабить начнет. Или вам это  не в счет?
- Давайте обсудим создавшееся положение. У нас для этого достаточно терпения.
И пошел торг, какое и сколько оружия сдавать и какое количество для самообороны оставлять. Договорились и частично разоружились. За сданные пушки и пулеметы китайцы обещали их кормить, муки и дров периодически выделять. Лошадей оставили, конфисковать не посмели. Но Анненков, гарантируя полное разоружение, часть оружия припрятал. У него было другое стремление. Во внутреннюю Монголию уйти и на Алтае против советской власти боевые действия вести. Он отвел отряд от Кульджи к городу Урумчи и там решил отдохнуть в тиши.
Разбили лагерь на берегу реки. Вместе с Денисовым на пригорок заехали, все осмотрели.
- Смотри, какая высоченная гора, - раздались насмешливые слова начальника штаба, -  тобой не покаранная.
- Увы, прошли те года, когда я по высоченным  вершинам гулял. Да честно говоря, про  все уже забыл. А крепость перед нами приличная и хорошо охраняемая. Высокая стена, бойницы, снаружи рвом окружённая.
Анненков утвердительно махнул головой.
- Ее не стоит штурмовать, покой генерал-губернатора провинции нарушать.
- Но тогда как нам быть ? Они оружие у нас забрали, а деньги на содержание не хотят платить. - Денисов рассмеялся.
– Да их нужно просто при пугнуть.
- Ну тогда пробейся на прием к Лю-цзин-тану и скажи, что атаман недоволен задержкой жалования и не испытывайте его терпения, а то он на штурм крепости пойдет и чиновников в плен возьмет.
Денисов с конвоем в крепость помчался, а Борис к казакам вернулся.
- Ваш бродь, а что за народ в селении, прилегающем к крепости, живет?
- Да дунганы, почти как наши крестьяне. Но имейте в виду, они вероломны, злопамятны, корыстолюбивы и отъявленные воры.
Казаки засмеялись.
- Да и наши  родные просторы не лучшими людьми заселены, хотя по церковным канонам благочестия полны.
К вечеру Денисов вернулся. Он аудиенции у правителя провинции добился. Свои требования высказал и заверения получил: «Договор между казаками и китайскими властями будет исполнен в полной мере. Давайте жить в доверии». Атаман стал для китайцев неуправляемой фигурой, с которой считаться приходилось порой.
На очередном совещании Анненков поставил главный вопрос.
- Что нам делать и не получить от китайцев в нос?
Начальник штаба карту Китая на столе расстелил и свой план предложил:
- Мы здесь у китайцев как бельмо во глазу. Но увы, совершенно беззащитны и у всех на виду. Нужно более надежное место найти и из Урумчи уйти.
Анненков подумал, на карту посмотрел и решительно сказал:
- Всем отдыхать, вечером в поход отправимся и крепость Гучен будем штурмовать. Там гарнизон небольшой, и нам предстоит нетрудный бой.
На этом и порешили и, как только стемнело, в поход ушли и в предгорьях следы свои запутали. Утром к воротам крепости подошли. Их два истукана каменных охраняли. Больше они никого не увидали. Стены высокие, зубцы частые, над воротами китайский шатер, и кругом такой простор. На стены крючки с веревками полетели, по ним казаки наверх  забрались. Их полусонные охранники встретили. Часть охранников порубили, часть обезоружили, и они под дулом карабинов ворота открыли. Отряд без выстрела в крепость вошел и спящий гарнизон окружил. Для острастки постреляли  и весях китайцев разоружили.
В такой крепости можно посидеть и повоевать. На следующий день появились китайские войска. Шла огромная толпа, но со стен крепости ружейные залпы прозвучали и воинственный пыл китайцев охладили. Без артиллерийской поддержки такую крепость просто  не взять. Пришлось переговоры начинать. Китайская делегация прибыла и аудиенции у Анненкова попросила. Долго беседа шла.
- Господин атаман, мы хотели бы знать, какие ваши планы? Большевикам сдаться или продолжать с ними воевать? Но в любом случае по территории Китая вам с оружием не гулять.
- К большевикам в плен мы не пойдем, лучше здесь умрем. А что китайская сторона нам может предложить? Или вы пожелаете нас всех истребить?
- Мы предлагаем вам оружие сложить и в Пекин уехать. А дальше по желанию. Можете уехать в любую сторону. В Забайкалье или на Дальний Восток, там российский фронт недалек. -  Анненков подумал.
- Я не могу так сразу решить. Как нам быть? Надо с казаками этот вопрос обсудить.
На этом переговоры закончились и договаривающиеся стороны разъехались. Борис свой отряд построил и условия капитуляции изложил:
- Братья мои, нам предлагают сдать оружие, сесть в железнодорожный состав и отправиться на  восток. При этом обещание дав, что по  пути не будет никаких бунтов. Кто не желает уезжать, может здесь остаться. Но это уже его личное дело, как в Китае прижиться и устроиться.
Большинство казаков выразило желание уехать на восток. Там простор широк. Бесконечная Сибирь. Хотя и там бродит коммунистический зверь. Все стали готовиться к отъезду. Борис с Денисовым ушли в свою штабную коморку.
- Дорогой друг, мы с тобой много вместе воевали, не один пуд соли съели и всегда общий язык находили. Ты останешься здесь или  поедешь в Забайкалье воевать?
- Нет, воинские дела мне не хочется повторять. Я около города Урумчи у знакомого китайца  конезавод куплю. Я лошадей люблю. Буду породистых лошадей разводить и ими торговать. Дело хлопотное, но зато и прибыльное. Так что, атаман, не взыщи и на прощание меня обними.
Борис своего ординарца, сотника Евстифеева, пригласил и дрожащим голосом проговорил:
- Дорогой брат, настало время расставаться. Спасибо за верную службу.
- Ваш бродь, рад стараться. Мне жаль от вас уходить. Но видно, по-другому не быть.
- Да наша  священная война заканчивается, но славы и благополучия нам не принесла. Ты уедешь в дальние края. Вспоминай обо мне. А за верную службу тебе подарок дорогой, держи слиток золотой. Он на новом месте пригодится, позволит хозяйство прикупить и обжиться.
Он  на прощание его обнял и отвернулся. На глаз накатилась непрошенная слеза.
На следующий день разоружение отряда началось, и все, как намечали китайцы, сбылось. Безоружные казаки крепость покинули, и китайцы их к ближайшей железнодорожной станции повели. Анненков остался один, без охраны и средств существования. Да она всегда такая горькая история, коль из родных мест схлопотал изгнания. И участь его была предрешена. Здесь не родная сторона, а злобная, непонятная, китайская.
На следующий день к Борису в его скромную хибару правитель области заглянул, о том - о сем поговорил и на обед в гости к себе пригласил. Отказаться нельзя, кровная обида. Анненков в положенный срок к дому дао-таям подъехал. Привратник Бориса в зал пригласил, правитель его со своей семьей познакомил и за праздничный стол усадил. Вкусными яствами угощал и как бы между прочим намекал:
- Провинция у нас бедная, войной разоренная, да еще пришлых дополна, тяжкая жизнь настала. А у вас есть приличный золотой запас. Мы не требуем  чтобы вы нам все отдали, но хотя бы затраты на ваше содержание оплатили.
Анненков рассмеялся.
- Господин  дао-таям, да на нашем пути было столько сражений да ям. Так все, что мы имели, в пути растеряли и нищими к вам пришли. Ты уж извини.
У китайского правителя сразу потухли глаза, нищета ему здесь не нужна. Своя порядком надоела. Анненков уехал и по дороге размышлял: «Что, для ограбления он меня в гости приглашал? А коль не получилось, то скверный будет финал». Он в своих прогнозах не ошибся. Утром китайцы нагрянули, его самого и остатки штаба арестовали и в тюрьму посадили. Как китайские газеты писали, атамана за разбойное поведение и грабежи на три года за решетку упрятали.
Китайская тюрьма - это не царская палата. Везде вонь, грязь, антисанитария. И вот под конвоем в кожаных кандалах Борис по узкому коридору к тюрьме проходит. Над входной дверью нарисована тигриная голова. У нее широкая пасть и большие вытаращенные глаза. Впереди жертвенник, на котором стоит фигура тигра, высеченная из гранита. Он считался покровителем тюремных ворот, для непрошенных гостей создает поворот и зорко охрану ведет.
Камеры для осужденных большие, расположены попарно, что для надзирателей удобно и напоминают крытые скотные дворы. Зашли в камеру, там деревянный помост. Заключенные на нем сидят и днем, и ночью, поджав свой хвост. Кругом грязь, но воды нет. Зато стоит огромная бадья, в которую справляется естественная нужда. Откуда постоянно вонь несусветная.
В центре каждого отделения имеется святилище, божество, трудно произносимое слово- Сян-гун, да еще длиннющая приставка к нему. И ему заключенные поклоняются, в грехах раскаиваются, просят скорейшего освобождения и императорского благословления. Рис для питания выделяет казна, а вот вода и дрова покупные. Если денег нет, то ждет смерть голодная.
Денисов, как и говорил, свое хозяйство организовал. Землю пахал, коней растил и безбедно жил. Он своего начальника не забыл, в беде не бросил. Продуктами снабжал и об его освобождении хлопотал. О судьбе Анненкова беспокоился и бывший начальник полка генерал Краснов. Этот вопрос ему ненов, и другие, видные деятели в тюрьме сидели и об освобождении мечтали. Для решения вопроса посланников стран Антанты подключили, в основном Англии и Японии.
Да и сам Борис без дела не сидел. Прошения строчил, в разные китайские властные органы направлял и о своих заслугах напоминал: «Я русский офицер бывшего императорского