дворянин, увы, не казак

В.А. САВЕЛЬЕВ







ДВОРЯНИН, УВЫ, НЕ КАЗАК


































Куртамыш-2023

ББК 84(2)

Савельев (Лобановский) Виктор Андреевич
Дворянин, увы, не казак / ИП Власенко Н.И.,
2023.- 283 с. 



Как хороша казачья воля, великолепное степное раздолье, где душа ликует и поет, а в казачьей станице любимая ждет. Дай Бог, пуля не просвистит и сердце мне не пронзит и сбудутся наши мечты, где будем вместе я и ты.















ISBN 978-5-6046306-8-6








Савельев В.А.,2023 г.
ИП Власенко
Оформление, 2023 г.





РУССКИЙ КАДЕТ, СО ВРЕМЕНЕМ ЕГО ЯРКИЙ СВЕТ НЕ БЛЕКНЕТ
=
Я тоже не поэт, но музыка в душе живет,
и часто в неведомую даль зовет,
где детство наше счастливое прошло,
незабываемое и неповторимое.
Одесса, шумный город, кругом мелькает разноязыкий народ, и добрый, и злой. А кто его разберет? Сплошной жизненный круговорот. Жаркий летний день,  народ попрятался в тень, на улицу выходить  лень. По канатной дороге пролетка катила, в неизвестность седоков везла, и никто не думал не гадал, а какая у них будет доля: добрая или злая, героическая или трагическая? Остановились около  Сабанских казарм. Сошли мужчина и мальчик, который ему от бога в наследство дан. Дворянский род продолжить и верно отчизне служить. Мужчина преклонного возраста, своего сына за руку взял и в парадную дверь вошел.
Крутая винтовая лестница как будто в небо людей поднимает, необыкновенная  чудесница. Поднялись на второй этаж, на дверях табличка: генерал Дюрягин, и тут появился адъютант, как великолепный паж. О цели посещения расспросил и с дороги посидеть, отдохнуть предложил, а сам с докладом к директору ушел.
- Михаил Евсеевич, посетитель с сыном в приемной сидит, вашей аудиенции ждет.
-А кто  он?
- Не имею чести знать. Могу только предположить: он из дворян, или высокой чиновничьей властью обласкан.
- Хорошо, пригласите и долго его в приемной не держите.
Адъютант вышел и широким жестом посетителя в  кабинет директора пригласил.
Отец с сыном вошли и разговор повели. Мальчик с удивлением рассматривал кабинет, где на стене красовался царский портрет. А за столом сидел грузный мужик с окладистой бородой и с гордостью показывал генеральский мундир свой. Отец разговор окончил, директор на мальчика посмотрел, ничего предосудительного не узрел. Чернявый, случайно не из цыган, хотя по родословной из дворян.
- Мальчик, тебя как звать?
- Борис Анненков, ваше превосходительство. – Прозвучал ответ.
- Грамоте обучен?
Мальчик неуверенно пожал плечами.
- Обучен, - за него ответил отец, - читать писать умеет. А всем остальным быстро овладеет. Он настойчивый и усердный.
- Это хорошо. Тогда мы его в кадетский корпус без экзаменов примем. Все необходимые документы в канцелярию сдайте и в августе сына на занятия привозите. У нас для кадетов полный пансион, и дополнительной платы с родителей не предполагает он. Но порядки строгие, хотя телесного наказания нет, розгам давно  пришел прощальный привет. Хотя многие об этом жалеют, великую воспитательную силу в них видят.
Отец за аудиенцию поблагодарил, раскланялся, сына забрал и в канцелярию пошел. Быстро оформил все бумаги, вышел на улицу, поймал пролетку и отправился на вокзал. Борис пристально рассматривал великолепное здание, невысокое, двухэтажное, где четко выделялась центральная часть с длинными флигелями. В главное здание три арочных входа, на стенах великолепная лепнина. Окна внизу квадратные, а вверху - как ущербная луна, поразительная красота.
Дело сделано, предстоял долгий путь домой, за дни отъезда он соскучился за мамкой. Хотя не всегда она ласковой была, но все равно тянулась к ней детская душа. Отец Бориса воспитывал в строгости и не прощал ему малейшей шалости. Но уезжать из родительского дома не было особого желания. Он уже привык к холодному воспитанию.  Последние дни перед отправкой в кадетский корпус быстро пролетели, и минуты расставания  настали. Борис поклонился матери в ноги, она его поцеловала и в тяжкую неволю отправила.
Конец лета, жара спала, стоит теплая погода. К кадетскому корпусу, еще старому зданию, съезжаются вновь принятые, опрятные в своих цивильных костюмчиках, которые придется снять и строгую военную форму надеть. Зашли в просторный зал. Отец сына перекрестил и по привычке сказал: «Помоги тебе, Господь. Смотри не шали, дворянскую честь отца береги. Учись хорошо, чтобы мне за тебя не было стыдно ни перед людьми, ни перед богом и нашим дворянским родом». Отец передал сына офицеру-воспитателю, поклонился ему, перекрестился и ушел. Борис с тоской смотрел ему вслед, а детства-то, считай, уже нет. Веселая жизнь за дверями корпуса осталась, и сразу друзья и подружки вспомнились. Им хорошо, они дома, где мать и отец, а здесь он чужой сорванец. Слезный комок к горлу подкатил, и он чуть не заревел. Но быстро возникшую тревогу подавил: «Я уже кадет, и у меня хватит сил».
Новичков много собралось, приличная толпа, все замкнуты, ушли в себя, и стоит какая-то непонятная жуткая тишина. Но вот новичков всех собрали и в главный цейхгауз привели. Корпусной каптенармус на разношерстную толпу посмотрел, что-то непонятное про себя пробурчал и обмундирование начал выдавать, не особо церемонясь и угодить не стараясь. Борис свой комплект получил, переоделся, свою одежду в узелок связал. Сапоги надел. О,  они большие, грубые, шершавые.
- А мне сапоги велики, - робко произнес Борис.
- Ничего, до роты доползешь, не мешай, отчаливай.
Переодетые мальчишки в свою роту пошли. Офицер их начал сортировать и делить.
- Как фамилия? - звучал вопрос.
- Анненков Борис.
- В первое отделение. А пока в дальний угол марш.
А там уже стояли новоиспечённые кадеты. И не беда, что на ногах несоразмерные сапоги, брюки велики, и на ногах висят, как украинские шаровары. Да и рубашка великовата, из рукавов только пальцы видны.  Но зато у всех широкие воротники. Пояс с тяжелой медной бляхой болтается на животе. А как его уменьшить? Да они такого еще не проходили нигде. Вот отделение в полном составе, их в классную комнату отвели и по партам рассадили. Но до их прихода здесь уже второгодники сидели. Их с другого корпуса перевели, хорошо хоть не  исключили. Едва сопровождающий закрыл дверь, как они сразу заговорили:
- Слушайте все! Мы уже почти благородные кадеты, а вы еще звери  и должны соблюдать субординацию. За несоблюдение будет вот! И все  подняли здоровенные кулаки.
Благородные кадеты были выше всех и внушали детский страх.
- А что значит субординация и зачем она нужна?
- Младший должен подчиняться старшему и его приказы выполнять. А будете стараться, то есть жаловаться, то загнут салазки, сделают темную. Здесь не нужны фискалы.
Власть в руки взял другой здоровяк и преподал им следующий урок.
- Когда войдет ваш воспитатель, я подам команду «смирно». Вы должны выйти из-за парты и прямо встать, ноги в коленях не сгибать, голов не опускать. А когда он поздоровается с вами, хором ответить: «Здравия желаем, господин подполковник». Всем ясно?
Вошел воспитатель, и раздалось протяжно непонятное: здра, здра, здра. Воспитатель улыбнулся,
- Скоро научитесь. Я подполковник Михайловский Николай Константинович, принимаю вас первоклассниками и надеюсь довести всех, без потерь, до конца седьмого класса. Старайтесь хорошо учиться. А кто будет отставать, на второй год придется оставлять. Во второгодники – обултусы, негодный пример. Нахватались разных химер и к нам на перевоспитание попали. В родном кадетском корпусе от них устали. А сейчас познакомимся. Анненков, расскажите о себе, что вы из себя представляете и родились где ?
Поговорили с воспитателем и пошли знакомиться с расположением. Здание своеобразное. Когда-то здесь был зерновой склад. Но его переделали на казармы, и не каждый поселившийся ему был рад. Зашли в спальню. Продолговатая комната, одно окно. Потолок напоминает церковную кровлю или кирпичный крепостной свод. А из углов какие-то глыбы торчат, не комната, а урод.
Каждому показали кровать. Над головой табличка с именем кадета и каждом присвоены свои номера. Четкая учетная система. И отовсюду раздавались недовольные голоса: «Отчего постель такая твердая, а одеяло очень тонкое». А в спальне прохладно, да и тесно. Рядом с кроватью табуретка, на ней должно уместиться все. Верхняя одежда, и не просто кое-как, а строго по порядку. Здесь неприемлем бардак.


Продовольствия в лагере мало, а тут еще женщины, офицерские жены, лишние рты. Только этого нам не доставало. И атаман приказал полковнику Сергееву эвакуировать всех женщин на сопредельную территорию. Найдите проводника да подключите  к сему Луговских, полковника. Полковник Сергеев приказ выполнил и группу к походу организовал. И как на грех в этот день шла тотальная пьянка под лозунгом «Прощай родина» и в ней участвовали лейб-конвой атамана, дружественные им местные жители в урочище  Канагат.
В эту безумную пьяную оргию офицерские жены попали. Сопровождавший их конвой быстро разогнали. При виде миловидных женщин взыграло мужское существо, и в дикую истерику вылилось оно. Над женщинами надругались и скрыть следы варварства постарались, а для этого просто всех шашками порубили. Но не всех, одну не добили. Она до своих доползла и все рассказала.
Оренбуржцы, узнав о кровавой расправе, утром к атаману подошли и, угрожая оружием, потребовали преступников выдать и сурово наказать. Атаман отнекивался:
- Господа офицеры,  я и сам таким зверством поражен, дайте время, виновных найдем и жестоко накажем.
Ему не хотелось своих партизан на верную смерть отдавать, но и рискованно было их оберегать. Но оренбуржцы непреклонны были:
- Не выдадите преступников - полк подымем, бунт, самосуд устроим.
- Давайте по хорошему дело разрешим, вместе приказ  напишем, кого арестовать и в наказание перед строем казнить.
И попали в список:  полковник Сергеев, сотник Васильев, Ганаго, Шульга и еще человека два. Их учесть была решена. Оренбуржцы свои  претензии удовлетворили и в полк пошли. А атаман своего телохранителя подозвал и негромко сказал:
-  Передай Васильеву, чтобы тотчас из лагеря сбежал и в горах свои следы забутил.
Выждав время,  узнав, что его наказ выполнен и его любимец из лагеря исчез, он приказал виновных арестовать и в течение двух часов казнить.
Его приказание было исполнено точь- в- точь и не настала еще ночь, как оренбургский полк построили, арестованных на площадь вывели и на виду у всех шашками исполосовали, настоящий звериный спектакль организовали. Ганаго, который на суде до истерики рыдал, свою грудь в крестах показывал: «Он полный георгиевский кавалер, а не какой-нибудь шулер». На казнь первым шел, с пригорка спустился в припрыжку и выдал небольшой спич или юмореску: «Все, что я свершил, богом завещано и узаконено. Нам жизнь дана, а для удовлетворения – женщина. Смерть приходит, и жизнь обрывается. Так было и будет всегда. Так зачем расстраиваться. Могу только об одном просить -  побыстрее меня жизни лишить». Но его предсмертное желание не исполнили, жесточайшим мукам подвергли. Четвертовали и только потом голову отрубили. А за ним и другие осужденные последовали. Два часа продолжалась вакханалия. Исчезла у казаков святость и доброта, в душе осталась одна злоба.
За смерть своих