Просвещённый монарх

              
          Пьеса в четырех действиях.

Действия происходят в конце  XV века в двух итальянских городах: Пьомбино и Пиза.

Действующие лица:

Лоренцо Орсини, правитель княжества Пьомбино

Железный Курт, командир стражи княжества Пьомбино, вместо лица носящий стальную маску

Джованни Бацци, художник, друг детства Лоренцо Орсини

Доменико Проксимо, магистр, воспитатель юных Лоренцо и Джованни

Энея, в монашестве сестра Екатерина, приёмная дочь магистра Проксимо

Матео Аппиани, ученик магистра Проксимо в Пизе

Родриго Барбариго, венецианский купец

Аббатиса Бенедетта, настоятельница монастыря Санта-Кроче (Святого Креста) в  княжестве Пьомбино

Сёстры монастыря Санта-Кроче (Святого Креста)

Стражники княжества Пьомбино




И как всегда, двое их, не больше и не меньше: учитель и его ученик.

Магистр Йодо.


Действие первое. Тиран.

Место действия: Дом магистра Проксимо в Пизе. Зал для гимнастических упражнений. Идёт учебный бой на коротких деревянных мечах между Доменико Проксимо и Матео Аппиани. Соперники обнажены.

Доменико: Зашита… поворот, и тут же выпад… вновь защита… будь осторожен… здесь ты уязвим…не выставляй колено… при переходе вправо следи внимательней, не пропусти удар… как только он откроется, коли молниеносно.

Матео Аппиани поражает магистра Проксимо в сердце и тут же попадает в объятия своего учителя. Доменико любовно взъерошивает золотые кудри своего ученика.

Что ж мне сказать ещё? Я вижу, ты готов, мой юный и прекрасный ученик. Горжусь, что воспитала такого мужа: пытливого в науках и ловкого при обращении с мечом. Надеюсь, что в руках твоих он справедливости послужит!

Матео: Благодарю, учитель, слова твои мне высшая награда.

Доменико: Однако, предостережениям моим сейчас внимай не меньше похвалам: будь осторожен, как лиса, когда окажешься ты в лабиринте Минотавра. Пьомбино – город для тебя чужой, ты для начала обживись, узнай все закоулки и проходы, чтобы в час назначенный, следы запутав, легко ты от погони смог уйти. Цель главная твоя - Тиран Орсини. Подкрасться к нему будет нелегко, но нет преград и стен для разума, что в голове в моей томится, и я придумал хитроумный план. Он обязательно в ловушку попадётся, и вот тогда, Матео, судьба Пьомбино окажется в твоих руках. Не подведи меня и помни, Лоренцо сильный поединщик, и в фехтовании искусен также он, как ты, не забывай, назад три года его я тоже обучал.

Матео: Учитель, в Пизе говорят, что он красив как Аполлон.

Доменико: С твоею красотой не одному отважному мужчине не сравниться.

Матео: Слова мне эти лестны, но славный род Орсини стоит за ним, и вот уже три года, как самый молодой он государь среди правителей земель-наследниц Рима.

Доменико: Какую горькую обиду, сожаление, я слышу в голосе твоём, да, ты, никак меня ревнуешь? К Лоренцо, златокудрый мой эфеб? Ты весь дрожишь, одень же плащ, согрейся.

Оба закутываются в плащи.

Матео: Прошу прощения, магистр. О нём так много говорят кругом, и я порой боюсь, фигуры не равны на шахматной доске.
Ты только не подумай, что испугался смерти я, напротив, бывают дни, когда её я жажду… вот только будет горько и обидно мне, вдруг обратиться пред тобою жалким разочарованием, и не посмею я тогда явиться на глаза учителю ни мертвым, ни живым. Простишь ли ты меня и там, в краю загробном, обнимешь ли опять эфеба своего?

Доменико: Матео Аппиани, в твоём роду не меньше благородства, а главное своим по-настоящему единственным учеником я лишь тебя считаю. Никто Сафо точнее не сказал:

Красивое нас привлекает только
Своею внешностью; но кто душой велик,
Тот истинно прекрасен.

Лоренцо же предатель и изменник для меня. Да, он красив, как боги древних, но и не менее жесток по отношению к знати и народу. Он извратил всё то, чему его я обучал; попрал, всё то, к чему я в размышлениях своих и сам стремился.

Матео: О, это честь великая, не скрою, для меня учиться у величайшего из мудрецов! Доменико, не знаю, как благодарить тебя.

Доменико: Твоя ответная любовь, вот высшая награда. Я знаю, через что тебе пришлось пройти, мой друг. Но ты, презревший предрассудки и осуждение толпы, и тем уж доказал своё расположение. Отныне будут одиноки мои ночи, и лишь Луна напоминанием мне станет о тебе. Ведь, она прекрасна, только красотой  твоей! И в ласках томных равных нет тебе, но долг велит мне сделать то, на что решился. Прости, я не могу лишь думать о себе. Есть благо высшее, чему служить обязаны такие люди на земле, как я и ты.
Платон об этом говорил примерно так:  для юноши не знаю блага большего, чем истинный влюблённый, а для влюблённого – чем искренний возлюбленный его. Желающих пройти путь жизни безупречный ничто на свете не наставит лучше, чем любовь. Ради неё готов пожертвовать ты всем: и почестью, богатствами, роднёй, и справедлива будет эта жертва, поскольку лишь она научит благородству и высшему предназначенью твоему. Без них ни государство, ни отдельный человек на добрые великие дела способными не будут.
Кого стыдится больше остальных за недостойные поступки влюблённый человек? Отца? Приятеля? Конечно, нет. Лишь осуждение возлюбленного для него, как ядовитая стрела, пронзает и мучительную боль приносит. На поле битвы бок обок вместе сражаются они, и страха во влюблённых нет, поскольку сам Эрот вдыхает доблесть в них. И смерть влюблённый предпочтёт позору поражения в глазах возлюбленного своего.

Матео: Я обещаю жизнь свою отдать в Пьомбино, лишь бы любви твоей, Доменико, ко мне не осквернить. (Целует учителя в губы).

Доменико: Порыв твой юный согревает сердце мне, прекрасней слов поэты не найдут, что же касается Лоренцо, я никогда не думал, что этот человек, больнее всех меня разочарует. Не только он себя на всю Италию, как ворон чёрными крылами, покрыл позором, тень его злодейств коснулась и меня.

Матео: Учитель расскажи подробно мне, как всё произошло, и почему тебя, а не его изгнали из Пьомбино?

Доменико: Чтоб полностью познать чужой души загадку нам ум Создателя понадобится здесь, хотя я годы долгие следил за ним, как воспитатель, и потому определённую ответственность несу за преступления его.

Матео: Учитель, коришь себя ты за чужую волю!

Доменико: Корю себя за то, что тирана раньше я  не разглядел и не приблизил смерть его. Был я не должен допустить, чтоб безграничной властью Лоренцо из семьи Орсини себя закутал с ног до головы.
Тот, кому я был наставник, оказался не способен к управлению. Не каждому дано взвалить себе на плечи бремя власти и с честью пронести до окончания дней. К Платону возвращаясь, напомню я тебе, Матео, что истинным правителем единственно философ может стать. Лишь только он один постичь способен, что на земле и в небе самому себе тождественно и вечно.
Божественный наш разум, вот кому дорога приоткрыта в таинственнейший из миров самих существований. Остальные, кто философией пренебрегал, по скудости ума, как по лесу блуждают в разнообразии вещей, и в толк не могут взять, где истина и как её познать. А есть ещё понятия как красота и благо, но тщетны и напрасны все старания глупца. Он может королём родиться, но так и не познать всех тайн начала и конца.
А если истина лишь разуму покорна, то, стало быть, правитель должен разуму и доверять в своих решениях,  никак ни чувствам, сердцу иль низменным желаниям, ведь, разум этот подчинён всем интересам государства, а значит и отеческой любви к блаженным подданным своим.
Вот только с юных лет Лоренцо был страстям подвержен, честолюбив и избалован матерью с отцом, которые не чаяли души в нём, и он всегда легко всё получал, чего хотел.
Как мог в учении страстям его я разгораться не давал, в ответ он злился, но пока был юн, терпел упрёки. Душа его была одарена, способности в нём были и к наукам, и к искусству, но слишком рано умерли сначала мать, потом отец, воспитанник мой стал надменно называться государем.
Ему я говорил, нельзя в столь юном возрасте народом управлять без много числа советов от людей, чьи мысли мудрыми и благородными слывут, но тщетно. Теперь мне отвечал не ученик на заданный урок, а гордый властелин, и предложения мои он холодно отверг.
Наоборот, Лоренцо начал править безрассудно, внимая чувствам и страстям, он первым породил конфликт, вторгаясь в области такие, куда не вмешиваться должен государь. Пренебрегая принципом важнейшим, который Аристотель завещал «о середине золотой», он угодил в порочный круг наветов ложных и интриг. И месяц не минул, как княжество ему покорно было, против Орсини первый заговор созрел. Лишь чудом смерти избежав, Лоренцо начал мстить, что породило новую вражду, причём народ и знать против него объединились. Я также обвинял его в правлении нерадивом, за что немедля пострадал. Под страхом смерти по приказу государя я вынужден покинуть был Пьомбино,  имущество моё конфисковали в ту же ночь.

Матео (возмущённо): Несправедливое решение.

Доменико:  Тиран  всегда преследует людей свободных, тех, кто не боится правды говорить в глаза, а вместо них к себе он приближает других, необразованных жестоких и коварных из низов, и вот за эту милость он полагается на личную их преданность, готовность выполнить любой приказ, порою самый беспощадный.

Матео: Магистр, ты меня всегда учил, что тирания незаконна и к тому ж из форм правления наихудшая она.

Доменико:  Такая безответственная власть для государства как болезнь, как самое большое зло, её клеймили и Платон, и Аристотель. С тех пор прошло немало лет, сменились целые эпохи, но род людской всё также слеп, как это было в древности, а тирания чёрной спорыньёй всё также прорастает в сердцах отпетых негодяев.

Матео: Но если ненавистен всем тиран, то, как, же он наперекор другим приходит к власти?

Доменико: Лишь добродетель отличает истинного государя. Лоренцо, унаследовав Пьомбино от отца, по сути сам впоследствии провозгласил себя тираном, когда от управления он удалил ближайший знати круг. В древнейших городах Эллады все узурпаторы старались опираться на простой народ в конфликтах с богачами, но тут и чернь на площадях кричала: «Долой Орсини!» И всё же вопреки желанию подданных власть удержать ему позволил, внушённый с помощью оружия, страх. Железный Курт, свирепый варвар, своё уродство прячущий под маской стал командиром стражи при Лоренцо. Доселе неизвестный никому наёмник вдруг в одночасье ночным кошмаром стал для граждан княжества Пьомбино. И в тот же день  противники Орсини без разбирательств и суда все были брошены в темницу, а позже многие и казнены.

Матео (возмущённо): На обвинения любой имеет право по закону отвечать,  и только суд определяет наказание!

Доменико:  Закон сейчас один в Пьомбино – и это воля узурпатора Орсини. Пока он жив, никто не сможет справедливости добиться в княжестве, и потому я возлагаю последнюю надежду на тебя, Матео. Поверь, из остальных в ученики тебя я выбрал неслучайно.  Я долго ждал эфеба своего (нежно гладит по волосам Аппиани) прежде чем решиться выполнить предназначенье. Только такой герой, как ты, способен страждущим помочь, всем тем, кто вынужден мириться с гнётом тирании.
Возможно, в том, как правит он, есть и моя вина. Ещё поэтому считаю своим долгом я положение в княжестве исправить.