Федрус – ничей сын (По материалам 6-го века.)

стрела не прошла рядом… Усмотрев во всём этом знак свыше, Марк вновь воззвал:
          – Господи!! Если я выживу, то уйду в пустыню! И там буду весь остаток дней своих служить Тебе!!
          И тут Марк как-то оступился и, взмахнув руками, сильно ударился головою о мокрую гальку, лежащую между камней… В глазах у него сразу же потемнело. Но он заметил расщелину в скале и, вскочив, бросился к ней. Та расселина повела его сначала куда-то влево, а потом стала всё круче и круче забирать вверх. С жаром твердя: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» – Марк быстро взбирался по осыпям и буроватым скальным поверхностям вверх. А когда в сгущающихся сумерках он, наконец, оглянулся, то и местности не узнал, да и тракта нигде не было видно…
          Когда же Марк Клуили поднялся на перевал и там присел, на небе уже были видны первые звёзды. Отдышавшись, он стал вспоминать – что произошло с ним за день. И когда он посмотрел на всё это со стороны, его охватил ужас. Ведь все легионеры, которые сегодня спасутся, будут отданы под трибунал! А гнев легата будет страшен. На все отряды и на всех офицеров будут составлены на листах папируса обвинения. И трибун-обвинитель, читая на трибунале с листа, скажет: «Драконарий Марк Клуили не исполнил приказ «Стоять насмерть!», бежал с поля боя, потерял боевого коня, бросил краснохвостого дракона – боевое знамя, и ещё потерял подарок легата – меч спатха, а с ним и свою честь!!» А каково будет узнать о таких обвинениях его отцу?!
          Но Марку было известно, что всем, кто попадает под трибунал, даётся слово. И вот тогда он сможет кратко всё объяснить. Взвесив всё, Марк рассудил так: «Поскольку мой отец сообщается с командующим легиона «Африка», то дело до казни моей, наверное, не дойдёт. Но легат всё равно разжалует меня перед строем, а отец за такой позор наследства лишит… Ну и ладно. Пусть вот здесь меня неправо осудят, и там, на Небе, за это Бог мне что-то другое, наверное, простит…»
          Затем, рассмотрев все поступки свои более тщательно, Марк нашёл, что сам он ни в чём обвинить себя не может, и подумал: «А раз так, то и злые ангелы-обвинители на Суде Божьем не так уж много скажут обо мне. Потому сейчас главное – самому всё правильно сделать, и тогда – будь, что будет… Я же, как и велел мне дьякон Григорий, положусь во всём на Господа и буду Его молить». И когда он так решил, то на сердце у него полегчало.
          Потом Марк пожелал спуститься по другому склону этой горы вниз. Но так как его у этой горы нигде не было, то он понял, что оказался на горной террасе, почему-то покрытой здесь мягкою травой. Тогда Марк опустился на ту траву и стал глядеть на восхитительное звёздное небо. Он очень часто смотрел вот так в ночное небо в детстве, и на ночных уроках по Карфагенской астрономии тоже. И он даже услышал голос своего любимого учителя, четко сказавшего: «Ну, кто мне укажет на самый верный признак нашего положения в пути?… Да вот же она – Малая медведица с её большою Полярною звездой! С чем же это созвездие можно спутать?»
          Марк тотчас посмотрел вокруг, но нигде того учителя не увидел…
          Поглядев на Малую медведицу, Марк решил: «Сначала я буду идти на юг, к пустыне, так как погони туда точно не будет. А где-нибудь там поверну на восток – в Нумидию…»
          И вот так, глядя на звёзды, Марк Клуили и сам не заметил, как уснул…
          Когда же он открыл глаза, на небе уже сияла почти полная Луна. Своим бледным светом она освещала окружающие его холмы и невысокие горы вдалеке. Определив по бледным звёздам направление на юг, Марк сразу же отправился в путь. Время от времени ему приходилось перебираться через расщелины, и порою очень глубокие. Но почему-то с восточной от него стороны всё время тянулся горный хребет, преграждающий путь в Нумидию, а вот к западу – в сторону реки Шинанаф – всегда шёл уклон вниз. Всё это Марку казалось очень странным, так как он знал, что все основные хребты Атласских гор вытянуты с востока на запад. И когда у Марка из-за ушибов болела голова, он явственно ощущал запах моря и его мерный гул.
          И вот, когда Марк совсем уже подустал, он вдруг заметил, что горная гряда, идущая с востока, стала куда положе, и что весь её склон теперь был покрыт мягкою травой. Взобравшись по тому склону наверх, Марк увидел, что он оказался на краю обширной поляны, упирающейся в кряжистую дубраву. И на самом краю того леса, и там, и тут, лежали давно поваленные дубы.
          Подойдя к одной из таких колод с отвалившейся бугристой корой, Марк выбрал место поудобнее и прилёг на неё. Ощутив утреннюю прохладу, он снял шлем, закрылся с головою плащом и сразу уснул…
4. Федрус – ничей сын…
          Марк проснулся с очень приятным ощущением на душе. Однако едва он присел и откинул плащ, то так и застыл от увиденного.
          Прямо пред ним, из края в край, блистала лазурь Великого моря!!
          «Что же это такое?! Я же всю ночь шёл в другую сторону, прямо к пустыне… Ну как я сумел сюда выйти?! Как я смог так ошибиться?!»
          Марк протёр глаза руками, но море не исчезло.
          Заметив, что утреннее солнце светит позади него, Марк испытал ещё одно потрясение, больше первого… Ведь, судя штабной схеме, вот такой берег, вытянутый с севера на юг, есть только в стране мавров – у устья реки Шинанаф!!
          «Ну ладно, как я сумел так ошибиться – пойму потом», – пронеслось в его голове. – «Здесь – всюду мавры! Но если идти по прибрежному лесу скрытно, то и отсюда можно выбраться. А для этого мне придётся оставить здесь весь доспех – позолоченный шлем с султаном алых перьев, красный плащ и блестящую кольчугу…»
          И вот ветер, ранее дувший с моря, вдруг закружил и пахнул на Марка сильной гарью. Он сразу же обернулся, да в том положении и застыл.
          «Неужели я умер, или схожу с ума…» – пронеслось в его голове. – «Вот они – те самые кряжистые дубы, что в коричневых и зелёных оттенках изображены на мозаиках в Старой бане Августа».
          А вот второе, что Марк ещё там увидел, он объяснить никак не смог… Шагах в тридцати от него, у другой облупившейся колоды, горел костёр, а перед ним сидел – он сам!!
          Вот его лицо – будто в зеркале… Вот его тёмные слегка вьющиеся волосы, торчащие из-под его кожаной (римской паннонской) шапки, имеющей форму шлема! Вот его видавший виды плащ редкого в Риме покроя, и сандалии – старые и удобные…»
          Марк Клуили вновь протёр глаза руками, но и это видение не исчезло. Тогда ему пришёл помысел: «Должно быть, вот этот второй Марк Клуили сейчас превратится в беловидного мужа и скажет: «Я пришел, чтобы взять тебя на Службу!»
          Марк ощутил, что вспотел. И так как ему необходимо было что-то делать, то он встал.
          И двойник его тогда тоже встал, и помахал ему рукою – точь-в-точь, как бы сделал это и он сам. Марка качнуло, но он устоял.
          Потом он повертел в руках свой избитый о камни позолоченный шлем с поломанными красными перьями, надел его, расправил порванный во многих местах красный плащ и, приняв гордую осанку римского офицера, пошёл к самому себе.
          Но когда Марк встретился со «вторым Марком» взглядом, то сразу же осознал, что это не он сам. У его двойника были чуть-чуть полней губы и, быть может, меньше нос. Плащ на нём, хотя и был того же самого редкого в Риме покроя, но куда новее, чем него. А вот в таких паннонских шапках сейчас пол-Рима ходит, должно быть, оттого, что легионеры носят их в качестве подшлемников.
          Тем временем его почти полный двойник с ужасом и восторгом взирал на него самого. И потом, опустив глаза, чуть заметно многозначительно улыбнулся.
          Марк поклонился своему двойнику первым, как равному, и на родном итальянском довольно приветливо произнёс:
          – Здравствуй, путник! А ты, случаем, не ромей?
          Тот сразу же поклонился ему, как знатному господину, и на том же итальянском сказал в ответ:
          – Здравствуй, господин офицер!… Да, я ромей, но только наполовину. Моё новое имя – Евтихий. И если хочешь знать, мой господин, то я здесь проводник…
          Марка от этих слов ещё раз качнуло («Ну откуда здесь взялся мой двойник – полуромей, хорошо говорящий по-итальянски, сменивший в Мавритании имя, да ещё и проводник?!»), и, опустив глаза, он произнёс:
          – Никак я не ожидал здесь земляка встретить!
          – Нас, итальянцев, мой господин, сейчас здесь живёт много. И я навещаю их всех, – с простодушною улыбкой сказал тот. – Сейчас многие наши от варваров-лангобардов тут спасаются. Но они все из Остийской гавани приплыли сюда по зову сердца.
          Такой ответ привёл Марка в новое замешательство: «Чем варвары-мавры лучше варваров-лангобардов?… Только бы не сойти мне с ума…»
          Но вспомнив, кем назвался его двойник, Марк ловко достал из потайного кармана в поясе золотую монету и сказал:
          – Вот тебе, проводник, одна золотая намисма. Отведи меня в Карфаген!
          От этих слов глаза у Евтихия расширились, и он негромко произнёс:
          – Я рад вам служить, мой господин, но это очень и очень далеко…
          – Ах да, Карфаген… Это действительно далеко! – хлопнув рукой себя по лбу, произнёс Марк, и, потрясая золотою монетой, ещё настойчивее добавил: – Но это же золото! Это очень и очень хорошая плата! Хорошо, Евтихий, отведи меня за одну намисму в Картенну или, лучше, – в Константин! Только проведи меня по лесу скрытно!!
          – Ты, господин мой, по виду конник, – опустив голову, сказал тот. – Но шлем твой побит, и дорогой твой плащ порван. Наверное, те разбойники коня под тобою убили, и ты расшибся… Да на что мне золото? Когда я носил много золотых намисм за пазухою, как бродяга, то понял, что они мне совсем не нужны. Сейчас я служу людям даром или почти даром… На этой вот поляне я обычно устраиваю ночлег и один, и со всеми поклонниками. Здесь всегда тихо и спокойно, и море видно. А такими закатами, как здесь, любоваться можно вечно.
          Но самое главное даже не в этом. Всё дело в том, что за этим вот холмом проходит древний торговый тракт. А на нём хананеянка кричала: «Помилуй меня, Сын Давидов!» А Он же знал всё. И раз так, то разве мог Он пройти мимо такого места! Я думаю, что Он с учениками своими был здесь…
          Если ты хочешь, мой господин, я отведу тебя в город Тир. Там у Вавилонской армии есть свой комендант.
          – Ну, какой Тир, Евтихий!? Помилосердствуй надо мною!! – стиснув голову руками, простонал Марк. – Скажи мне прямо, Христа ради, где я?!
          – Всего в четверти дня пути от города Тир, господин мой, – с явной жалостью сказал Евтихий. – Об этих местах Писание говорит: «Жители Тира и Сидона, услышав, что Иисус Христос делал, шли к Нему в великом множестве». Это Святая Земля, мой господин… Вчера два путника мне говорили, что вавилонская конница там, в Ливане, да и здесь, возле Тира, по берегу разбойных людей гоняет. Должно быть, мой господин, это те разбойники коня под тобою убили…
          Марк, ощутив, что не в силах более стоять, сел на колоду и тихо сказал:
          – Да все они варвары и разбойники – те, кто торговые караваны и военные обозы грабят. Убили вчера эти разбойники такого хорошего скакуна моего, и я расшибся… Только это было не здесь, а там