Федрус – ничей сын (По материалам 6-го века.)

выпускники Риторской школы гуляли по парку. Потом они собирались в его беседках, где где-то вели душевные разговоры, где-то с выражением читали стихи и где-то распевали любимые песни.
          И вот в той беседке, где был и Марк, один приятель его, подняв в приветствии к собранию руку, громко сказал:
          – Мои государи, пять лет назад, нашу великую и прекрасную школу окончил патриций Григорий Аниций. На торжественном собрании, на его светлую голову, наши учители возложили три дубовых венца! И здесь, в этой бане, он тоже был… Потом Григорий устроился на службу в Римский магистрат района Треви. И там он так хорошо себя показал, что уже через год был избран Местным Советом на должность заместителя главы магистрата! На государственной службе Григорию ждало блестящее будущее, но у него умер отец. Приняв в управление большое наследство, Григорий Аниций оставил службу. Но вот и богатств рода своего он не сберёг…
          Сначала Григорий начал раздавать медные деньги бедным, а потом – стал  посылать и золото на храмы и на монастыри! Сейчас, говорят, он так почти всё уже раздал. А в своём большом родовом доме, что стоит на склоне холма Скавра Целийского, Григорий устроил монастырь «Святого Апостола Андрея Первозванного». Сам он принял в нём сан дьякона и теперь ведёт там строгую монашескую жизнь… Ну, что вы на это скажете, господа?
          – Григорий имеет на всё это полное римское право! – вначале не очень уверенно сказал кто-то из выпускников.
          И тогда тот приятель Марка, что и завёл этот разговор, сдвинул брови и гневно произнёс:
          – Знатность и богатство – это основа нашего общества! А так как мы именно мы, как нам сказали сегодня, составляем его цвет, то нам надлежит защищать его и хранить! В противном случае праздник рабов, сатурналий, будет длиться не семь дней в году, а весь год – каждый год! Всё, чем гордится Рим – рухнет, и слово «ромей» станет синонимом слова «варвар»!
          – Если падёт Рим – весь мир рухнет!! – также гневно воскликнул кто-то третий.
          И тут все, собравшиеся в беседке, сразу встали и, покачивая бокалами в такт, дружно проскандировали:
          – Справедливость Августа! Слава Августа! Блеск, светлость и чистота Августа! Слава, слава вечному Риму!!
          Марк вместе со всеми с жаром подхватил ту речёвку и до дна осушил свой бокал. Ну, а поскольку весь тот вечер он вспоминал о патриции Григории Аниции, то и решил сам его повидать.
          На другой день, вместе с призывным пением боевых труб, возвещающих Рим и о том, что в нём всё спокойно, и о заступлении на все посты второй дневной стражи, Марк Клуили надел свою златотканую тунику и отправился на холм Скавра Целийского.
          Андреевский монастырь занимал старый и массивный двухэтажный дом серого цвета, с зелёными стёклами в окнах. Марк взошёл на его протёртое беломраморное крыльцо и ударил в било. Массивная входная дверь сразу же отворилась, и пред ним предстал инок-привратник, облаченный в тёмно-серый плащ с капюшоном (пенуе), подпоясанный светлою верёвкой. Подняв на него взгляд, тот сразу же поклонился ему, как знатному господину.
          – Я патриций Марк Клуили! – с достоинством произнёс он. – Мне желательно видеть патриция Григория Аниция.
          – Я провожу вас, мой господин в его приёмный зал, – поклонившись ещё раз, сказал привратник и повёл Марка сквозь зеленую полутьму коридора и по беломраморной лестнице куда-то вверх.
          Приёмный зал имел продолговатую форму. Через открытые окна его заливал золотистый свет. Прямо напротив входа стояло беломраморное распятие Иисуса Христа в человеческий рост. По другую сторону от окон висело с полтора десятка икон среднего размера и одна икона поменьше. Здесь Марк ощутил себя как бы в храме, и потому он осенил себя крестным знамением и поклонился Спасителю.
          Когда привратник ушёл, то Марк подошёл к самой малой иконе и стал её рассматривать. На ней была изображена женщина с нимбом, и он попробовал разобрать её имя, написанное над нею вязью. Скоро в приёмную вошёл другой инок, ростом выше прежнего и голубоглазый. Этот инок тоже поклонился Марку, как господину. Марк же, из чувства уважения, поклонился ему как равному.
          Окинув все висевшие том зале иконы взглядом, Марк у инока спросил:
          – А чьи это образы, брат?
          – В этом зале, государь мой, рядом с распятием Спасителя висят образы Пресвятой Богородицы и всех двенадцати славных всехвальных Апостолов. Все они были первыми до нас грешных Духом Святым крещены. Рим – это город святого Апостола Петра. А сей монастырь – это братство святого Апостола Андрея…
          – А кто вот эта святая, на малой иконе?
          – На ней изображена Фёкла Иконийская, – с немалой теплотою произнёс он. – Эта дева принадлежит знатному малоазиатскому роду. В жизни была она очень красива.
          Чтобы посидеть в темнице у ног Апостола Павла, Фёкла сняла с себя все золотые украшения и отдала их стражникам. Во время той встречи великий Апостол рассказал ей о Небесном Женихе, которого она сразу же возлюбила.
          Возвратившись в свой дом, Фёкла отвергла земного жениха…
          По его наветам и укорам других людей судья приговорил её к сожжению.
          Взойдя на костёр, дева Фёкла увидела в толпе горожан и самого Иисуса Христа, принявшего облик Павла. Он был так прекрасен, что она не могла отвести от Него глаз. Когда же Господь вознёсся над толпой, то поднялось и пламя, но оно не коснулось её. Вскоре ударил такой сильный гром и пошёл такой дождь с градом, что все горожане, да и стражники с площади разбежались.
          Потом Фёкла многие годы ходила с Апостолом Павлом по землям эллинов. В Антиохии ту деву схватили, как христианку, воины, и судья осудил её на смерть. На арене на эту святую дважды выпускали голодных львов, но те только ложились перед нею и лизали её раны. Тогда судья повелел Фёклу на площади быками разорвать. Но новые верёвки легко порвались, быки разбежались, а весь собравшийся на площади народ возопил:
          – Велик Бог христиан! Он один творит чудеса!!
          Тогда на судейское место взошёл сам правитель Антиохии.
          – Я есмь раба Бога Живого! – сказала ему Фёкла. – Совершающееся надо мною есть милость Бога о Сыне Его… Если не уверуешь в Него, жить не будешь, но умрешь вовеки.
          Правитель Антиохии этих слов убоялся и велел её отпустить.
          Много лет, по благословению Апостола Павла, Фёкла Иконийская жила в пещере одна, исцеляя больных молитвами. Проповедуя Слово Божие, она привела к Христу много язычников. А когда к ней в пещеру, в её девяносто лет, ворвались враги, то она воззвала к Спасителю. Своды пещеры тотчас расселись и покрыли и её, и их всех…
          – Ты кто, брат? – устремив взгляд на того инока, спросил Марк.
          – Я есть тот, кого ты желал увидеть – раб Божий, дьякон Григорий.
          Тогда Марк поклонился ему, как более достойному, и сказал:
          – Отче, я Марк Клуили. Мы учились с тобой в одной Риторской школе. Мне желательно знать: почему ты, патриций, презрев богатство и знатность рода, живёшь так?
          – Потому, Марк, что вся знатность рода и богатство – это ничто по сравнению с тем, чего глаз не видел, ухо не слышало и приходило что на сердце человеку… А ещё – меня, как и Фёклу Иконийскую, очаровали Апостолы, и я, как и она, со своими малыми силами и упованием на Бога, пробую подражать им… Пять лет назад в Старой бане, на пиршестве выпускников Риторской школы, в нашей беседке кто-то спросил: «А как Апостолы – простые рыбари, совсем не наученные риторскому искусству – сумели покорить одним только словом всю Римскую империю?!» Тогда я думал, что знаю всё, но не смог дать ответ на вопрос тот. Но вот потом епископ Сиракузский мне всё разъяснил. Оказывается, святые Апостолы покорили Римскую империю вовсе не словом, а приобщением людей ко Святому Духу! Но приобщить ко Святому Духу возможно только тех, кто уже приняли правую веру.
          А что мы можем сказать о вере? Вот посмотри сам. Перед ликом смерти ни у одного человека нет преимуществ перед скотом. Умирают и те, и эти – и одно дыхание у всех. Из нас, людей, не боятся смерти только те, кто имеют веру – что есть твёрдая уверенность в вещах невидимых. Люди, верящие в то, что доподлинно существует – есть верные, а верящие в то, чего нет – неверные. Вера апостольская – православная правая и верная, поскольку только в ней одной действует Дух Святой, со всеми Его дарами. Но и неверы тоже имеют веру. Ведь знают же они, что были зачаты родителями, хотя не видели этого. О, если бы все люди имели православную веру, то какая хорошая жизнь была бы тогда! Убеждать неверных и неверов в том, что доподлинно существует, помогают нам умирающие. Вот послушай, что произошло здесь, в этом самом монастыре.
          Тяжело болящий брат Геронтий видел в ночном видении беловидных мужей, которые сходили с Неба в наш монастырь. Один из них сказал другому:
          – Мы пришли в Григорьев монастырь, чтобы взять иных братьев на службу. Запиши Маркелла, Валентиниана и Агнелла. Запиши и этого, что на нас смотрит…
          Наутро брат Геронтий рассказал всей братии о том, что он удостоился увидеть. А на другой день Маркелл, Валентиниан и Агнелл умерли в том же порядке, как и были записаны. Последним умер и брат Геронтий…
          А вот что случилось в области Валерия. Эту историю обычно рассказывает епископ Сиракузский, который изначально настоятельствовал над моим монастырем.
          Один куриал (член Местного Совета Римской империи, взимающий налоги с населения и выделяющий деньги на армию, образование, медицину и другие государственные нужды) воспринял в Великую субботу в таинстве крещения молодую девицу. Но, напившись вина, он уговорил её остаться у себя и, что сказать непристойно, её растлил.
          Наутро куриал протрезвел, испугался содеянного и стал рассуждать: «Если сегодня, в Светлое Воскресение Христово, я не пойду в Храм Божий, то меня люди застыдят. Ну, а как мне идти, если я Суда Божьего боюсь?» Но стыд пред людьми взял верх, и куриал пошел в Храм. Там он всю литургию трясся, ожидая кары Божьей. Но с ним так ничего и не произошло. Тогда куриал решил, что Бог либо не видел им содеянного, либо по милосердию своему его уже простил. На другой день тот куриал уже без опаски пришёл в Храм, и так ходил в него шесть дней. Но на седьмой день он вдруг умер и был предан погребению.
          Спустя долгое время, из гроба того куриала вырвался пламень. Он сначала сжег все его кости, затем спалил гроб, а потом и всю землю, что была насыпана над ним.
          И вот тут епископ Сиракузский обычно вопрошает слушавших его: «Что за грехи претерпевает живая душа человека, если пламень сжигает его не чувствующие кости?»
          В тот день Григорий рассказал Марку так много интересного, что тот стал приходить в Андреевский монастырь всё чаще уже обращаться к дьякону как к духовному отцу. И в те дни, когда Марк посещал его, то отец Григорий оставлял все дела свои и подолгу бывал с ним.
          Вся жизнь в Римской империи и позже – в Восточной Римской империи была построена на основе Римского права, где отец семейства