Фототерапия.

Марина повернулась ко мне.

— Через сорок минут,— предупредила она.

— Знаю.

Она оставила нас наедине. Серега, наконец, допил пиво. Я думал, он уберется, но он вновь оседлал любимого конька.

— Понимаешь, Филимон, я радею за обыкновенную стабильность. Никакая фирма не вечна. Коновалов мужик умный, может все продать и заняться чем-то другим. А мы что будем делать?

— Пойдем на улицу,— просто ответил я.

— Вот-вот,— поддакнул Серега.— Окажемся без работы. Это Маринке благодать — она своими буферами сугробы растопит. А мы окажемся в дерьме.

Насущный вопрос. Не могу не согласиться. И все-таки он, скорее, продиктован ответственностью перед семьей, нежели беспокойством за завтрашний день. Лично я смогу прожить на хлебе и сигаретах. Я далек от семейных обязательств, и в этом отношении считаю себя выше Арсланова.

Он молчал, о чем-то думая. Вероятно, он продолжал размышлять о нелегкой доле оператора Сергея Арсланова, о том, что с ним станет, случись фирме рассыпаться прахом. Но он задал мне совершенно неожиданный вопрос:

— Тебе как здесь вообще? Нравится?

Несколько секунд я не находился, что ответить. Второй раз меня об этом спрашивают: сначала Ира Галичева, теперь вот Серега. Откуда этот массовый интерес, хотел бы я знать.

— В принципе, да,— неуверенно ответил я.

— Я, честно говоря, уже заколебался,— сказал он так, словно меня и не слышал, а вопрос задал себе. — Скука. Девяносто процентов — пьянки. Люди что, утратили фантазию? Одно и то же. Хочу уехать, отдохнуть за городом. Я как-то подходил к Коновалову с этой просьбой. Знаешь, что он ответил? Когда угодно, за свой счет.— Сергей хохотнул.— За свой счет, представляешь! Где он у меня, этот счет?

Я не знал, где у него счет. Мне не было дела до его счетов, я сейчас думал о другом. Как он может не замечать того, что открывается ему каждый день на фотобумаге? Неужели он этого не видит? Тогда мне его жаль, — значит, он ущербный человек, перед которым женщина обнажает грудь, а он, вместо того, чтобы припасть к ней губами, несется ставить чайник. Или он отказывается это видеть? Чувствует, что на одной 36-кадровой пленке — отражение всей его жизни? И приходится признать, что и его жизнь — такое же однообразие.

Дневной заказ вылез из проявочной машины, поэтому я не стал развивать тему, а взял пленку и начал печатать кадры. Предпоследний кадр заставил меня напрячься. Я не видел в точности, что было там снято, но умение ориентироваться в заказах достигло во мне едва ли не совершенства, и предчувствие чего-то необычного засосало под ложечкой.

Я дождался выхода заказа из принтера, нашел ту фотографию, очень долго ее изучал.

— Что там?— Арсланов проявил заинтересованность, видя, как пристально я изучаю снимок.

Я протянул фотографию лицевой стороной к нему. Минуту он пялился на нее, выкатив глаза, а я мог заметить, как разнородная смесь чувств находит отражение на его физиономии. Потом он присвистнул:

— Ни фига себе. Круто!

На снимке изображался крупным планом орально-генитальный контакт, что в народе носит название «минет». Девушка стоит на коленях, прикрыв глаза от необычных ощущений, лица мужчины не видно — снято сверху, он, вероятно, и нажал кнопку, совмещая приятное с полезным. Свет вспышки озарил маленький кружок покрытого кафелем пола. Туалет, предположил я.

— Извращается народ,— протянул Арсланов, но от меня не укрылась нотка зависти в его голосе.— Чего только не наснимают!

Я раздумывал о том, стоит ли крикнуть Марину. На всю жизнь я останусь ее заклятым врагом, если скрою от нее такой пикантный кадр. Но звать Марину не пришлось — она явилась сама. Как деньги липнут к деньгам, так и люди, связанные интересами, находят друг друга, невзирая на время и расстояние. Она появилась в дверях в тот момент, когда я держал снимок в вытянутой руке, показывая его Сергею.

— Это что?— подозрительно спросила она, но в следующую секунду она и сама увидела, и из ее губ вызвался полустон-полуаханье.— Дай-ка гляну.

Я дал ей снимок, и она почти вырвала его из моей руки и впилась в него неестественно возбужденным взглядом. Она разглядывала фотографию то так, то эдак, только что не пробовала на вкус. Ну нравится девушке подобные кадры, что с того?

— Да,— выдохнула она. Я стоял и спокойно за ней наблюдал. На языке вертелся вопрос: она способна так сняться? Но я не рискнул его задать.

Сергей Арсланов оказался посмелее.

— Классный снимок, а?— хитро прищурился он.— Ты не знаешь, почему им это нравится?

Марина Кудрикова моментально пришла в себя. Она оторвалась от снимка и вернула его мне.

— Дурак, что ли? Откуда мне знать. Я не пробовала.

Сергей расхохотался. Не знаю от чего. То ли ему понравились ее слова, то ли он ей не поверил. Я взглянул на остальные фотографии из того же заказа: на них девушка скромно сидела в компании родственников.

— Будет буря, если пленку заказали родители,— пробормотал я.

— Ты чо-о, она же не дура,— фыркнула Маринка.— Сама принесла.

— Теперь она попросит у тебя ножницы,— усмехнулся Сергей.— Чтобы вырезать этот кадр. Я все же не понимаю, стоит ли ради этого идти на такой риск. А, Марин?

Марина одарила его уничтожающим взглядом, что-то буркнула и вышла из помещения.

Я занялся своей работой. Я мог бы предоставить ответ на вопрос Арсланова с такой ясностью, что у него бы отвисла челюсть. Дело даже не в страстях по «клубничке». Проявляет себя некая запредельная сущность человека, недоступная широкому кругу сторона его личной жизни. Иногда они разоблачаются и показывают объективу свои гениталии, испытывая при этом тошнотворно-слакое ощущение. Запретный плод легко усваивается людьми: Змей, случись ему самому отведать кусочек, им бы и подавился. А еще Господь имел привычку гулять по Райскому саду. Здесь же нет Бога, и все считается позволительным. Иногда люди собираются группами и изгаляются в хорошо освещенной комнате, сбрасывая с себя одежды. Их улыбки говорят о многом. Глуповатые улыбки, как и то, что они делают. Об этом не нужно говорить, они сами прекрасно знают. Но запретный плод сладок. Фотографии хранятся отдельно от других альбомов и пересматриваются только в часы уединения. Любой твердо знает, что снимки эти никто никогда не увидит, но мысленное допущение не может оставить равнодушным. Муж, фотографируя свою голую жену, убил бы любого, кто позволил бы какие-либо комментарии по этому поводу. Но в то же время тонус поднимается, и он заваливает ее в постель, относясь к ней так, как отнесся бы любой, видевший снимки. Свободные же люди получают от этого сплошное удовольствие. Ничто не может дать им такого кайфа, как появившийся в нужную минуту фотоаппарат.

Но в одном Арсланов прав, пусть он сказал это вскользь, не придав своим словам серьезного смысла. Может так статься, что простое предположение вдруг обернется голой реальностью, такой же выставленной напоказ, как и тела участников оргии. Риск стоит того!— убеждены все без исключения, кто хоть однажды провел эксперимент со стриптизом. Но где гарантия, что он будет вечно щекотать нервы, заключенный в специальный альбом и упрятанный в шкаф, куда не может дотянуться ребенок, и мать, заглянув в гости, не полезет туда.

Morality: никогда не фотографируйтесь, если не думаете, что снимки может увидеть кто-то посторонний.

Среди множества фотографий, проходящих через мои руки, я нахожу истинные шедевры, настоящие открытки. Имея многолетний опыт, я могу заявить, что такое случается лишь при съемках природы. И это либо заграница, либо природа Башкирии. Нет, я ничуть не принижаю достоинства южных широт. Но стоит мне увидеть на снимках наши башкирские горы, как у меня захватывает дух. Вряд ли это просто моя солидарность, гордость за родину. Я знаю, что многих зарубежных гостей тянет именно в наши края. Быть может, дело тут не столько в красоте, сколько в ауре умиротворения. И именно благодаря этой ауре снимки в основном выходят качественные.

С заграницей все немного иначе. Как-то раз я печатал Египет, доложу вам, это было нечто. Только особое впечатление произвели на меня не архитектурные высоты древних зодчих, а призрак потусторонности. Как будто пленку сдал человек, посетивший иной мир, и мы все знаем, что нам не дано туда попасть. Денежный ограничитель.

Башкирия — вот она, протяни только руку. Мы привыкли к тому, что имеем. Как мужчина, обладающий замечательной женщиной, со временем перестает видеть в ней идеал, и все больше засматривается на улицах на других женщин. Величественные горы, подпирающие небо, многие из них старше и мудрее самых древних пирамид; реки, окаймленные пышными деревьями; зигзаги дорог на склонах холмов, огибающие поля и пастбища; озера, где дома подбираются к самой кромке воды. Живописный уголок, несущий вдохновение и бурный восторг,— и рождаются симфонии, в нотах которых звучит скованность объятых морозом деревьев, треск льда весной, пронзительные крики птиц, клином летящих в теплые края,— туда, где маленькие эльфы перелетают с цветка на цветок и строят свои домики на склонах рек. Я мог бы часами разглядывать эти снимки. Мог бы; но мне не позволяет это сделать тот факт, что очень многие хотят ассоциировать природные красоты с собой. Они торчат на переднем плане, и где-то за их спинами высится далекий, лесистый горный кряж. Все сразу же встает на места.

Держу в руках заказ. Несколько семей выбралось за город на двух машинах. Я не знаю, что это за место, но по красоте оно не уступает чудесам света. Окажись я там, я бы не пожалел пленку и запечатлел бы этот маленький уголок во всех ракурсах. Но отдыхающие, судя по всему, не имеют этой потребности. На траве расстелено покрывало, заставленное наспех сварганенной закуской и бутылками водки. Пьют, закусывают, травят анекдоты — нормально сидят. Наевшись, идут купаться, потом загорают, снова пьют, снова закусывают, снова травят анекдоты, опять отправляются купаться. Только под конец пленки кому-то бьет в голову, что, наверное, следует отметить само место, принявшее их с природным радушием. Но это уже рудимент, остаточный орган. Главное ведь люди. Они — совершенное творение Высшего Разума. Они это и сами знают.

Летние заказы, как правило, наводнены съемками на природе. Компания молодых людей просто выбирается за город, к речке, в лесок, где и фотографируется группами и поодиночке. В этом нет ничего зазорного. Нас всегда тянет туда, откуда мы вышли примитивными организмами.