Моя земля не Lebensraum. Книга 6. Дороги смерти

приходили брать татары и шведы, поляки и французы… И стали русскими учёными, географами… И даже прусская принцесса Софья-Фредерика-Августа Ангальт-Цербстская стала русской императрицей Екатериной.
Для цивилизованного немца одно место так же хорошо, как и другое: в любое место немец приходит и берёт от земли нужные ему блага. Для немца земля — имущество, которое можно купить или завоевать. Земля для него батрачка, которую он заставляет рожать. Когда она дряхлеет, немец меняет её на молодую и сильную.
Боже, вразуми немцев: не земля принадлежит человеку, а человек принадлежит земле!
Русские принадлежат своей земле. Неважно, что между Ленинградом и Москвой непроходимые болота, а между Новгородом и Псковом дремучие леса. Это русские леса и русские болота. А немцам в захваченном лебенсрауме без асфальтовых дорог полный капут. Но бескрайнюю Россию заасфальтировать невозможно! В российской бескрайности завязнет и исчезнет любой, кто попытается завоевать её.
Русские никогда не поймут, как можно завоевать синеву неба над ними, воздух, которым они дышат, воду колодцев и ключей, которую они пьют, как можно завоевать протяжные русские песни и удалые русские пляски.
Пряный дух соснового бора, нежная зелень берёзовой рощи, утренняя свежесть тумана над речкой и полуденное тепло песка на берегу, деловитое жужжание шмеля на лесной поляне и нескончаемое журчание жаворонка в степном небе запечатлены в генетической памяти русского человека. У берёзового сока, который в России любят пить весной, привкус крови погибших ратников земли русской. Кровь защитников Отечества растворена в чистой воде русских источников. В журчании ручьёв слышны песни предков.
Западный человек, шагая по миру, уходит от могил отцов. Русские хоронят своих в своей земле. Их тела становятся частью русской земли, кормящей народ. Прах отцов для русских свят. Земля свята для русского народа, она — мать народа, рожающая детей своих. Русские плоть от плоти земли своей.
В России много народов. Родившись на этой земле и имея корни в этой земле, питаясь от этой земли, они пропитываются русскостью.
Для цивилизованного немца нет разницы, воздухом какой страны он дышит, немец дышит кислородом и азотом. Русские дышат ароматами скошенных полей, свежестью родных лесов, пряной чистотой озёр, запахами жён и детей.
Немцу приятен звук работающих машин, чёткие приказы командиров, рёв самолётов и лязганье панцеров. Русскому приятен шелест берёз и голос кукушки в роще, щебет жаворонка в небе, журчание ручья и шорох колосьев жита.
На Западе человек — хозяин земли, и нет места, не преобразованного хозяйскими руками. В Россия бесконечные пространства господствуют над человеком. Просторы степей русских лишают немцев сил, дремучесть лесов российских подавляет их, меланхолия осени и лютость зимы угнетает. 
В России климат суров, но справедлив. Непроходимые русские леса прячут своих и изводят врагов. Свирепыми зимами в глубоких снегах гибнут завоеватели и их породистые тяжеловозы, но выживают неказистые местные лошадки — они вскормлены этой землёй. Люди, живущие в России, близки к природе, выживают в условиях, в которых европейцы гибнут, принимают тягостный труд и скудность пищи с равнодушием, невероятным для цивилизованного народа Европы. Русские неприхотливы в еде и невзыскательны в одежде, терпеливы к боли, фаталисты по жизни, умирают легко, со своего рода задором.
Немецкие хрестоматии писали: «Русский белокур, ленив, хитёр, любит пить и петь». Хитёр? А, может, не простачок? Ленив? Дед чинит рваные ботинки. Квалифицированный сапожник? Ремонтирует дом. Плотник? Русский крестьянин для себя и сапожник, и плотник, и печник. Это на Западе каждый работает по своей специальности, а в России все специальности — дело каждого.
Двадцати предвоенных лет хватило Советскому Союзу на путь, который другие страны проходили столетиями. Советский народ с фанатизмом строил города и заводы, создавал современное оружие. Это стоило жертв, лишений, каторжной работы… На это нужна была сила духа.
Немцы уничтожили советские города и сёла в таких размерах, которые превзошли разрушения всех войн на Западе. Населённые пункты немцы превратили в дымящиеся развалины, из которых торчали трубы русских печей. И смердела Россия мертвечиной. Только эту варварскую вонь породили «цивилизованные» завоеватели. Ручьи и реки, не загаженные войной, в России чисты.
Тысячу лет в России вёсны меняют зимы, на смену летнему теплу приходит осенняя слякоть, поколение сменяется поколением, но мало меняется суть русского человека. Кладбища у русских деревень больше самих деревень. Над могилами новые кресты точно такие же, как и истлевшие. Века проходят, а русские кресты, русский дух неизменны. На кладбищах похоронено столько поколений русских, что эта земля не только сверху русская, но и на три метра вглубь пропитана русским духом.
И не зря русский писатель Гоголь сказал, что если русских останется всего один хутор, и тогда Россия возродится. Как бы русского ни затаптывали в грязь, ни ошельмовывали, русский всё равно поднимется из лжи, из ада, Россия возродится… И тяжек будет крест завоевателей.
Русский народ не злопамятен. Но он ничего не забывает.
Идёт война. Миллионы русских голодают. Другие народы в таком положении отчаялись бы и восстали против власти… А эти миллионы в холодной и голодной стране, без воды и света умирают тысячами, но сопротивляются. Их непобедимость не столько в оружии, сколько в силе духа — глубинном, таинственном.
Что такое сила духа, нужно спрашивать у русских. Немцам этого не понять.
Потери русских ужасны. Русской крови за эту войну пролито больше, чем немецкой, еврейской, и прочих народов, вместе взятых. Русская земля щедро пропитана кровью защитников своих. И оттого она неискоренимо русская.
Навсегда.