облегающие тела Feldjacketen — двубортные кителя без «цепляющихся» деталей, с множеством эмблем, нашивок и значков. Мышиного цвета рубашки с чёрными галстуками. Чёрные брюки, собранные на лодыжках. Чёрные Schutzmutzen — береты. Начищенные ботинки. Командирам танков по двадцать — двадцать два года, «старик» фон Лорингхофен в возрасте Христа, тридцать три года. Все молодые и стройные.
Взгляд ротного скользнул по шеренгам солдат. Чёрная стена из людей со светлыми пятнами вместо лиц. Танковая рота… Panzerwaffe, железный кулак, основная сила вермахта.
— Четвертая рота! — поставленным командирским голосом, громко и торжественно, словно на огромном плацу, отчеканил гауптман. — Я зачитаю вам приказ фюрера.
На поляне воцарилась тишина. Казалось, умолкли ночные птицы в кустах и перестали орать лягушки в камышах недалёкой реки. После двух дней разговоров на полутонах командирский голос звучал оглушительно.
Гауптман нащупал фонарик, висевший на второй пуговице кителя, осветил белый листок бумаги.
— Солдаты Восточного фронта!
От волнения голос ротного дрогнул, смазался хрипотцой.
Танкисты, стоявшие по стойке «Смирно!», скосили друг на друга глаза.
Восточного фронта? Он сказал: Восточного фронта?!
Это словосочетание солдаты слышали впервые.
— Мои солдаты! — от имени Гитлера продолжил компанифюрер. — Груз чрезвычайной ответственности до последнего времени заставлял меня держать планы величайшей военной операции в тайне. Сегодня я могу открыть эту тайну…
Танкисты жадно вслушивались в голос командира, желая поскорее узнать, что скрывал их фюрер долгие месяцы.
— Немецкие солдаты! Судьба Европы и германского рейха, существование народа Германии находятся в ваших руках. В спасении от коммунистических варваров нуждается европейская культура и вся цивилизация. Вам предстоят решительные бои с ордами недочеловеков, которые под руководством еврейских комиссаров готовы ринуться в Европу, чтобы грабить нашу Германию. Но силы вермахта велики! Такой силы не было в истории человечества. Начинающееся сегодня сражение определит судьбу рейха и нации на следующие тысячу лет...
В зачитываемой речи Гитлер замысловато рассуждал об агрессивности СССР, о своей обеспокоенности судьбами союзников Германии в частности и всей Европы вообще.
Солдаты плохо слушали длинные политические рассуждения. Без сомнения, этот марш будет легче, чем военные прогулки по Франции, Польше и другим странам покорённой Европы. От бронированного кулака вермахта нецивилизованные иваны разбегутся, как зайцы. Заботила единственная трудность — преодоление огромного пространства от западной границы Советского Союза до Москвы, а то и до Уральских гор. Кампанию надо завершить до наступления холодов. Зимовать в некомфортных условиях никто не хотел.
— Наша задача — не защита отдельных стран, а спасение всей Европы.
На какое-то мгновение ротный умолк. Луч фонарика соскользнул с бумаги и гауптман завершил негромко, будто не излагал подчиненным приказ, а отечески напутствовал их:
— Да пребудет с нами Всевышний, да поможет Он нам в нашей борьбе.
— Hoch! Hoch! Hoch! (прим.: аналогично русскому: «Ура! Ура! Ура!») — восторженно прокричала рота.
Когда прозвучала команда «Вольно!», строй загудел, точно пчелиный рой.
— Значит, прокатимся с ветерком по России!
— Любопытно посмотреть, как живут дикари.
Прозвучала команда:
— Доппайки на каждую машину!
Унтер-фельдфебель Фриц Янке откинул задний борт кухонного автомобиля и приготовился раздавать доппайки: тридцать сигарет и плитка шоколада в одни руки, бутылка коньяка на экипаж — что ещё нужно солдату, чтобы чувствовать себя комфортно!
— Спасибо тебе, Господи, за лягушек, — пробормотал обер-лейтенант фон Брюкер. Их сумасшедшая какофония заглушала звуки подготовки роты к наступлению.
***
В полночь командиры пехотных подразделений отдали приказ подчинённым разобрать носимое имущество. Значит, близок момент наступления.
Солдаты нагрузились, как вьючные мулы. У пулемётных расчётов на шеях висели патронные ленты к МГ, кому-то достались тяжеленные ящики с патронами. У каждого висело на портупеях, лежало в карманах и ранцах несколько рифлёных гранат М39 — «яйцо», за ремнями и в голенищах торчали «колотухи» с длинными ручками — гранаты М24. Командиры взводов и отделений, вооружённые Maschinenpistole МР38 (прим.: пистолеты-пулемёты, которые ошибочно называют «шмайсерами»), заполнили по два строенных подсумка на поясе и по паре магазинов засунули за голенища. Солдаты с карабинами рассовывали по карманам и сухарным сумкам (прим.: брезентовая сумка на перевязи, в старину в ней хранили сухари и другую провизию) запасы патронов в магазинах и россыпью.
Командиры рот получили конверты с боевыми приказами, сформулированными применительно к каждой роте и предназначенными для выполнения задачи на конкретном участке местности.
До нападения Германии на Советский Союз оставалось три часа.
Грузовые поезда, шедшие с запада, всё ещё везли в Советский Союз товары широкого потребления и машины, а навстречу им шли поезда из России, гружёные пшеницей и нефтью для Германии. Составы шли до последней минуты: любая задержка могла возбудить подозрение противника.
Стрелки часов вычёркивали из истории мирные минуты.
До нападения оставалось два часа.
Советский часовой на мосту сонными глазами рассматривал чужой берег. Майер уже знал, сколько этому скучающему русскому отмерено стоять на посту. Утро отберёт у ивана жизнь.
Миллионы немецких солдат нервно курили, пряча сигареты в кулаках.
До нападения остался час.
Край неба на востоке словно разбавился молоком.
На советской стороне где-то вдали заскрипела несмазанная дверь, загремели бидоны. Без уважения к спящим прокричал петух. На хулиганскую выходку куриного начальника взбрехнула собака. Настырный петух прокукарекал ещё пару раз. Не получив поддержки от приятелей, обиженно умолк: как говорится, откукарекал — а придёт рассвет или нет, не его забота. И снова воцарилась тишина, какая бывает только ранним воскресным утром.
Осталось полчаса.
Край неба чуть порозовел. Майер в очередной раз глубоко вздохнул, успокаивая волнение, взглянул на восток, куда тянулись бесконечные, пока ещё русские, территории. Lebensraum, жизненное пространство для немцев.
«Мы заняли Францию и Польшу, — мысленно убеждал он себя. — Советский Союз несравненно слабее этих и других цивилизованных стран. Советский Союз — искусственное образование, не имеющее какого-либо оправдания для своего существования. Еврейский большевизм подобно разрушительному ферменту ослабил некогда великую Россию. Гитлер обозначил конечную цель: стереть с лица земли эту страну и уничтожить её народ. Через несколько минут посланные фюрером железные армии вермахта неудержимым потоком хлынут на восток, евреи и комиссары, согласно воле фюрера, будут уничтожены, а унтерменши-славяне станут рабами Рейха. Мы загнали западных евреев в гетто, решим еврейский вопрос и в России…».
Майер, как и его друзья, как и все немцы, презирал евреев. Не так давно евреи пользовались огромным влиянием в стране, держали в своих руках финансы, коммерцию, всё. Майера коробило при виде выходящих из «Мерседесов» холёных, самодовольных евреев.
Его приятель в училище рассказывал: «Я вырос среди носатых ублюдков и могу определить еврея по запаху. Они пахнут по-еврейски. Во время медицинских осмотров врачи нюхают наши подмышки — их учат в университетах распознавать евреев по запаху. Шустрые, сальные, воняющие чесноком еврейчики любят приударить за светловолосыми немецкими девочками. Но они никогда не женятся на немках. Их раввин скорее отрежет еврейчику член ритуальным ножом, чем позволит жениться на немке».
Рейхсминистр пропаганды Геббельс сказал о евреях: «Враги мира, разрушители культуры, паразиты цивилизованных народов, сыны хаоса, средоточие зла, фермент разложения, демоны, несущие в себе начало упадка человечества». Но, wir danken unserem Führer (прим.: мы благодарим нашего фюрера), скоро с этим будет покончено! В Германии, Франции и Польше еврейский вопрос почти решён. И в России он будет решён.
Ощутив движение сырого холода от реки, лейтенант передёрнул плечами. Возможно, то была дрожь напряжённого ожидания начала грандиозного похода.
«Господи, дай мне силы устоять под свистом пуль, взрывами артиллерийских снарядов и авиабомб, помоги не дрогнуть перед танками противника. Укрепи мою веру и да воздастся Тебе доброта Твоя», — мысленно помолился Майер. Впрочем, молился он как бы по обязанности. Он не очень-то верил, что ему и его солдатам грозят взрывы бомб и артиллерийские снаряды, танки противника и прочие военные страсти.
В советской армии нет настоящих командиров. Иваны неграмотны, они плохие солдаты. Вермахт нанесёт мощный удар. Blitzkrieg (прим.: молниеносная война) — и Сталин капитулирует.
Россия — это Lebensraum для немцев, где и он, лейтенант Майер, получит обширное поместье на жирных чернозёмах Украины. Украина — провинция Советского Союза, России. На Украине плодородные земли и хороший для земледелия климат. Майер знал, что украинцы — разновидность иванов. Но это неважно. Важно, что все славянские разновидности будут пахать и сеять в его поместье.
Лёгкий белый туман стелился по лесам и болотам у озера, по приграничным территориям. Робкие отблески просыпающегося солнца обозначили невысокие холмы на советской стороне. Пробно засвистели птицы. Там и сям раздавалось металлическое бряцанье оружия и техники, фыркали лошади, тащившие орудия и повозки на пневматических шинах, приглушённо тарахтели мотоциклы, подвывали легковые и грузовые автомобили, откуда-то доносились сердитые голоса и сдавленная ругань.
Майер в очередной раз посмотрел на фосфоресцирующий циферблат наручных часов. Ровно три утра.
В это мгновение синхронно с ним всматривались в часы миллионы солдат вермахта. Армии Восточного фронта, раскинувшегося от Финского залива до Чёрного моря, изготовились к сокрушительному удару по Советскому Союзу. Немыслимое количество рот, батальонов, полков и дивизий с нетерпением ждали назначенного мгновения. Многочисленные истребители, тактические и пикирующие бомбардировщики люфтваффе ждали команды к прыжку.
Ужасающий вал огня из всех видов орудий вдоль трех тысяч километров фронта превратит в прах советские вооружённые силы. Победоносные немецкие армии, закалившие стальной дух на европейских полях сражений, не оставят камня на камне от укреплений ивана!
Отвлёкшись от разглядывания русских территорий, Майер вдруг услышал тишину: пространство замерло в предчувствии великого мгновения.
Он достал из внутреннего кармана кителя тонкие кожаные перчатки, которые подарила ему Грета, отправляя жениха завоёвывать землю для их поместья.
— Береги руки, они у тебя такие нежные, — сказала она с улыбкой и вложила ему в ладони свои груди…
От сладостных воспоминаний и от предчувствия великого момента Майер почувствовал щекотание по внутренним поверхностям бёдер.
О том, что его или сослуживцев могут убить, Майер и мысли не допускал. Он представить себе не мог, что на Восточном фронте кого-то могут убить по-настоящему. У него
