Агата

может ко мне? Раз мы всё равно не можем этого объяснить, так не будем париться!
- Дело говоришь! Давай к тебе!

***
В этот раз я встала раньше, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Мишу. Ведь ему не нужно было никуда ехать. Пока не проснулся, успела приготовить любимые сырники. После завтрака он проводил меня до автостанции. Теперь он смотрел мне вслед, а я махала ему из окна.
Когда Мишин силуэт растаял вдали, я вытащила из сумки тетрадь, вырвала лист и стала писать Горинову письмо. Вчерашнее я ему так и не отправила. Хоть я и говорила Мише: не будем париться по поводу тени, - на самом деле мне хотелось всё-таки разобраться, почему так происходит? Слышала, Алексей Александрович по своему первому образованию астроном. Может, он сможет объяснить это странное явление законами физики? Вдруг это обычные оптические иллюзии – и никакой мистики?
«Здравствуйте, Алексей Александрович! Спасибо Вам за письмо и за добрые слова! Честно, я даже не надеялась, что Вы мне ответите», - начало я слово в слово переписала из того первого письма.
Но по сути я решила расспросить его максимально аккуратно – чтоб не думал: совсем барышня с головой не дружит!
«Поскольку Вы хорошо знаете физику, хочу Вас спросить: бывают ли такие оптические иллюзии, когда тень человека делает движения, которых сам человек не делал, и даже на какое-то время отделяется от своего хозяина? Если да, то из-за чего такое возникает? Заранее спасибо! Лиза Черепанова».
Письмо я на почте тут же бросила в ящик с простой корреспонденцией. Возможно, ситуация вскоре прояснится, и я, наконец, смогу жить спокойно. А пока эти мысли не давали мне покоя. Не получалось от них отвлечься даже тогда, когда я кидала в ящик Надежды письма от Ольги Смирновой из Петербурга и Михаила Афанасьева из Хакасии, которые, по-видимому, тоже преследовались за антивоенную пропаганду.
- Вы правы, - неожиданно услышала я голос той, которая в этом же подъезде в мой первый рабочий день предсказывала мне (или не мне?) скорую смерть.
- Здравствуйте, Кассандра Владимировна! Вам как раз посылка пришла. Вот извещение.
- Спасибо! Уже знаю. Завтра пойду, получу. Только вот приговорённый депутат, которому Вы сегодня письмо отправили, Вам не поможет. Оптика тут не при чём, тут другая причина.
- Какая? – спросила я машинально.
Лишь в следующую минуту до меня дошло: откуда эта «вещая Кассандра» знает, что я сегодня кому-то письмо отправляла? Я ведь ей не успела ничего рассказать, да и не думала рассказывать, если честно.
- Дело в том, что Вам по судьбе было попасть в аварию и погибнуть. Но Вы получили в подарок агатовые бусы. Они-то Вашу судьбу изменили. Тот мажор, из-за которого Вы опоздали на автобус, вообще не должен был оказаться рядом. Его магия ожерелья притянула. Поэтому теперь Ваша тень и ведёт себя так. В момент Вашей смерти душа должна была отделиться от тела, но Вы остались живы. А тень – это отражение души. Она пока не может понять, живая Вы или мёртвая. Но со временем она привыкнет и снова станет нормальной тенью.
- Так значит, меня уже в принципе не должно было быть? – я была одновременно и ошеломлена, а напугана таким странным объяснением.
- Да, по судьбе этот мир Вы должны были бы уже покинуть. И с мужчиной, который с Вами рядом, второй встречи не должно было случиться. Но бусы уже тогда были на Вас и притянули его. Его судьба теперь тоже изменилась, правда, не так, как Ваша. Изначально у него не должно было быть другой женщины, кроме покойной жены, а теперь в его жизни есть Вы.
- Получается, без этих бус мы бы вообще не встретились?
Но как? Ведь во время нашей первой встречи я ещё не получила подарка?
- Вы бы встретились, но только один раз. Вас ему судьба посылала для того, чтобы избавился от пагубной привычки. А потом вы больше бы никогда друг друга не увидели. Кстати, в ближайшее время он сменит место работы – устроится в родном городе.
- Круто! А мы будем вместе?
- Этого я не знаю. Ваша судьба теперь непредсказуема. Я даже не могу сказать, сколько Вы теперь проживёте? Но обычно к тому, кто вот так обманул смерть, во второй раз она не торопится. Но дело в том, что это ожерелье не только спасает Вас. Ожерелье агатовое, а Вас ещё до рождения нарекли Агатой. Поэтому оно даёт Вам власть над миром. Если Вы будете носить ожерелье, то сможете изменить ситуацию во всей стране.
- Э, подождите, Вы что-то путаете. Вообще-то я всегда была Елизаветой.
- Это Вас потом так назвали. А изначально Вы были Агатой. Такое имя дала Вам родная мать. Было бы по-другому, никакой магической власти эти бусы Вам бы не дали. Но эта власть для Вас опасная. Я знаю, что вы хотели бы для своего отечества мира и свободы, и Вы сможете это сделать. Нужно лишь носить ожерелье, и оно Ваше желание исполнит. Но на это уйдёт очень много жизненной энергии. Вам её может не хватить для того, чтобы выжить самой.
- А если выброшу эти бусы? Получается, умру, потому что изначально было по судьбе?
- Нет, я же говорю: кому удалось обмануть смерть, обычно живёт долго. Да тут и выбрасывать не надо – достаточно просто не надевать. Тогда у Вас не будет магической власти над миром, а будет обычная, хоть и непредсказуемая жизнь. Ну, как у всех. Ладно, счастливо! Выбор: менять жизнь страны или жить как обычный человек – теперь за Вами.
- Подождите. А почему Вы, если знали, что мне грозит смерть, не пытались меня как-то предупредить? Ну, чтобы я не ехала этим автобусом. Ведь Татьяну по поводу ребёнка Вы предупредили, спасли его. Это потому, что он ребёнок, а я взрослая, да ещё и бывшая алкашка?
- Видите ли, когда смерть настроена решительно, она не раскрывает все карты заранее. Парню была суждена смертельная опасность, которую можно было избежать, поэтому там я увидела больше. А у Вас, увы, шансов не было. Только если вдруг какое-то чудо. Но его я тоже не могла предсказать. Счастливо, Агата!
Она ушла, а я села прямо на ступеньку лестницы, обхватив голову руками. От потока информации мой мозг просто закипел. Сначала я, сама того не ведая, перепрыгиваю через верную смерть, потом на меня нежданно-негаданно сваливается могущество, которое может стать губительным, так ещё, оказывается, меня собирались назвать по-другому. С чего вдруг? Мама ведь говорила, что назвала меня в честь бабушки Лизы, своей матери, рано ушедшей в мир иной. Едва ли эта мысль пришла ей в голову в последний момент.  У меня пока нет детей, но я уже знаю, что если у меня родится дочь, назову её Светой – в память о бабушке. А Агата…
Так ведь звали дочку тёти Наташи. Бабушка рассказывала: мол, Наташка ещё школьницей была просто помешана на детективах, особенно обожала Агату Кристи – да так, что свою дочь решила Агатой назвать. Что же получается? Если верить Кассандре, то мёртвой родилась не та девочка, а дочка моей мамы – Лиза. Выходит, врачи перепутали нас, девочек. Когда мама рожала, почти тогда же привезли в роддом и тётю Наташу, которой, по словам бабушки, рано ещё было рожать – едва только подошёл восьмой месяц.
Ну, а если всё это правда, получается, мои родители и бабушка всю жизнь растили чужого ребёнка, а та женщина, которая меня на свет породила, даже не подозревала, что её дочь жива, и она совсем близко. Ничего себе дела!
И ведь соседи и друзья несколько раз замечали: как-то не похожа Лизка ни на маму, ни на папу, как будто и неродная. Но это говорилось как-то скорее в шутку – никто даже не думал всерьёз, будто я не дочь своих родителей. Мало ли, может, кто-то из прадедов «потрудился» над моей внешностью? Теперь же я стала думать о том, что имеет смысл нам с бабой Валей провести генетическую экспертизу.

***
- И откуда только эта стерва всё пронюхала, чтоб её? Наверное, Алёна рассказала – больше некому. Вот гадина! Никогда не умела держать язык за зубами! Да я тебе безо всякой экспертизы скажу: это ты испортила жизнь Наташке! Ты! Лучше бы и вправду родилась мёртвой – проблем было бы меньше!
Взгляд бабы Вали бы не просто недовольным – ненависть так и сквозила изо всех щелей. Если бы она была сказочным василиском, убивающим всякого, на кого посмотрит, смерть настигла бы меня уже раз десять.
- Так я, получается, Ваша внучка, и Вы об этом знали? - я просто отказывалась верить своим ушам.
- Ещё как знала. Я думала: вот поступит Наташка в институт, закончит, в Москве устроится. А она взяла и залетела. До последнего скрывала, что брюхатая. А когда я узнала, аборт делать было уже поздно. Да и Наташка заегозила: рожать буду! Рожать она вздумала! А институт, карьера – всё коту под хвост! Я так хотела, чтобы у неё был выкидыш – даже душицу специально заваривала. Знала, что беременным нельзя. Да только не помогло – ты крепко цеплялась за жизнь. Потом у Наташки роды случились преждевременно. Я в больницу – Алёна тогда медсестрой работала. Мы с ней за чаем поболтать любили. Она сказала, у Наташки всё хорошо, девочка родилась, хоть и рановато, но без серьёзных проблем. А вот у мамки твоей как бы – она тогда тоже рожала – ребёнок умер – пуповина вокруг шеи обвилась и задушила. Ей пока ещё сказать не успели – откачивали после тяжёлых родов. Ну, я дала Алёнке деньги, чтоб сказала, будто это ты родилась мёртвой. Она как раз тогда со своим разводилась, деньги ей были нелишними.
- Слушайте, ну, ладно, она, но Вы-то, баб Валь? Как можно было так жестоко с родной дочерью?
- А что тут такого? Подумаешь, ребёночек умер! Думала: поплачет и забудет. А она… Вот далась ты ей! И плохо ей без Агаточки, и жить не хочется! Если бы не ты, жива бы сейчас была моя Наташка, и в люди бы выбилась. И какой чёрт тебя дёрнул появиться на свет? Змеюка, всю жизнь моей дочке испоганила! Вот не зря я тебя ненавидела с самого начала, ох, не зря! Когда ты запила, я думала: ну, наконец-то, есть на свете справедливость! Может, думала, замёрзнешь насмерть – воздаст тебе Бог за мою Наташку! Ан нет, ты и тут меня перехитрила, гадюка! Отняла у меня единственную дочь – и как с гуся вода! Тьфу! Видеть тебя не могу!
Плюнув мне под ноги, баба Валя поспешно открыла дверь подъезда и вошла вовнутрь, захлопнув её так, что она едва не слетела с петель. Я же с минуту стояла во дворе, не в силах ни сдвинуться с места, ни что-то ответить. Мне было искренне жаль тётю Наташу, которой посчастливилось иметь такую «добрую» мать. Даже сейчас, вместо того, чтобы раскаяться и что-то понять, эта злобная бабка винит не себя, а других. Хотя моя вина лишь в том, что пока тётя Наташа плакала по мне, заливая материнское горе водкой, я была рядом и знать не знала, что она моя родная мать. А баба Валя, получается, родная бабушка… Ну, уж нет – бабушка у меня одна, моя добрая, замечательная бабуля, у которой было сердце, способное любить.
Я посмотрела на часы. Было ещё не так поздно – цветочный пока открыт, но надо поторопиться. Пока не стемнело, я решила сходить на родные могилы: папы, бабушки и мам. И той, которая меня растила и заботилась, и той, которая родила и потеряла не по своей воле.

***
- Давайте, налетайте, моя Надюха сама пекла, - Серёга разложил на столе хрустящий, густо посыпанный пудрой хворост. – А вот и она. Давай, Надь, проходи, попей с нами чайку.
Когда девушка оказалась по ту сторону почтовой стойки, вышедший навстречу Серёга проводил её в подсобку, где уже урчал закипающий чайник, всем сразу стало понятно, что празднуем. Ещё утром наш