учёбе юноши в школе.
«Вот здесь бы вам пришлось слушать его рассказы, а вы уже всё, и даже больше, знаете от меня.»
Школа всё ещё была окружена, и Элисса начала играть беспокойство об этом, что Софокльз старался не замечать.
— Здравствуйте, а достопочтенный Никий всё ещё находится в этом доме? — подойдя к дверям, спросил у мужчин Софокльз, сделав лицо серьёзное, и тон мягко-деловой.
— Какое у вас дело?
— Совет старейшин полиса Платеи направил меня спросить о принятом на рассмотрения в совете Афин декрете о введении торговых санкций против Мегары.
— Подождите, я о вас доложу. — поворачиваясь к двери, попросил стоявший справа от Софокльза стражник.
— Спасибо, но у меня нет времени на соблюдение расточающих его правил.
Софокльз влез перед мужчиной и открыл дверь, а Элисса следом за ним хотела войти в школу, пока её не остановил левый сторож.
— Она с вами?
— Да, впустите. — отступая несколько шагов назад, из-за того, что углубился уже к середине комнаты, скомандовал Софокльз и задержался, пока за Элиссой не закрылась дверь.
Когда юноша развернулся и продолжил подступать к следующей комнате, из неё вышел Антипатрос.
— Как вы вошли? — не скрывая удивления, прошептал он, подбегая к Софокльзу.
— Сказал им, чтобы впустили и всё. — вернув на лицо улыбку и веселость, похвалился юноша.
— Он хотел попрощаться. — поправила Элисса, подойдя к мужчинам.
— Уже уезжаешь?
— Чуть позже.
Антипатрос крепко обнял Софокльза, но после того, как убрал с него руки, тот не ушёл. И несколько секунд простояли в молчании, разнообразно переглядываясь друг с другом: глаза Антипатроса выражали волнение, Софокльза блестели, а Элисса с интересом переглядывалась с ними, сменяя своё выражение на то, которое имел тот, с кем пересекалась взглядом — пока их не прервал вышедший к ним Никий.
— Что вы хотели?
— Достопочтенный Никий, жители Платей знают о декрете о торговых санкциях против Мегары, а также о том, что Спарта, как одна из сторон, призывает вас вступить в переговоры. Платеи, как поддерживающий Афины полис хочет, чтобы диалог прошёл мирно и без экономических потерь с нашей стороны. Поэтому они направляют меня в помощь вам и для отстаивания интересов Платей.
— Антипатрос, почему ты спал с ним на одном одеяле? — выслушав речь юноши, обратился к сыну Никий.
— Он был моим учеником, и…— замялся Антипатрос, вспоминая, что Софокльз немного рассказывал о своей деятельности кроме школьной, и задаваясь вопросом, что на самом деле держим юношу в полисе.
— В дороге у нас будет больше времени, и я отвечу на все интересующие вас вопросы о моей личности, роде деятельности и прочем. — спас учителя Софокльз.
— Она в твоём сопровождении? — уделив внимание Элиссе, спросил Никий.
— Нет, я хотела забрать свои вещи. — отвечая за себя, хотя вопрос был задан Софокльзу, сказала Элисса и прошла в комнату.
Пока девушка в поиске несуществующих вещей делала вид, что она их потеряла, её уши не перестали захватывать голоса:
— Поезжай в Платеи и завтра с утра возвращайся с конём. — говорил Никий.
— Я могу взять у вас коня?
— Попроси на выходе.
— Благодарю, я доложу о вашем согласии совету.
Софокльз вышел, а Никий с Антипатросом вошли в комнату, где Элисса уже взяла в руку несколько вещей, но поиски не прекращала.
— Я переночую в том доме. — накидывая гиматий, уведомил мужчина сына.
— Не получится.
— Почему? Ты хочешь, чтобы я спал с тобой? — заботливо спросил Никий, тоном более нежным, чем он говорил после первых минут приезда, которые застала Элисса.
— Этот дом теперь принадлежит Элиссе, и тебе придётся спать здесь. — скрыв неуверенность за пересказом фактов, ответил Антипатрос.
— Это и лучше. — похлопывая сына по плечу, чтобы тот сел, улыбаясь, обрадовался Никий. — Элисса, ты нашла ещё не все вещи?
— Он был тут… всё, нашла. — девушка выпрямилась и подошла к столу, за которым сидели отец и сын. — Была рада с вами познакомиться. До свидания.
Подойдя к дверям, она развернулась и добавила:
— Пока, Антипатрос.
Это затронуло память мужчины и долго проносилась его в мыслях.
Элисса выбросила вещи Антипатроса на пол своего дома и, за неимением в нём дел ушла в гончарную мастерскую, где наблюдала за работой Олиссеуса, пока Мелисса не вошла в неё и не удивилась тому, что девушка вошла не через госпиталь, и пригласила их на обед, после которого Элисса ушла домой.
«Уезжает единственное развлечение. Ведь Никий не может потратить несколько дней в пути только для того, чтобы сказать сыну о том, что он уезжает в Спарту… В доме ничего не было, и тот мужчина мог быть и не Вячеславом Владимировичем, так что если Антипатрос и уедет с ними, а это если считать и путь обратно, то займёт их на недели две, а ещё и переговоры около недели, значит вернётся он через месяц. Тогда начнём поиски. Сначала поедем в Платеи.» — распинывая камни по ровному слою вытоптанной земли, рассуждала с собой Элисса.
«Вообще-то на хороших конях, а я не сомневаюсь, что у Никий они самые лучшие, доедут они примерно за 14 часов. И если выедут в восемь, то к концу дня будут в полисе.»
Подходя к дому, Элисса заметила горевший в его окнах свет и от испуга остановилась. Первым в мыслях она услышала предположение о том, что мог вернуться прошлый хозяин дома, но это мог быть и грабитель…
«То есть она не рассчитывает то, что дом её не самый крайний в деревне, и если бы в поселение кто-то и вошёл, то ограбил бы дом, окрестности которого не мешали бы ему скрыться незамеченным; и то, что во все дома в деревне двери не запираются, хотя некоторые имеют для этого несложные железные механизмы?»
… После она решила переночевать в госпитале, но мысль, навевавшая ответственность за собственность, а более ценным, чем ноутбук, Элисса не владела, остановила её, и, решив в случае опасности кричать, направилась к дому. А после ей пришла идея, что если придётся столкнуться с преступником, то она сможет, плача, заявить о своей тревоге Антипатросу, отчего понадеялась пробудить в нём «инстинкт защитника», как формулируют это чувство журналы о психологии и управлении любовью.
Элисса, ступая осторожно и не шаркая ногами по земле, подошла к двери и прислушалась. Уловила она тихое бормотание, но без перемещения по комнате, и перебирания вещей, поэтому решив, что находившейся там человек сидит лицом или боком к двери, если она её приоткроет, то он сразу её заметит, …
«Так трудно лишний раз завернуть за угол и посмотреть в окно!»
… и такой способ подошёл бы, если бы он стоял спиной ко входу, и Элисса толкнула от себя дверь, но входить не стала. За столом, который во время ремонта она распорядилась передвинуть к окну, лицом к двери сидел Антипатрос, не замечая ничего кроме деревянной поверхности, он испуганно вскочил, от силы чего табурет упал на пол.
— Привет. — растерянно улыбнувшись, войдя в дом, сказала Элисса.
— Прости, я зашёл, когда тебя не было. — выходя из-за стола, и с возвращающейся на лицо краской, спавшей с него от неожиданности, спохватился молодой человек.
— Ты меня очень напугал…
— Прости.
Элисса обошла взглядом виноватое лицо Антипатроса, сама попыталась изобразить что-то наподобие прощения и того, что она не винит его намерения, а после, как будто забыла о захватившем её несколько минут назад страхе, улыбнулась и села на кровать, и снова уставилась ему в глаза, ожидая продолжения разговора. Но Антипатрос не начинал и остался на несколько секунд стоять, потом спохватился и, подняв табурет, сел.
— Я пришёл сказать, что уезжаю в Спарту, и хочу попросить тебя помочь Василике в школе.
— Но я сама учусь только несколько недель.
«Она не считала.»
— Пока я тебя ждал, распределил некоторые предметы, если ты, конечно, согласишься учить. — не спеша, подталкивал девушку к согласию Антипатрос.
— Я не отказываюсь и не соглашаюсь, но обещаю подумать. — решила Элисса, всё больше расслабляя спину и отклоняя её назад, в то же время Антипатрос сидел, словно позвоночник его состоял из металла.
— Василика возьмёт на себя те, в которых требуются более глубокие книжные знания: география, математика, астрономия и письмо — а ты будешь проводить уроки, в которых не надо показывать наглядные примеры и писать самой, а только говорить: история, литература, живопись и философия.
— Если так, то, возможно, что-нибудь и получится. — задумчиво посмотрев на потолок, проговорили Элисса.
— Я уезжаю завтра с утра.
— Так быстро? А как долго тебя не будет? — оборвалась девушка от задумчивости.
— Это не моё решение, но если быстро придём к согласию, то вернусь через две недели, но со спартанцами ничего нельзя решить без сор, так что конечного срока назвать не могу. Поэтому и прошу тебе помочь Василике, она сама ещё ребёнок. — сжав на столе кисть в кулак и придвинувшись телом к его краю, объяснил Антипатрос.
— Ты надеешься на меня, но я не смогу им ни о чём рассказать. — угнетающе подхватила Элисса.
— Элисса, я знаю, что у тебя получится. У тебя прекрасный ум, и если ты прочитаешь пару книг по каждой дисциплине, то сама сможешь добавить что-нибудь из своего опыта.
— Ты давал мне книги, когда я лежала в госпитале, но… прости, хотя я и говорила, что запоминала половину, но понимала только четвёртую часть. — перетягивая бывшие у учителя чувства вины к себе, жалостливо сдвинув брови, вырвала из себя Элисса.
— Ты согласишься работать в школе, если я помогу тебе с книгами? — согнув ноги, Антипатрос сел перед девушкой и невесомо дотронулся ладонями до её колен.
— Да, я попробую. Но ты же сказал, что уедешь с утра. — склоняясь к нему, поджигала и без того волновавшееся сердце Антипатроса Элисса.
— Ты сможешь уделить мне одну ночь?
В изуродованном воображении Элиссы предложение звучало двояко, но учитель говорил об одном.
— Я перескажу тебе книги и дам несколько конспектов, по которым я проводил уроки для прошлых классов. — заметив замешательство девушки, добавил Антипатрос.
Элисса согласилась, и Антипатрос убежал в школу.
«В Платеи теперь не уедем. Но если работать с Василикой графиком три через три, то, может быть, съездив несколько раз, мы сможем расспросить всех в городе.» — Элисса попыталась найти выход из нового препятствия.
Через десять минут вернулся Антипатрос со стопкой глиняных табличек, верх которых удерживал подбородком, которые до рассвета он читал и пересказывал Элиссе. Предметы были скучные, но девушка пыталась выражать полную отдачу своего мышления получению новой информации и слушала, не перебивая, сама же, иногда отвлекаясь на назойливые мысли, в которых вспоминала Василику и Никия. К рассвету Антипатрос отложил конспекты от книг, те же глиняные дощечки только на каждую тему в них было написано меньше.
— И как я буду учиться, когда со мной не будет человека, который даже самые сложные темы объясняет несколькими словами, если, конечно, это не философия. — воскликнула Элисса, добавив о философии затем, что большую часть монолога Антипатроса занял именно этот предмет.
— Спасибо, что согласилась помочь. — собираясь уходить, даже слегка наклонив голову, посчитав этот вопрос риторическим, поблагодарил Антипатрос и, оставив книги на столе, направился к выходу, что выждала Элисса и, подбежав, обняла его со спины и проговорила.
— Я буду
