История одной семьи

взлетел на угол сруба, постоял так несколько минут, втягивая ночь хищными ноздрями. Ничего не было видно, кроме светлеющих стволов берез на фоне черной тишины. Легко спрыгнув вниз, он привязал коня, снял с себя портупею, фуражку. Портупею повесил на шею лошади, фуражку прикрепил к седлу. Теперь он больше походил на обычного колхозника.
Тенью скользнул он в темноту между домами." Как же холодно без плаща", - поёжился он.  Холодный сентябрь 42-го года был раскалён огнём неистовых боёв. Враг, несмотря на отчаянные попытки остановить его, продолжал своё наступление. Суфиян вдруг понял, что устал. В нём словно не осталось надежды на хороший исход. Он просто устал видеть смерть. Каждый день. Помногу раз. Завернув за угол сарая, он встретил её опять. Она вошла в его сердце короткой пулеметной очередью. Всхрапнув от резкого треска в ночи,  жеребец встал на дыбы, сорвался с привязи и молнией исчез в мгле леса.

Глава V

Ноги в резиновых калошах разъезжались по скользкой глиняной почве, которая не впитывала дождевую влагу, скапливая её лужицами в углублениях и колее дороги. Почтальонка, худенькая девушка, из-за невысокого роста смахивающая на подростка, придерживая на боку огромную сумку, боролась с месивом, пытаясь выбраться на остатки пожухлой травы. Еле-еле ей это удалось. Переведя дух и утирая со лба горячий пот, перемешанный с ледяными каплями октябрьского дождя, она удовлетворённо выдохнула. Во-первых, она уже почти дошла до деревни, во-вторых, радовало то,что в её такой огромной сумке нет ни одного конверта. Только солдатские треугольники и газеты. Да! Есть ещё посылка.

Фаида почистила морковку, стала её крошить, тут нож соскользнул и проехался по пальцу.
- Ай! - капли крови окрасили и без того красную морковь.
Перемотав палец чистой тряпочкой, она наклонилась за луковицей, и нечаянно уронила ложку.
"Что сегодня у меня всё из рук валится? И сон плохой видела, будто Суфиян привез во двор телегу только скошенной зелёной травы...", - вспомнилось ей. Спохватившись Атласа, она выбежала в сени, глянула в низенькое оконце, из которого была видна часть улицы, и увидела подходящую к их воротам улыбающуюся почтальонку. От сердца отлегло. Была бы плохая новость, Закия не улыбалась бы.
- Ай, кызым, какая же сумка у тебя сегодня тяжёлая, как же ты подняла-то её? Заходи, отдохни... Атласа не видела? Маленький, а шустрый! На месте ни  минуты не сидит. Только отвернулась, а его и след простыл.
Суфиян , его папа, такой же был.
- Фаида-апа, Атлас в гости пришёл, цыплят смотрит, потом сама его приведу, - крикнула соседская девочка, выглянув из-за забора. Сама не намного старше  своего трехлетнего подопечного, она была гораздо самостоятельнее и серьёзнее Атласа, но очень любила с ним нянчиться.
Фаида, успокоившись повернула в избу, пригласительно придерживая дверь перед Закией:
- Нам есть письмо?
- Больше, чем письмо!
Фаида остановилась и удивлённо посмотрела на девушку.
- Посылка!
- От кого?
- Давайте, посмотрим.
Она вытащила из вороха писем и газет бандероль, упакованную в плотную коричневую бумагу и туго перетянутую скрученной нитью. Адрес отправки - полевая почта.
Фаида перерезала нить ножом, развернула бумагу. Оттуда змеёй выскользнул кожаный ремешок. В руках осталась фуражка, в которой лежал конверт. Она растерянно взглянула на Закию. Та с любопытством заглянула в свёрток.
- Фаида-апа, смотри-ка, тут ещё ремень солдатский, широкий такой.
- Дочка, прочитай письмо, прошу.
Фаида дрожащей рукой вынула конверт из фуражки и передала девушке. Та, надорвала его край, вытащила листок, развернула.
" Ваш сын красноармеец Якупов Суфиян Якупович, уроженец д. Новое Каширово ТАССР в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, пропал без вести...
Она растерянно перевела взгляд на Фаиду. Та, смотрела остекленевшим взглядом в пустоту и, разом обмякнув, навалилась на край стола. Закия откинув проклятый конверт, кинулась к ней. Подхватив её, она придвинула ногой табурет и усадила на него Фаиду.
- Читай...читай дальше, - еле слышно прошелестела она.
Закия, проглотив комок, вставший у горла, с трудом продолжила: " Он не вернулся из разведки, пришла только его лошадь, к седлу была прикреплена его фуражка и портупея. Отправляю вам в память о нем. Скорбим с вами. Мы продолжаем бить врага. Память о вашем сыне навсегда в наших сердцах. Командир разведроты Горчаков ".
В избе воцарилась мертвая тишина.
Закия всхлипнув, обняла за голову Фаиду и прижала к своей груди. Та, словно очнувшись, завыла.
- Родненькая, ведь не погиб, пропал без вести, может живой ещё, - говорила без умолку почтальонка.
В комнату вбежали дети. Атлас смотрел на плачущую бабушку и объяснял соседской девочке:
- Бабушка палец порезала, вот и плачет. Я один раз порезался, знаешь, как плакал. Потому,что больно.
А Фаида словно вернулась в тот день, когда в первый раз потеряла своего мальчика, она опять видела глаза Суфияна, который повторял : " Жди нас, мама, жди, мы вернёмся..."

Сахира, шла домой с фермы, еле переставляя ноги. Злые вести разносятся быстро, она уже знала, что её Суфиян пропал, канул в пучину этой страшной бойни. Что-то оборвалось у неё внутри. Она смотрела, но не видела, слушала, но не слышала, чувства исчезли. Она всегда была отражением мужа. А теперь, когда ее зеркало разбилось, её будто тоже не стало.
Сахира зашла в осиротевший дом, не включив свет, сняла с себя промокшую от дождя фуфайку,, повесила на гвоздь у входа. Села на широкую лавку, которая стояла тут же, под висящей на гвоздях одеждой, и уткнулась лицом в рубашку мужа.
Она не слышала, как испуганный Атлас теребил её подол, звал её. Жалость к бедной девочке, убитой горем, выдавила холод из замёрзшего сердца Фаиды. Пересилив свою боль, она подошла к Сахире:
- Доченька, вставай, пойдём за стол, воды попей, кушать надо, жить надо, сын у тебя, растить надо, дай бог, жить будем, как-нибудь, как-нибудь...

Глава VI
Прошли годы, закончилась война, Ризван и Закуан вернулись с фронта в родную деревню. Закуан почти сразу уехал в Душанбе, где всю войну проработал на военном заводе старший брат. Там он и остался. После войны рабочие руки везде были нужны. Нашел работу по душе, встретил свою Сару, которая родила ему двух сыновей. Ризван тоже вскоре женился на девушке, которая  работала в Новом Каширово учительницей. Гайша была младше Ризвана на шесть лет. Она цвела юной красотой, как первая послевоенная весна. Но характер её был твёрдым и безоговорочным, словно победа над фашистской Германией. Как только Ризван привел её к матери, она сразу же показала, кто в доме хозяин. Не оправившейся после потери мужа Сахире и мягкой податливой Фаиде не под силам было противостоять молодой снохе, которая начала  устанавливать свои порядки. В первую очередь она закрыла подпол и забила его досками. Этот подпол уже и так был невостребован. Но всё же она поставила окончательный крест на сходках. Раньше, до войны, в этом подполе собирались братья. Что они там обсуждали, о чем говорили, что замышляли, уже никто никогда не узнает. Но зато вся деревня знала, что есть такое место для сходок. И вся деревня, зная это, опасливо обходила дом Фаиды стороной. Те времена давно канули в лету.
Гайша на этом не остановилась. Забеременев, она решила устроить спальню для будущего малыша.
Однажды, вернувшись домой после работы, Сахира в сенях споткнулась о кровать, стоящую поперёк. На ней сгорбившись сидел Атлас.
- Что это ты тут? А?
- Мама, мне Гайша-апа сказала,что я теперь тут буду жить.
Сахира бессильно опустилась на кровать рядом с сыном.
- Сынок, родной, послушай меня... Здесь нам нет больше места. На ферме женщины говорят, что в Кемерово набирают рабочих в шахты. Зарплату хорошую обещают и жильё. Я поеду. Ты с бабушкой останешься. Как устроюсь, приеду за тобой.
- Мама! Не оставляй меня!
Атлас схватил ее за руку и зарыдал.
- О боже, ты же не маленький уже.
Сахира выдернула свою руку и резко встала.
- Дело решённое. Буду собираться.
Фаида молча смотрела на сборы Сахиры. Та, носилась по дому , как заведённая, опустив глаза, избегая взгляда сына. Рвалось ее сердце, рвались нити, связывавшие ее с этим домом, с родной деревней, с юностью, с первой любовью, с сыном. От обиды на жизнь, лишившую её сначала любви родителей, потом забравшую ее любимого, её сердце ожесточилось.Ей хотелось начать жить с чистого листа. Она собрала чемодан. С улицы послышалось ржание лошади. Подъехал Рифат- абый, который возил молоко с фермы на переработку.С ним и уехала Сахира до станции. На прощание Фаида обняла её:
- До свидания, доченька. Береги себя. Мы с Атласом будем ждать твоих писем.
Сахира всхлипнула, но удержалась. Не заплакала. Поклонилась в пояс той, что стала ей ближе родной матери. И шагнула за порог.
Проводив невестку, Фаида подошла к Атласу, застывшему в углу:
- Эй, сынок, не грусти, нам с тобой тоже пора собираться, путь нас ждёт неблизкий.
- Куда? - встрепенулся мальчик.
Поедем в гости на поезде, через степи широкие, реки быстрые, леса глухие, будешь сидеть, чай с сахаром пить и смотреть в окошко,  полстраны увидишь.
Повеселев, Атлас улыбнулся.
- Расскажи ещё, бабушка!

Спустя месяц Атлас сидел за столиком в плацкартном вагоне, который вез их с бабушкой в Душанбе, пил чай с куском сахара вприкуску, смотрел, как мимо пробегают столбы, станции, деревья, дома...
- Сухарь будешь, малец?
Высокий мужчина с выправкой военного сидел на полке напротив и, улыбаясь смотрел на то, с каким удовольствием Атлас пьёт чай, прихлебывая из железной кружки и откусывая сахар.
- Спасибо!
Атлас размочил полученный гостинец в стакане и откусил.
- Далеко едете? - спросил попутчик.
- В Душанбе, к сыновьям в гости, - немного замешкавшись ответила Фаида.
- Хорошее дело! Надолго?
- Не знаю пока, не знаю, - Фаида задумалась.
Она не знала, как примет их невестка, жена Закуана. Сам Закуан в каждом письме звал её к себе жить. Но ведь она не одна едет, а с Атласом. У Закуана два сына, наконец Фаида увидит своих внучат.
- Не переживай, мамаша, живы будем - не помрём! Какую войну выиграли, теперь надо жить счастливо и детей поднимать! Смотри, какой орел у тебя растёт! Тебя как зовут? - обратился попутчик к мальчику
- Атлас.
- А меня называй Андрей Иванович. Ну как? Понравился сухарь? Будешь ещё?
Он легко поднялся с места, потянул с верхней полки рюкзак и достал из него сухари и круглую четырехсотграммовую банку черного американского шоколада.
Он вскрыл её, поделил шоколад на три равные части.
В послевоенные годы в магазине можно было купить подушечки с яблочным повидлом, но, то ли от транспортировки, то ли от невысокого качества, приходили они в магазин в виде сплава, состоящего из сахара, повидла и карамели. Необходимое количество этих подушечек при покупке просто вырубалось ножом и отпускалось в виде монолитного сладкого булыжника. Это были все лакомства, которые в то время могли попробовать дети. Можете представить себе, что означал этот гостинец для семилетнего пацана, худого и длинного не по возрасту. Атлас откусывал от своего куска понемножку, чтобы растянуть это неземное наслаждение.
И, видя эту картину, Андрей Иванович с трудом  глотнув подкативший к горлу ком, тихо спросил Фаиду о