раз решил, потому что знал об отъезде жены. Все это мгновенно прокрутилось в Сашкиной голове. Он, как и брат, обнял отца и представил ему своих гостей. Шмель-старший задержал взгляд на девочке и спросил:
-Откуда ж такая красавица к нам?
За столом он долго расспрашивал обо всем Суровцева – о работе, о жизни в Королёве, о родителях и дедушке. А сам все поглядывал на Мусю, сидящую рядом с Сашкой. Тот вроде не слишком-то с ней общался, но как-то неприметно то тарелку ей наполнит, то сок нальет, то мандарин очистит и положит ей на блюдце. Хотя с другой стороны у нее брат сидел и вел себя вполне спокойно, из чего Шмель-старший сделал вывод, что эти трое уже обо всем договорились. Девчушка выглядела совсем юной, в этом и крылась проблема. Но отец вполне понимал выбор сына, такую еще поискать днём с огнём.
Когда пробили куранты и шампанское было выпито, вся компания, кроме Шмеля-старшего, отправилась гулять. Димка веселился больше всех, а Сашка поглядывал на него и прикидывал, что зря дал этому малому большой фужер. Димка явно захмелел. Сашка совершенно не понимал, как можно опьянеть от такого слабого напитка, но Муся также слишком много смеялась, явно из-за шампанского. Тёзки переглядывались между собой и пасли каждый своего малолетнего, хотя Муся и держала Шмеля под руку, никуда не отпуская от себя.
Вернулись они только через два часа, потому что замерзли. Когда младшие задремали прямо на диване, Суровцев укрыл их пледами и уселся в кресло перед телевизором. А Шмель-старший позвал Сашку в другую комнату.
-Сашок, я вижу, девочка тебе очень нравится. Так?
-Батя… я пока ничего, ей всего 16.
-Трудно тебе. Понимаю. Как считаешь, не помешаю, если вернусь домой насовсем?
Сашка от удивления рот открыл, но тут же обнял отца:
-Батя! Это правда? И работу свою бросишь?
-Мне перевод предложили в Питер, в головную фирму технологом. Лишь бы ваша мама против не была. Ведомственную квартиру обещают, если дома что не сложится. Тогда бы и тебе стало легче свою жизнь устраивать.
-О чем ты, батя?
-Да о том, что квартиру тебе хочу взять в ипотеку. Взрослый ты уже совсем, сколько еще нянчиться с Димкой будешь? Все знаю – даже еду ты готовишь и посуду моешь сам. Вы всё с матерью его оберегаете, а не думаете, как из него мужика вырастить. Ему уже 15, а выглядит лет на 13, не больше.
-Пап, он болеет часто, ему трудно.
-Его не жалеть нужно, а здоровье ему укреплять. Я этим и займусь. Для меня вы, мои сыновья, самое дорогое в жизни наравне с… вашей мамой.
Сашка жалел отца и не понимал мать, но никогда ничего не высказывал на эту тему. Пытался заговаривать с матерью об отце, но она уходила от таких разговоров. Да и вообще почти никогда не общалась с сыновьями по душам. Поэтому Сашка не знал, чем и как она живет, с кем общается, о чем думает. На работе ее уважали – это всё, что было ему известно. С подругами, с которыми она уехала на Новый год, мать дружила уже очень давно, со времен ее учебы в институте. На Сашкин взгляд две эти клуши не представляли собой ничего интересного. Мать в сравнении с ними отличалась независимым характером и внешностью. Сашка считал ее красивой. Одевалась она элегантно, поскольку работала начальницей и в цехе появлялась только, чтобы отдать распоряжения. Но даже дома никогда не ходила по квартире растрепанной или в мятой одежде. Поэтому и сыновья привыкли к опрятности. В глубине души Сашка мечтал о том, чтобы мать с отцом снова стали жить вместе, потому что помнил те времена, когда отец еще не уехал. Тогда все было по-другому, братья даже не поняли, что произошло, потому что родители ничего им не показывали. Сашка голову ломал, в чем же причина их раздора и раздор ли это. Как сказал отец, мать разлюбила его, но она пару раз в сердцах обронила, что мужики не способны понимать женщин, а тем более, правильно их любить. Сашка долго размышлял, что это означает, копался в интернете, но так и не пришел ни к чему.
Перед самым возвращением матери из поездки Сашка сказал отцу про эти слова матери:
-Пап, что она имела в виду? Я не понимаю, как это правильно любить или неправильно.
-Тебе 18, мне 45, а я тоже не вполне понимаю. Наверно, то, что я не говорил ей о любви – в этом все дело. Женщины ведь любят ушами. Но она сама еще смолоду одергивала меня и не позволяла часто трепать это слово. И на подарки не разрешала тратиться. Но тогда у нас со средствами проблемы были, она не работала, а я не очень много получал.
-Знаешь, как она удивилась, получив в подарок от тебя норку. Даже плакала у себя, я подслушал. Но главное, сразу же носить ее начала, вся такая модная и красивая.
-Я много подарков ей привез. Надеюсь, она примет их. Упрямая ведь и гордая, трудно с ней в этом плане.
-Пап, я, может, мало еще чего знаю в любви, но как по мне, ты слишком уж мягким с ней всегда был. Против слова не говорил никогда. А они…ну, женщины, ценят в мужиках решительность и твердость. Я имею в виду не только на словах, главное – действия. Пришел, взял, победил!
Отец засмеялся, но сказал:
-Наверно, ты прав. Я всегда опасался ей больно сделать, даже прижать посильнее не решался. Она же хрупкая, это характер у нее твердый, а тело… ладно, чего это я разболтался.
***6
Когда мать вернулась и увидела отца, то сделала вид, что не удивилась, хотя раньше перед своими приездами он всегда сообщал ей заранее. В этот раз приехал внезапно. Он помог ей снять дубленку, взял ее дорожную сумку и отнес в комнату, которая раньше была их супружеской спальней. Там так и осталась двуспальная широкая кровать и зеркальный шкаф из двух секций. Одна из них пустовала. Но сейчас мать увидела, что муж разложил там свои вещи, которых даже на первый взгляд было многовато. Отец заметил ее взгляд и сказал:
-Я насовсем вернулся. Мне перевод в головную фирму предложили. Если ты против моего присутствия, мне служебную квартиру предоставят.
-Это и твоя квартира тоже. Что еще за служебная, зачем?
Потом все стихло, и братья, переглянувшись, подкрались к двери родительской комнаты на цыпочках. Димка шепнул:
-Молчат.
Сашка удивился, а потом постучал и открыл их дверь. Мать резко отпрянула от отца и отвернулась к окну. Отец взглянул на сына, улыбнулся и кивнул ему.
-Ну, так что вы решили? – спросил Сашка, не выносивший неопределенности.
Мать стояла у окна, закрыв щеки руками, а отец выпроводил сына за дверь и сказал:
-Решили. Я никуда не ухожу. Без стука не входите к нам больше, остолопы.
Вечером Димка как обычно залез в постель к брату и начал шептаться с ним:
-Ну, что думаешь, у них все тип-топ?
-Получается так. Пять лет… понять не могу. Как моряк в море ушел в очень длительный рейс. Все обдумал и вернулся. А маман – это отдельный клинический случай. Из принципа уперлась, ждала, когда поймет, как нужно. Так-то, Димон, вникай: бабы – то еще племя. К ним подход нужен, причем, к каждой свой особенный. Хотя в итоге всем им волевой и жесткий мужик требуется. Это только вначале они все пуси-муси и нежности всякие хотят разводить. А потом желают, чтобы кто-нибудь мозолистой рукой их прижал посильнее.
-В смысле секс?
-Цыц, мелкий! Ты что-то слишком болтаешь много.
-Нет, ну, правда, секс у них или нет? Без этого что тогда?
-Неправильно нам о родителях тут такое… Но без секса нормальному здоровому мужику только уйти остается.
-Саня, я вот спросить хочу, а как же так долго терпеть в разлуке возможно?
-Ты же не терпишь, хотя у тебя еще даже никого нет.
-Не терплю.
-Так же и он. Ему другие женщины не нужны, только она. В этом вся суть. Не все кобели направо и налево, есть и верные, как наш батя.
-Саня, а ты с той девчонкой не хотел бы?
-Не твое дело, салага.
-Я бы хотел.
-Умолкни, мелочь пузатая. Совсем страх потерял? О Мусе даже не мечтай, она моя.
-Выходит, это у нас семейное – ждать и терпеть.
-Главное, было бы из-за чего ждать. Любить надо. На примете у тебя никого нет?
-Черт его знает. Я бы в классе с половиной хотел замутить. Но это ж так просто, никакой любви. Может, я не способен любить.
-Погоди, встретишь еще. Знаешь, как в оборот берет, до печенок пробирает, все ночи только об этом думать начнешь.
Рано утром отец спросил у сонного Сани ключи от машины, потому что собрался отвезти жену на работу. На столе под салфеткой их с Димкой ждал завтрак, что для Сани было непривычно. Ведь еду для себя и брата он готовил всегда сам. Мать уходила на работу рано. По всему выходило, что завтрак приготовил отец. Между прочим, все очень вкусно приготовил. Димка даже причмокивал от удовольствия.
Батя вернулся, когда они оба уже собирались уходить – Саня в универ, а Димка в школу. Но, отправив брата, Саня притормозил, чтобы поговорить с отцом.
-Все нормально, – сказал тот ему,– Но ты оказался прав. Она хотела, чтобы я сам сделал шаг. Но когда я уехал, тогда, пять лет назад, наш раздор был на пике. Я не мог остаться, она подавляла меня своей молчанкой по любому поводу.
-Молчанкой?
-Ну да. Ни слова не говорила о том, что ей не нравится. А когда я уже начал работать и получать очень хорошие деньги, решил остаться на время, чтобы для вас накопить. Мне один спец кое-что объяснил насчет периодов в семейной жизни.
-Спец?
-Ну да. Мы когда ежегодную комиссию проходили, с нами даже психолог проводил собеседования. Вот я и воспользовался. Но ты получше того спеца оказался.
-И что тебе этот психолог говорил?
-Как бы сказать… По его словам у женщин разные периоды бывают. Такие, например, когда лезть к ним не стоит. А мы, мужики, ни черта не понимаем и прём буром, нам же всегда надо. Слава богу, она развода не потребовала, хотя я бы на развод ни за что не согласился. А теперь самый период наступил. Знаешь, даже пословица такая есть – сорок пять, баба ягодка опять. Истинная правда! Красивая стала, спасу никакого. Ну и все остальное… Топай, давай, а то опоздаешь. Нечего мне душу травить.
Сашка по дороге в универ все раздумывал над словами отца. Интересно, какой у Муси сейчас период? Захомутать себе мужа? Или она о таком пока даже не думает и ее только любовь интересует? Для всего остального у нее ведь брат имеется. Нужно будет спросить у нее.
***7
Между тем Муся позвонила Сашке и едва смогла говорить, потому что рыдала в голос. Оказалось, что дедушка предложил Суровцеву отправить ее учиться и совершенствовать английский язык за рубежом. Туда же он собирался увезти и дочь, чтобы продолжить ее лечение от алкогольной зависимости. Ее мужу он нанял помощника, который являлся скорее надсмотрщиком. Но это было лучше, чем постоянно отправлять его в ЛТП, после нахождения в котором Суровцев-старший вновь и вновь срывался из-за депрессии. Тесть планировал и его забрать через три месяца в Англию. Следовало только оформить множество бумаг и дождаться визы для поездки на длительное лечение, что требовало немало времени и сил у нанятого юриста.
Хуже всего было то, что родители Муси и Саши оказались по-настоящему талантливыми актерами. В свое время они получили крупные гонорары после того, как снялись подряд в двух фильмах у очень раскрученного режиссера. Но потом, когда их больше не звали сниматься, а в театре почти не давали ролей, оба они сдулись и начали пить. Суровцев, как мог, охранял от их влияния сестру, поскольку эти двое умели не только пить, но и лицедействовать так, что покоряли любого своим
