Ромашка из прошлого

 Как-то, в один из замечательных субботних вечеров, сбросив с плеч суматошную трудовую неделю, мы сидели с подругой Наташкой на моей любимой кухне, блаженно наслаждаясь наступившим, наконец, покоем. Сознание того что завтра выходной, позволило нам расслабиться и побаловать себя любимым греческим коньяком, дорогим шоколадом и прочей вкуснятиной.
 Коньяк мастерски делал своё дело. Слегка захмелев, мы умиротворённо беседовали о своих женских радостях и проблемах, отрешённые от всего мира и от всех.
На широком подоконнике кухонного окна стоял маленький радиоприёмник и сдабривал наше с Наташкой общение какой-то развлекательной программой, переплетая незатейливые истории с песнями.
Увлечённые беседой, мы совершенно не вникали в то, о чём там говорилось и пелось, но вдруг!... Я заметила, как замерла моя подруга, устремив в сторону радиоприёмника, вспыхнувшие необъяснимым блеском и волнением, глаза.
Невольно и я перевела взгляд туда же и навострила ухо на волну звучавшей из приёмника песни. Незнакомый мне женский голос нежно и очень душевно выводил:

Ромашка белая,
Лепесточки нежные,
Мне дороже всех цветов,
Ведь она моя любовь!

 Нет, сама песня (хотя её сто лет не было слышно в эфире) мне, конечно, была знакома, но никакого особенного волнения в моей душе не вызывала. А вот Наташка!..
Наташка сидела, не шелохнувшись, всё время её звучания. Продолжала так сидеть и дальше в неожиданно наступившей тишине и была вся целиком, не у меня за столом, а Бог её знает, где и почему?
Понимая, что это именно прозвучавшая только что песня так решительно вырвала мою подругу из реально текущего момента и окунула в давно минувшее, но такое памятное, волнующее её кровь и сердце нечто, я терпеливо ждала, когда Наташка придёт в себя и объяснит, в чём дело?
- Ой, мамочка родненькая! – наконец воскликнула она, – как же давно я не слышала этой песни! А, ведь это моя самая любимая, ещё с детства. У меня с ней связан один трагикомичный, но такой памятный и дорогой для меня случай.
- Ой, ты меня заинтриговала, Наташка. Можешь рассказать?
- Конечно! Никакого секрета в этом нет. Слушай!

 Слегка подавшись вперёд, сложив на столе крестом руки, всё с тем же волнением в глазах, Наташка повела свой рассказ-воспоминание. А рассказывать она умела!
- Эту песню, про ромашку, я знаю ещё с детства. Мне не было и четырнадцати лет, когда я её под гитару пела на всех наших местных сборах и весельях. 
В то время я жила в небольшом деревянном домике на окраине города и тут же, фактически в нашем дворе, находилась пожарная часть. Проще – пожарка, где проходили свою службу солдаты-срочники. Служили они здесь вахтовым методом, периодически меняясь, а командиром роты и старшим над пожарниками был Сергей Матвеев.
Это был рослый, отлично слаженный, лет тридцати мужчина, с тёмными вьющимися волосами и глазами цвета, что неба синь!!! Красавец, одним словом, мужчина!
Солдаты его уважали за строгий, но справедливый характер. А мы, местная, юная братия, очень скоро подружились и с солдатиками, и с их замечательным ротным.
Так сложилось, что рядом с пожаркой был довольно большой ничейный пустырь. Здесь-то и проводили мы свои длинные, летние вечера. С разжиганием костра, с песнями под гитару, да уморительными солдатскими анекдотами и байками, которые рассказывали, свободные от вахты солдаты. Разумеется с разрешения ротного, в его присутствии и активном участии. Ведь и сам Сергей отлично играл на гитаре и обладал красивым, сильным голосом.
  Не знаю почему, но замечательный этот ротный, очень привязался ко мне. И неизменно на каждой посиделке у вечернего костра, обязательно просил спеть любимую им песню - ромашку.
Ко мне Сергей относился, как к младшей сестрёнке и строго предупреждал назойливых «женишков», оказывающих мне знаки внимания, что если меня кто обидит, то будет иметь дело лично с ним.
Конечно, мне была очень приятна его забота, хотя признаться, я в ней не очень нуждалась: за словом в карман не лезла, да и сдачи могла дать любому «ухажёру», если бы кто посмел распустить руки.

 Здесь я должна сказать, что Наташка была не по годам серьёзной и рассудительной девчонкой, с обострённым чувством справедливости и ответственности за свои поступки. Потому и друзья, подруги у неё были гораздо старше её возраста и общались с ней на равных. А за свою любовь к песне о ромашке, Наташа и получила меткое, но безобидное прозвище: Наташка – Ромашка:

 - Словом, так и проходило моё беззаботное время в постоянном общении с этим необычным ротным, пока однажды пост у пожарки не сменила другая рота с другим, совсем некомпанейским командиром.
Сначала я очень тосковала по своему покровителю. Но время сделало своё дело, и постепенно я о Сергее забыла.

  Глубоко вздохнув и отпив из стоявшего рядом стакана глоток воды, Наташа продолжила рассказ:

- С той замечательной поры моей жизни прошло не менее десяти лет. Будучи уже вполне взрослой и самостоятельной женщиной, я работала в одном из цехов машиностроительного завода. Начальником цеха у нас был мужчина средних лет. Неприметный, невысокого роста. На глазах у него всегда были очки, а на лице печать извечной озабоченности. Невероятно умный и добрый сверх всякой меры, с гордо звучащим именем - Борис Соломонович.
Была у нас за городом, в лесу, своя база отдыха, где заводчане проводили выходные и праздничные дни в общении с природой, отдыхая от шума и суеты городской жизни.
 Так вот: в один из выходных дней, группой в 16 человек во главе с Соломонычем (как мы его любовно называли) загрузившись всем необходимым для полноценного отдыха на природе, мы отправились за город, на заранее облюбованное местечко. Доехали на электричке до северного водохранилища, затем на лодках до противоположного берега и далее пару км. пешком в глубь леса.
 Можно было попасть на нашу базу и другим путём: на машине, минуя водохранилище. Но, за неимением такового транспорта, мы пользовались первым вариантом.
Благополучно добрались. Прекрасно отдохнули! Счастливые и шумные взяли обратный курс, но!.. Едва мы вышли к опушке леса, как были остановлены, словно из-под земли выросшим, военным патрулём:
«Стой, кто идёт! Руки вверх!» - грозно приказал молодой солдат, направив на нас дуло автомата.
Не подчиниться такой грозной команде было невозможно.
  Оказалось, что именно в этот выходной в том лесу проводились военные учения.
Вся, занятая под это мероприятие, территория была объявлена запретной зоной и была со всех сторон окружена военным караулом. Как нам удалось незаметными просочиться сквозь военный заслон, одному Богу известно. Но факт, есть факт.
Всех нас, в полном смысле слова, захватили и, как лазутчиков, проникших в запретную военную зону, буквально под конвоем доставили на КПП базирующейся здесь военной части.
Мы были просто ошарашены таким поворотом дела. Но доказать дежурному по части, что мы ничего не нарушали, а просто приехали в лес отдохнуть, никак не могли.
Ситуация сложилась, хоть плачь, хоть смейся. Более нелепой и невероятной – не придумаешь:
 - Так! - сказал один из служивых, коротко переговорив с кем-то по рации, - сейчас приедет Матвей. Он с вами разберётся. Ой, не завидую я вам! Мало не покажется.

  - Расстроившись окончательно, я стояла у окна, тупо глядя на улицу.
Вдруг вижу: подъехала машина и из неё вышел!..
Кровь ударила мне в лицо. Сердце застучало так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди:
«Нет! Я не могу ошибаться! Это он! Сергей Матвеев! Я его не спутаю ни с кем!».
 Не задерживаясь у машины не секунды, так называемый Матвей, прошёл через небольшой дворик и скрылся за дверью соседнего здания:
- Кто из вас старший? - вывел меня из глубокого оцепенения вопрос дежурного по части.
- Я старший, - едва слышно проговорил Соломоныч.
- К майору! Проводи! - приказал он стоявшему тут же солдату.
- Я с Вами, Борис Соломонович! – решительно заявила я, проигнорировав его робкую попытку отказаться от моего предложения.
В сопровождении конвойного, мы оказались в просторной комнате в тот момент, когда майор МАТВЕЙ, стоя у окна спиной к нам, с кем-то строго говорил по рации. О нас он вроде и забыл, потому как, закончив разговор, не торопился повернуться к нам лицом.
И тут я неожиданно для самой себя тихо запела:

Ромашка белая,
Лепесточки нежные,
Мне дороже всех цветов

Я пела, не сводя с Сергея напряжённого взгляда и видела, как дрогнули его плечи. Голова в полуобороте склонилась на бок и он, подхватив слова на лету, запел мне в лад, - ведь она моя любовь.

Резко развернувшись, с возгласом:
- Натаха!!! Только ты так могла петь! - раскинув широко руки, двинулся в нашу сторону.
В мгновение ока я оказалась в его крепких объятиях. А он всё приговаривал – Натаха! Натаха! Натаха! - покрывая моё разгорячённое лицо радостными поцелуями.
 Соломоныч оторопело пялил на нас глаза, ясное дело, ничего не понимая.
Наконец, успокоившись и придя в себя от неожиданности встречи, Сергей спросил изумлённо:
- Как ты здесь, Наташка - ромашка? Откуда? И кто это с тобой?
- А мы и есть те самые лазутчики-нарушители, тайно проникшие на территорию вашей части, - со смехом отвечала я.

 Ой! Что тут началось! В результате, благодаря нашей неожиданной, но такой радостной встрече, и в ЕЁ честь Сергей устроил нам грандиозный праздник. Был накрыт для всей группы « лазутчиков» походный стол! И, как десять лет назад, песни под гитару, шутки, смех, веселье!
Было уже далеко за полночь, когда нас хмельных, уставших, но счастливых, на военной машине аккуратно доставили в город..
Больше я Сергея не видела. Никогда. Где он? Как он! Да и жив ли? Столько лет прошло с тех пор…
Теперь ты знаешь, почему мне так дорога эта милая песня про ромашку.

  Закончив свой рассказ, Наташка грустно вздохнула и непрошеная слеза блеснула в её красивых глазах.
Я с нежностью смотрела на любимую подругу и думала: 
- Да, Наташа, хоть и была ты в ту пору совсем ещё зеленой девочкой-подростком, а сердечко твоё и замечательного ротного тянулись к друг другу очень даже по-взрослому.
 Не в силах сдержать захлестнувшую душу нежность к подруге и страстное желание как-то взбодрить её, вслух сказала:

- Ах, Наташа! Человек мой дорогой! Не грусти! Жизнь штука сложная, и всё же такая прекрасная! И пусть в ней так будет всегда: чтобы было что вспомнить! Было кого любить и… было о ком взгрустнуть. Верно? 
- Верно! – согласилась Наташа, решительно смахнув со щеки слезинку, - верно, подруга! Будем жить!
И мы запели! Не сговариваясь. В два голоса:

Ромашка белая,
Лепесточки нежные,
Мне дороже всех цветов,
Ведь она моя любовь!