своих чувствах. Не потому, что скрытный, а потому, что часто просто не способен подобрать нужных слов для их описания. Меня только жена по-настоящему понимала. Ни друзья, ни родители…
-Чувства? – произнес задумчиво Феликс, – Тебе не обязательно о них рассказывать. Ты можешь говорить мне, что думаешь по любому поводу. Например, о нашей общей жизни здесь. О том, что тебе не нравится. Почему-то мне хочется стать твоим другом. Сам удивляюсь, я плохо и трудно схожусь с людьми, но с тобой мне легко и комфортно.
***5
Ларик принимал опеку Феликса спокойно. Сдержанно благодарил, но во всем остальном вел себя, как и раньше. Хотя мысли, остро мучившие его и скручивавшие его мозг, стали несколько иными, они как бы вошли в некое философское русло. Однажды Феликс случайно увидел на мобильнике Ларика фото Эллы. Он молча посмотрел на Ларика, опасаясь задеть его своим вопросом, но Ларик сам сказал ему:
-Это моя жена. Снимок позапрошлого года.
Феликс не удержался:
-Никогда не видел таких красивых женщин. Она была немного старше тебя?
-На 15 лет.
Феликс крайне удивился, а потом сказал:
-Браки, где жена старше мужа бывают основаны либо на корысти, либо на очень большой любви.
-Да, ты прав. Все 10 лет нашей совместной жизни я был с ней безумно счастлив. Это не объяснить словами.
-Понимаю тебя. И ее понимаю, такого как ты трудно не полюбить.
-Почему ты так думаешь? Некоторые мои друзья всегда критиковали меня за недостаточную мужественность. Но не Элла. Она всегда говорила, что я для нее настоящий мужчина во всех смыслах. И я верил ей. Хотя напрасно. Конечно, она идеализировала меня.
-Да нет, не думаю. Ты и сейчас настоящий, – сказал Феликс, а потом добавил:
-Что толку, что я на безмозглой малолетке женился, которая ничего в жизни не знает. Пять лет прожили, только-только начала хоть что-то понимать. Сейчас родить хочет. Искать другую? Так никакой уверенности, что найду ту самую. Да и свою бросить, значит, разбить ей жизнь.
Ларик посмотрел на Феликса, на его сердито сведенные брови и сказал:
-У меня были женщины до Эллы. Всякие. Но с ней я понял, что все это ничего не стоит. А еще теперь я абсолютно убежден, что преступление против себя отказываться от любви и соблюдать какие-то приличия или исполнять какой-то там долг. Жизнь одна и неразумно тратить ее на что-то другое. Ты ведь женился, потому что влюбился? Или нет?
-Она влюбилась, истерики устраивала, вены обещала вскрыть. Ей 17 лет тогда даже не исполнилось. Потом расписались, когда 18 стукнуло. Мне нравилось наблюдать, как она радуется.
-Значит, ты был счастлив.
-Не знаю. Даже не понимаю, как это быть счастливым, и что люди вкладывают в это слово. Я видел, что некоторые радуются как дети, глупеют, начинают сюсюкать друг с другом и т.п. Мне не понять этого. И любовь… не знаю.
-Но ты заботишься о своей жене?
-Забочусь. Я и о тебе забочусь. И о родителях своих. При чем здесь любовь?
-Это и есть проявление любви. Не обязательно чувственной. Есть ведь и общечеловеческие ценности.
-Смотрю, ты философ. Я не такой, у меня все проще и грубее. Секс, быт, обязанности.
-Понимаешь, заботиться можно по-разному. Почему ты всю ночь сидел рядом со мной?
-Не знаю. Хотел защитить. Не мог по-другому.
Ночью Феликс снова не спал. Сидел перед печкой и смотрел на огонь. Ларик видел его в приоткрытую дверь. Вдруг, часа в 2 ночи, Феликс вошел к нему и застыл рядом. Ларик открыл глаза и встретился с ним взглядом в слабом свете ночника.
-Ты что-то хотел? – спросил Ларик.
-Можно я обниму тебя крепко? – спросил Феликс, – Ничего не подумай, я даже близко не гей. Мне кроме баб для секса никто не нужен. Просто хочу ощутить, крепкий ли ты как настоящий мужик. Это не дает мне покоя с самого твоего приезда сюда.
-Хорошо, обними, если так желаешь. Мы же хотим друзьями стать.
Феликс сделал шаг к Ларику и очень крепко сжал его в объятии. Потом отпустил и сказал:
-Ничего не хрустнуло.
-А ты думал, я хрупкий как хворост?
Феликс улыбнулся:
-Ну, типа того. Заешь, парень, кажется, я что-то начинаю понимать. Ну… как это радоваться, когда кто-то рядом, близкий тебе по духу. Даже сердце забилось.
-Ты пойман на месте, это точно любофф, – засмеялся Ларик. Феликс засмеялся вместе с ним, отметив про себя, что первый раз за все время видит, как Ларик смеется.
Утром после завтрака Петр принес напиленные дрова, сложил их у печи и сказал жене, готовившей обед:
-Вчера ночью два наших парня втихаря обжимались. Я видел, когда из туалета выходил.
Феликс с Лариком услышали его слова и захохотали.
-Еще и ржут, как жеребцы.
-Ты что, не слышишь? Ларион смеется! Это первый раз! – воскликнула Лиза и с поварешкой в руках заглянула к Ларику в комнату, где за одним из столов сидел перед компом Феликс.
-Я так и знал, что нас неправильно поймут, – смеясь, говорил Ларик.
Лиза посмотрела на них с улыбкой и сказала:
-Я очень рада. Ты молодец, Феликс!
-Это Ларион молодец, – усмехнулся Феликс, – Ты хоть помнишь, чтобы я так смеялся?
-Не помню, – согласилась Лиза, и теперь они рассмеялись все втроем.
А Петр, появившийся за спиной жены, спросил:
-Я что-то пропустил?
-Давайте сегодня пир устроим? – воскликнула Лиза, – У нас ведь вино имеется и шампанское, а я пирог с палтусом испеку!
-Ого! Ларион, ты еще такой не ел. Пальцы проглотишь! – весело произнес Феликс.
Петр помолчал, а потом спросил под общий хохот:
-Нет, а все-таки, чего это вы обжимались ночью? Это то, что я думаю?
-Да братались они, понимаешь, братались! – смеялась Лиза.
Ларик, тщательно вымыв руки с щеткой, чтобы под ногтями не осталось даже намека на грязь, помогал Лизе месить тесто.
-Ух ты, ловко у тебя получается, – удивлялась она, поглядывая на Феликса, который безотрывно смотрел на Ларика. На лицах обоих теперь постоянно блуждали улыбки. А Петр ходил туда-сюда и пожимал плечами, бурча что-то себе под нос.
Пирог удался, Лиза использовала целую рыбину немалого размера, так что все блаженствовали и пили дорогое белое вино. Даже Ларик.
***6
Ларик с момента, когда Феликс обнял его тогда ночью, ожил. Однако улыбался он и даже иногда шутил только, если Феликс находился непосредственно рядом с ним. Без поддержки своего нового друга из Ларика словно воздух выкачивали. Он снова замолкал и проводил время, уткнувшись в свой ноутбук. Молча ходил снимать показатели, молча помогал в кухне. Поэтому Феликс старался не оставлять его надолго. Однако пришел срок очередных гидрологических замеров на мысе, и ему пришлось уехать туда с Петром. Совсем одного Ларика оставлять они побоялись. Лиза для прикрытия решила заняться генеральной стиркой постельного белья для всей группы. Все ее попытки разговорить и развеселить Ларика проваливались еще вначале. Он не улыбался ей в ответ и даже не смотрел на нее, когда она обращалась к нему. Отвечал на вопросы кратко и сразу закрывался в своем коконе.
Стояла хорошая погода, поэтому они быстро развесили постиранные простыни и пододеяльники под навесом. Но одетый по-зимнему Ларик захотел подышать морозным воздухом, потому что в доме пока стоял гул стиральной машины и сушильного барабана, крутившего мелкие детали одежды, трусы и носки. Лиза в этот момент отвлеклась, услышала только, как Ларик крикнул ей в дверь:
-Я погуляю немного.
-Хорошо, – ответила она.
Никто из них никогда не покидал в одиночку дом более чем на час, а прошло уже два часа, как Ларик ушел. И его нигде не было видно, хотя местность хорошо просматривалась почти до самой каменистой гряды, за которой начинались предгорья, постепенно переходящие в горы. Встревоженная Лиза сообщила об этом Петру по рации. Он сказал, что они уже и так возвращаются и прибудут примерно через полчаса. В ожидании их Лиза решила проверить, взял ли Ларик с собой ракетницу, как требовалось по инструкции, если участник зимовки покидал дом более чем на час или в плохую погоду. Слава богу, погода стояла отличная. Но ракетница Ларика и его переговорное устройство, действующее в радиусе 100 метров, остались в доме, что привело Лизу в крайнее волнение.
Она вышла, стала ходить и кричать Ларику, но он не отзывался. Она несколько раз обошла дом и прилегающие к нему сарайчики для хранения топлива, продуктов и дров, даже отошла от границы лагеря за пределы очень высоких ограждающих бетонных стоек с маяками. Эти стойки из-за их высоты никогда не заметал полностью снег, поэтому здешние обитатели называли их Стоунхеджем. А яркие маяки на них были видны даже в метель. Лиза в бинокль шарила по всему пространству вокруг, по миллиметру вглядываясь в каждое темное пятно в снегу. Но нет, Ларика нигде не было. Но ведь он не мог далеко уйти, не мог!
Первым из вездехода выпрыгнул Феликс. Заскочил в дом, схватил на складе пару бухт веревок, шест, салазки, ракетницу и крикнул Лизе:
-Думаю, он провалился в расселину! Он ведь не знает о ней, мы не рассказали ему. Приехал на станцию он по зиме, так что не мог увидеть ее под снегом и не знал ее расположения относительно каменной гряды.
-Я с тобой, – закричала Лиза, но ее остановил муж:
-Будь здесь. Я следом за Феликсом поеду. Если что, свяжемся по рации.
А снегоход Феликса исчез как молния.
Ларика они действительно обнаружили в расселине. Когда он провалился, одна нога у него попала в так называемый каменный зажим. Феликсу пришлось спуститься и, протиснувшись, разрезать у Ларика один пим, чтобы обнажить его ступню. Только так нога Ларика выскользнула из плена. Потом Петр по очереди вытащил их оттуда. Ларику было очень жаль пимы, потому что и второй тоже пришлось выбросить, его сильно ободрало о камни при падении. Точно так же, как и пуховик, и утепленные штаны. С них сейчас то там, то тут свисали клочья. Усадив Ларика, Феликс обмотал его ноги старым ватным одеялом, которое валялось под ногами Петра, рулившего вездеходом. Он закрепил свой небольшой "Буран" сзади на багажнике вездехода и сел рядом с Лариком.
-Почему ушел так далеко? Почему ракетницу не взял, как по инструкции положено? – ругал он его, обнимая за плечи,– Почему меня не предупредил, я ж себя не пощажу, чтобы тебя спасти, Ларчик!
Он воскликнул это с большим чувством, но Ларион вдруг зажал ему рот рукой и сказал:
-Пожалуйста, не произноси это слово…. Только она могла так меня называть.
Феликс замолчал, только еще сильнее прижал к себе Ларика. Но потом увидел, что тот вновь как потерянный:
-Ну чего ты опять раскис? Сейчас согреешься. Ты мне племянника моего напоминаешь. Мы его Малыш называем, ему пять лет. Так вот ты почти такой же.
-Я взрослый, – серьезно ответил Ларик, на что Феликс улыбнулся:
-Знаю. Но все равно хочу тебя защищать, хочу обнимать вот так, по-дружески.
-Почему? – взглянул на него Ларик.
-Понятия не имею! Люблю тебя как ребенка, как младшего братишку.
-Мы с тобой ровесники, между прочим.
-Знаю, все знаю. Прости, не хотел тебя обидеть.
***7
Нога Ларика, застрявшая при его падении в расселину между узкими каменными стенками, воспалилась в трех местах и даже опухла. Как ни старалась Лиза, ее медицинские знания не помогли, поэтому Петр вызвал вертолет сан авиации для Ларика. Феликс до последней минуты был с ним, донес на руках и уложил на носилки. Ларика все время знобило.
-Вот одеяло, укройте его, он мерзнет! – наезжал он на двоих дюжих
