Откуда-то из скрытых в благодатной тени проулков навстречу ему высыпала стайка ребятишек, не старше лет десяти, в накинутых блестящих коротких плащах. Они мгновенно взяли его в кольцо (ощущалась выверенная беспроигрышная тактика, отточенная регулярными тренировками), кружа, как акулы, обнаружившие добычу, смеясь и тыча когтистыми короткими пальчиками:
- Бесхвостый, бесхвостый! – Кричали они, заливаясь смехом и стараясь, незаметно оббежав его сзади, ущипнуть за мягкое место. Пётр, впав в ступор от неожиданного напора молодёжной энергии и, приостановившись, разглядывал маленьких, бушевавших вокруг хунвэйбинов, воодушевлённо изобличавших инаковость. Каждый из них был счастливым обладателем маленького пушистого хвостика, которого у Петра, по вполне понятным, эволюционно объяснённым причинам (ах, ну что же вы, сэр Чарльз?!), не было. Зато появилась досада, и даже какая-то злость на несправедливую эволюцию, так бесцеремонно и подло отобравшую у человека этот предмет гордости и красоты. Якобы за ненадобностью. Вот только дайте вернуться – найдётся с кого спросить, и пусть только попробуют оправдывать свою грабительскую теорию так называемой эволюции.
Стайка ребятишек, в развевающихся блестящих накидках, рассыпалась в разные стороны, затем снова слилась воедино и, как лужица ртути – неудержимая и токсичная, утекла в подворотню, так же стремительно, как и появилась, будто не было. Не в силах хоть как-то реагировать и стоя как истукан, он им быстро надоел и инквизиторы решили, что молчащая жертва не стоит их высочайшего внимания, ибо не зрелищно.
Покружив ещё немного по широким залитым солнцем улицам, встретив нескольких прохожих, одаривших его недоуменными взглядами, Пётр нашёл, наконец, то, что искал – серо-голубое скучное здание с такой же безликой ромбообразной табличкой (неужели и сюда добрались эмиссары Артемия? – иногда вкус бывает перпендикулярен здравому смыслу – настолько местечково она смотрелась, что взгляд стремился лишь мазнуть по этой невзрачности и тут же ретироваться) и непонятными символами на ней, похожими на ряды кривых тигриных царапин, и ещё чем-то, что отдалённо напоминавшем герб, поверх надписи.
По-прежнему 1….
Внутри было прохладно, почти темно и безлюдно (применимо ли теперь это слово?). За стойкой, доходившей ему до груди, тоже никого не было. Он хотел позвать, но смешался и голос отказал ему – Петру часто отказывали и голос не считал себя вправе быть исключением. С чего бы ему им быть, если все остальные солидарны?
Может быть ещё слишком рано, усомнился он? Впрочем, по ощущению не могло быть меньше одиннадцати часов. Всё, всегда и везде в мире подстроено под жаворонков и он, будучи дремучей совой, был уверен, что этот мучительный принцип свято соблюдался во всех концах вселенной. Так, что даже каким-нибудь зелёным трехголовым негуманоидам Альтаира приходилось продирать глаза (или что там у них нужно продирать?), и чуть свет приезжать в учреждения рано утром, чтобы успеть занять очередь. А эти натужные просачивания сквозь предрассветные пробки, в жалких попытках успеть к началу рабочего дня? Куда уходила корнями несправедливость этого принципа он не знал, но был им совершенно возмущён. В диктат жаворонков, основанный на интересах большинства, ему верить не хотелось, а хотелось считать это издевательством и злиться.
Просигнализировать о своём возникновении посетителю было совершенно нечем (применить голос он не решился), и поскольку никто не желал объявляться за конторкой, у Петра образовалось время поразмыслить, в благообретённом прохладном сумраке. И он размыслил – может быть, он просто сошёл с ума? Это бы всё объяснило – банально, но эффективно, и не нужно было бы больше изощряться в объяснении происходящего. Умалишённый – какое ёмкое и многогранное слово. Но, в действительности, он так не думал. Безумие тоже отказало бы ему, будь оно с ним хотя бы шапочно знакомо.
Наконец откуда-то из внутренних помещений появилась сухощавая женщина средних лет, с неприязненным и даже несколько хищным выражением лица:
- Заполните бланк обращения за госуслугой. – Сказала она презрительным холодным тоном, не утруждая себя приветствием или внимательным взглядом.
- Видите ли, я иностранец и не могу заполнить бланк, потому что не знаю вашей письменности. – Извернулся Пётр – ведь они друг друга как-то понимали.
- Иностранцам госуслуги могут предоставляться исключительно в случаях предусмотренных законодательством. – Казалось, она находила удовольствие в том, чтобы ему отказывать – почуяла свежее несведущее мясо. На желчном лице даже появилась слабая тень улыбки. Эта рахитичная Джоконда входила во вкус.
- Но я не знаком с вашим законодательством. – Пётр чувствовал себя новичком легковесом в схватке с искушенным профессионалом-супертяжем. «Мене, мене, текил, упарсин» – читалось на её лице, ну, или местный аналог этого. Он хотел избежать хотя бы нокаута, затягивая бой.
- Вы можете ознакомиться с основными положениями в уголке услуг, прямо позади вас. – Когтистым пальцем она ткнула куда-то Петру за спину и, обернувшись, он увидел небольшой столик (стульев рядом не оказалось) с увесистыми томами, сложенными стопками и одинокой потёртой ручкой на цепочке (вот настоящие рабы бюрократии).
- Я не смогу ничего прочитать, и даже если бы сумел, мне понадобилось бы несколько месяцев, чтобы понять, о чём там говорится. – Пётр надеялся на понимание, но напрасно.
- Мы имеем право заполнить бланк обращения за вас, но услуга платная – четыре малых когтя. – Её глаза хищно сверкнули зелёным – вглядевшись, он удивился, ожидая увидеть вертикальный зрачок, но нет, у неё он был обычным, человеческим. Как и обращение с людьми. – Только вам придётся собственноручно заполнить бланк согласия, соответственно дав своё согласие на заполнение бланка обращения служащим государственной конторы за вас. Образец согласия мы вам дадим. Цена каждого из бланков, по прейскуранту – 1 малый коготь.
Пётр открыл было рот, и тут же закрыл. Потом намеренно медленно, с расстановкой, произнёс:
- Я не думаю, что мне нужна госуслуга. Мне нужна небольшая справка.
- 6 малых когтей. – Тут же ответила служащая из-за конторки. Пётр не удивился, прейскурант для таких людей – это святое. Вернее, у них нет ничего святого, но это сойдёт.
- Мне нужна устная справка, даже скорее сведения. Где я оказался – как называется эта страна, этот населённый пункт и к кому мне следует обратиться по личному вопросу? – Пётр изнемогал.
- Устная справка не предусмотрена перечнем госуслуг, предоставляемых государственными конторами. – Голос стал ещё холоднее, вплотную подобравшись к нулю по Кельвину, и окружающий воздух превратился в сверхпроводник флюидов взаимной ненависти. Интересно, можно было бы её определить как классовую?
- Может тогда просто совет, лично ваш, не как сотрудника госконторы? Что мне делать? Я случайно потерялся. – Жалобно протянул Пётр, признавая поражение. – А ещё я устал и хочу пить.
- Вода в нашей конторе предоставляется обращающимся за госуслугами гражданам бесплатно. – Жестко ответствовала она.
- Могу я попросить вас налить стакан? – Пётр очень старался не выйти из себя и оставаться вежливым.
- Просить – ваше право, предусмотренное международным законодательством. Стаканчик выполнен из бумаги и для иностранных подданных стоит 2 малых когтя, во имя напоминания о международном эмбарго на импорт древесины для нашего государства. – Улыбнулась она, обнажив желтоватые клыки. – Но, так как за услугой вы не обращаетесь, даже несмотря на то, что не являетесь гражданином нашей страны, следовательно, не являетесь гражданином, обращающимся за услугой в государственную контору, поэтому и воду я вам налить не могу, потому, как стоимость воды в таких случаях не определена. – Бюрократический экстаз всевластия уже невозможно было скрыть, да она и не пыталась.
- А как же совет? – Уже безо всякой надежды спросил Пётр, смирившись с невозможностью утолить жажду.
- Ах, да. Лично от себя настоятельно советую – уезжайте. – Она стала уже откровенно враждебной – демонстрировать это она тоже не смущалась, видимо, открытость с чужими людьми была её сильной стороной. Да и перед кем, собственно, здесь было смущаться?
- Так я и пытаюсь, изо всех сил! А вы не хотите мне помочь. – Пётр был на самом деле разгневан. Пусть она вызовет сотрудников правопорядка, он уже не знал, что ему делать. Как можно быть такой непрофессиональной и самодовольной одновременно?
Конечно, странно, но всё ещё 1…..
В участке тоже было прохладно и ему всё-таки дали воды, поэтому положение он находил весьма сносным. Пётр сидел напротив молодого усатого лейтенанта (в это звание произвёл его сам Пётр, ибо не знал настоящего), подробно записывавшего показания иностранца, взявшегося невесть откуда – из страны, с непроизносимым названием, с неизвестной планеты, вращающейся вокруг несуществующего на звёздных картах солнца. Пётр думал о том же, но по-своему. Интересно, а видно ли их звезду, которая была местным солнцем, хотя бы в Хаббл (человек, постоянная и телескоп одновременно, но здесь речь, конечно, о последней его ипостаси) и если – да, то как далеко его всё же занесло (отчего-то он был убеждён, что попал на другую планету, где высшей формой жизни были потомки не приматов, а кошачьих)?
«Лейтенант», в свою (не первую, кстати) очередь, холодно разглядывал подозрительного субъекта и думал, что его история для вранья была слишком нелепа. Выглядел он тоже нелепо – эта мешковатая, не по климату плотная, непрактичная одежда. А это дурацкое выражение сбитого с толка, так неприятно похожего на обезьянье, глупого лица? И, даже звали его как-то нелепо, Пьётрр – так, кажется? Как будто камни скрежетали друг о друга. В общем, нелепостям и несуразностям не было счёта. Но, можно было утверждать, что их имелась масса. Короче, на засланного неприятельского лазутчика Пьётрр решительно не тянул. Ни легенды, ни документов, ни денег, ни транспорта. О примитивной манере держаться, говорить и не приходилось – его задержали в госконторе, по жалобе местной служащей. И всё же «лейтенант» был обязан провести все необходимые процедуры, для установления всех фактов и определить, что же дальше делать с этим непрошеным гостем страны – незадачливым просителем госуслуг.
- Ваше перемещение сопровождалось какими-либо визуальными феноменами? – Серьёзно спрашивал «лейтенант». – Звуками? Ощущениями?
- Нет. – Вопросы повторялись, задавались в иных вариантах, с подозрительными, доверительными, надменными и другими выражениями лица и интонациями. Пётр был твёрдо настроен отстаивать свою историю, какой бы дикой она ему самому не казалась. Тем более что «лейтенант» ему не нравился – пытавшийся казаться суровым и опытным (для чего, скорее всего, и отпустил жидкие усы), он боялся отступить от