этническая общность (этникон) образовалась на северо-западном берегу Черного моря между устьем Дуная и Доном, и никто не думал о том, чтобы выводить происхождение этого народа от гутонов” (Х. Вольфрам “Готы. От истоков до середины VI века”, СПб, 2003, с. 35, 39).
Ситуация выглядит ещё более сложной и запутанной из-за ненадёжности главного источника по истории готов – сочинения Иордана. Готский историк чересчур вольно обращался с историческими свидетельствами, не гнушался вранья и фальсификаций в стремлении возвеличить обожаемых им готов. А в результате письменная история лишается достоверности: “До настоящего времени среди исследователей все еще нет единства в вопросе о реальности не только существования в Северном Причерноморье некоего объединения готов с определенным уровнем политической организации и этнической консолидации, но и пребывания в этом районе готов вообще” (В.П. Буданова “Готы в эпоху великого переселения народов”, М., 1990, с. 121-122).
Стало быть, не народ готов, а целый конгломерат всевозможных народов под собирательным именем “готы”. Настоящие готы давно растворились в этом конгломерате, передав своё имя политическому объединению. Подобные объединения легко разрастались, но точно так же легко и распадались. А руги, напротив, традиционно удерживались от смешения с другими народами: “Они никогда не вступали в браки с чужеземными женщинами и благодаря этому не смешанному потомству они сохраняли в своей среде подлинную чистоту своего рода” (Прокопий из Кесарии “Война с готами”, кн. III(VII).2, М., 1950, с. 265). Такая традиция позволяет сохранить свою идентичность в чуждом окружении, но при этом она и ограничивает рост численности народа. Тут приходится выбирать, а палка всегда о двух концах.
Иордан обвинил скиров и ругов в коварных замыслах против готов, но “Житие святого Северина” даёт другой вариант событий: это готы угрожали владениям ругов, а король Флакцитей искал возможности для отражения агрессии. Ну и что, Иордан даже восхвалял готские разбои и грабежи, считая это доблестью, если, конечно, грабят не самих готов. В таком случае, сражение объединённых сил скиров и ругов, когда был убит готский король Валамир, видится отчаянной попыткой поставить преграду вторжению готских полчищ. Новый готский король Тиудимер собрал дополнительные войска и обрушился на скиров и ругов “у реки Болии в Паннониях”. Иордан упоённо расписывал побоище, после которого тела павших врагов будто бы заполняли пространство “более чем на десять миль” (Иордан “О происхождении и деяниях гетов”, ВБ, СПб, 1997, с. 114-115). Восторги Иордана вызывают большие сомнения, потому что о готских победах никто другой не слышал, да и река Болия известна лишь самому Иордану. Но скиры действительно понесли большие потери, их вождь Эдика пал в бою, а его старший сын Гунульф (в “Житии святого Северина” Оноульф) перешёл на службу в Константинополь. Младший сын Одоакр (тот самый, что встречался со святым Северином) не участвовал в сражении, потому что ещё раньше он отправился в Рим, где сделал головокружительную карьеру, став правителем государства. Очевидно, и в готском войске потери оказались тяжелы, в результате мир с ругами пришлось скрепить династическим браком: за Фелетея, наследника короля ругов, была выдана готская принцесса Гизо. Да ещё часть готов в 473 году откололась от остальных и со своим вождём Видимиром ушла в Италию. Потерпев там неудачу, готы повернули в Галлию (Х. Вольфрам “Готы. От истоков до середины VI века”, СПб, 2003, с. 383). Якобы именно это событие и предсказал королю Флакцитею святой Северин. Иордан, правда, опять принялся трубить о липовых победах, но раскол в войске свидетельствует о серьёзных проблемах у готов. Если верить “Житию”, то король Флакцитей спокойно правил ругами до конца своей жизни. Тогда, в 469 году, первый натиск удалось отбить, но готы копили силы для новой войны.
После кончины короля Флакцитея ему наследовал Фелетей. Бедствия, которые обрушились на его государство, автор “Жития” связывает с церковными делами, только это, конечно, вздор. Причины государственных катаклизмов всегда земные и сугубо материальные. Большая политика связала между собой Константинополь и Рим, а руги оказались заложниками этой политики.
Последний законный римский император Юлий Непот в 475 году был низложен военным магистром Орестом, который провозгласил императором своего малолетнего сына Ромула. Юлий Непот и сам в 474 году сверг императора Глицерия, но поцарствовать он смог чуть больше года, а потом был вынужден бежать в Далмацию (своё наследственное владение), где и пребывал до самой своей смерти в 480 году (Э.А. Томпсон “Римляне и варвары. Падение Западной империи”, СПб, 2003, с. 55-58; Эдуард Гиббон “Закат и падение Римской империи”, т. IV, М., 2008, с. 103-105).
“В то время, когда в Константинополе правил Зенон, патрикий Непот, прибывший в Порт города Рима, лишил власти Глицерия, который стал епископом, а Непот стал императором Рима. Потом он прибыл в Равенну: его преследовал с войском патрикий Орест; опасаясь нападения Ореста, Непот, поднявшись на корабль, бежал в Салону и оставался там пять лет, позже он был убит своими [людьми]. Вскоре после его бегства императором стал Августул”
(Аноним Валезия “Извлечения” // “Формы исторического сознания от поздней античности до эпохи Возрождения”, Иваново, 2000, с. 183-184)
О дальнейших событиях рассказал византийский писатель Прокопий Кесарийский (VI в.):
“Одновременно с Зеноном, царствовавшем в Византии, власть на Западе принадлежала Августу, которого римляне ласково, как ребенка, называли уменьшительным именем Августула, так как императорский престол он занял совсем юным. До него (мудро) правил его отец Орест, человек большого ума. Несколько времени раньше римляне приняли в качестве союзников скиров, аланов и другие готские племена, которым за это время со стороны Алариха и Аттилы пришлось испытать много того, что рассказано мною в предыдущих книгах. И насколько за это время (военное) положение варваров окрепло и пришло в цветущее положение, настолько значение римских военных сил пало, и под благопристойным именем союза они испытывали на себе жестокую тиранию со стороны этих пришлых народов: не говоря уж о том, что последние бесстыдно вымогали у них против их воли многое другое, они в конце концов пожелали, чтобы римляне поделили с ними все земли в Италии. Они потребовали от Ореста, чтобы из этих земель он дал им третью часть, и, видя, что он не проявляет ни малейшей склонности уступить им в этом, они тотчас убили его. В их среде был некий Одоакр, один из императорских телохранителей; он согласился выполнить для них то, на что они заявили претензию, если они поставят его во главе правления. Захватив таким образом реальную власть (тиранию), он не причинил никакого зла императору, но позволил ему в дальнейшем жить на положении частного человека. Передав варварам третью часть земель, он тем самым крепко привязал их к себе и укрепил захваченную власть на десять лет”
(Прокопий из Кесарии “Война с готами”, кн. I(V).1.2-8, М., 1950, с. 77-78)
Ещё небольшое дополнение: “Вступив в Равенну, [Одоакр] лишил власти Августула; но, пожалев его из-за малого возраста и, тронутый его красотой, сохранил ему жизнь, и, дав ему содержание в шесть тысяч солидов, отправил в Кампанию свободно жить со своими родственниками. Отцом же его был Орест Паннонийский, который в свое время, когда Аттила вторгся в Италию, сблизился с ним и стал его нотарием. После этого он также преуспевал и достиг, наконец, звания патрикия” (Аноним Валезия “Извлечения” // “Формы исторического сознания от поздней античности до эпохи Возрождения”, Иваново, 2000, с. 184).
Единственно, в чём нельзя согласиться с Прокопием, так это с его оценкой Одоакра, как одного из телохранителей. Никого из простонародья в принципе невозможно было провозгласить королём хотя бы потому, что тогда конкурентами станут абсолютно все. Чтобы выделится из толпы и приобрести авторитет, надо иметь знатное происхождение и никак иначе. Простое происхождение Одоакра отстаивал О.Л. Вайнштейн, при этом, он ссылался на Эннодия, составившего панегирик готскому вождю Теодориху и заявившего там о низком происхождении Одоакра (О. Вайнштейн “Этническая основа так называемых государств Одоакра и Теодориха” // “Историк-марксист”, № 6(070), 1938, с. 145). Так, ведь, панегирик – это не историческое сочинение, это безудержное восхваление. Достаточно только взглянуть на произведение Эннодия и убедиться, что автор полностью отвлёкся от реальности (Эннодий “Панегирик Теодориху” // “Опыт тысячелетия. Средние века и эпоха Возрождения”, М., 1996, с. 312-324). Ему настоятельно требовалось всеми доступными средствами возвысить Теодориха, для чего он и стремился принизить его соперника, тем более что сам Теодорих родился от наложницы (Иордан “О происхождении и деяниях гетов”, ВБ, СПб, 1997, с. 113). И напрасно О.Л. Вайнштейн ссылался на боевой опыт Одоакра. Рядовой воин, даже опытный, всё равно не сможет руководить войсками, для этого требуются знания. А они даются с обучением. Иордан называл Одоакра королём племён, королём торкилингов и рогов (Иордан “О происхождении и деяниях гетов”, ВБ, СПб, 1997, с. 107, 117). И ещё одно свидетельство: “Пришедший же с родом скиров Одоакр убил патрикия Ореста в Плакцентии, а брата его Павла [убил] близ Пинеты за пределами Классиса Равенны” (Аноним Валезия “Извлечения” // “Формы исторического сознания от поздней античности до эпохи Возрождения”, Иваново, 2000, с. 184). Эти авторы явно считали Одоакра высокородным.
Аноним Валезия отождествил римского Ореста с секретарём Аттиллы из сообщения Приска Панийского, византийского дипломата V века: “Орест Римлянин, житель Пеонской области” (Г.С. Дестунис “Сказания Приска Панийского” // “Ученые записки второго отделения императорской академии наук”, кн. VII, вып. 1, СПб, 1861, с. 29). Очевидно, так оно и есть. Вместе с Орестом послом к византийцам приехал “Эдикон, скиф, отличавшийся великими военными подвигами” (там же), “человек на войне знаменитый и природный унн” (там же, с. 34). Путаница в этнонимах означает лишь то, что племя или народ, возглавляемый Эдиконом, жил в то время в Причерноморье или поблизости от него. Аноним Валезия сообщал об Одоакре: “Его отец носил имя Эдикон” (Аноним Валезия “Извлечения” // “Формы исторического сознания от поздней античности до эпохи Возрождения”, Иваново, 2000, с. 184). То же самое говорится у Иоанна Антиохийского: “Одоакр, родом из так называемых скиров; отец же его Идикон, а брат Онульф” (О. Вайнштейн “Этническая основа так называемых государств Одоакра и Теодориха” // “Историк-марксист”, № 6(070), 1938, с. 142). В таком случае, очень даже вероятно, что вождь скиров Эдика, погибший в битве у реки Болии, и Эдикон, служивший Аттиле, одно и то же лицо. В этом не сомневался английский историк Эдуард Гиббон (Эдуард Гиббон “Закат и падение Римской империи”, т. IV, М., 2008, с. 106-107). Скиры жили в Паннонии, там же, где и гунны, входили в гуннский союз, вот их вождя византийцы и назвали природным гунном. В сочинении Иордана есть одно любопытное
