возвышался над региональными культами, а сам остров виделся славянам в качестве сакрального центра. По свидетельству Адама Бременского, рюгенцы стали наиболее уважаемым среди балтийских славян народом по причине своей близости к богам.
Так и на Руси, остров Рюген был не менее почитаем, у нас его сближали с фольклорным островом Буяном, сердцевиной Мироздания (А.Н. Афанасьев “Языческие предания об Острове-Буяне” // ВИМОИДР, кн. IX, М., 1851; В.Б. Вилинбахов “Балтийско-славянский Руян в отражении русского фольклора” // “Русский фольклор”. Т. XI. “Исторические связи в славянском фольклоре”, М.-Л., 1968, с. 177-184; В.И. Меркулов “Древнерусское предание с острова Рюген” // “Русин”, 2014, № 1(35), с. 165-171; В. Опарин “Остров Буян – быль или легенда” // “Вокруг света”, 1983, № 5, с. 38-40; М.Л. Серяков “В синем море есть святой божий остров” // “Исторический формат”, 2019, № 2, с. 46-58; “На море-океане, на острове Руяне” // Л.Р. Прозоров “Святослав Храбрый. Русский бог войны”, М., 2009, с. 35-93). А “славный град Антон” из русской сказки (“Сказка о славном и храбром витязе Бове королевиче”, СПб, 1815, с. 3) – это знаменитая Аркона, название лишь слегка видоизменилось. Значит, рюгенцы для Древней Руси не были чужими, языческий остров воспринимался русскими людьми как земля далёкая, загадочная, но родная.
Некоторые из народов, известных древнеримским писателям, сохранились до средневековья и при этом они оказались славянами. Птолемеевские вельты позднее стали известны как велеты или лютичи: “Затем побережье океана у Венедского залива занимают вельты” (Клавдий Птолемей “Руководство по географии” // М.С. Боднарский (сост.) “Античная география”, М., 1953, с. 321). На месте буланов появились летописные поляне: “… около реки Вистулы, ниже венедов <...> буланы” (там же).
И у Тацита можно обнаружить славян под видом германцев: “… и англии, и варины <...> расчленяющиеся на различные племена лугии <...> За лугиями живут готоны <...> у самого Океана, – ругии и лемовии” (“О происхождении германцев и местоположении германцев” // Корнелий Тацит “Сочинения в двух томах”, т. I, СПб, 1993, с. 353-354). Варины известны на тех же местах средневековым авторам, которые их называли вары, варги, вагры, варяги. Лугии – это лужичане, существующие и поныне. Ругии – это руги или русы из Южной Прибалтики. Так что, “германцы” – понятие слишком расплывчатое и неопределённое, оно не отражает этнического происхождения.
Тацит в своём сочинении рассказывал про область, которую римляне называли Германия, а вот местного наименования у неё не имелось, потому что население там было этнически пёстрое, да и единого политического объединения там не сложилось. Значит, и общего самоназвания в принципе не могло появиться. Сначала так назвали тунгров, потому что они “первыми переправились через Рейн и прогнали галлов”. То есть, сами себя они называли тунграми, а римляне их прозвали германцами. Область Германия в то время ещё представлялась римлянам неведомой землёй, рассказывали, что её будто бы посещали Геркулес и Одиссей (там же, с. 338). Незнакомые и непонятные народы римляне стали называть германцами, но Тацит откровенно дал понять, что считает этот термин географическим, а не этническим. К германцам он отнёс “племена эстиев”, а у них “язык – ближе к британскому” (там же, с. 355). То есть, то, что эстии были кельтоязычными, для Тацита не имело значения. Но вот его дальнейшие размышления: “Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, право, не знаю <…> Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, притом с большой быстротой; все это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне” (там же, с. 355-356). Теперь очевидно, что все народы, вне зависимости от их языков, римляне делили на три большие группы: хорошо знакомые им народы (галлы, фракийцы и т. д.), незнакомые оседлые народы (германцы) и всевозможные кочевники (сарматы).
В Древнем Риме в качестве пограничных знаков использовались гермы – столбы, увенчанные головой бога (первоначально, Гермеса). Отсюда следует, что германцы – это живущие за гермами, чужеземцы, иностранцы. Никогда не существовало такой этнической общности, как “иностранцы”, никогда не существовала страна “Инострания”. Нынешние немцы сформировались в позднее время и из разнородных компонентов, сплошь латинизированных и окатоличенных. И если античные авторы называли какие-то народы германцами (то есть, варварами), то это не даёт никаких прав немцам объявлять их своими сородичами. Впрочем, немцы всё равно будут так поступать, потому что им это выгодно. Только причём тут наука?
Наука ни при чём, вмешалась политика. Итальянские писатели эпохи Возрождения проклинали готов и другие северные народы, разрушившие Римскую империю, а немцы, австрийцы, шведы и прочие жители Северной Европы, числившие себя потомками готов, принялись доказывать своё превосходство. Родилось политическое движение под названием “готицизм”, которое довёл до полного абсурда профессор из Упсалы Олаф Рудбек (1630-1702), отождествивший Швецию с платоновской Атлантидой (Х. Вольфрам “Готы. От истоков до середины VI века”, СПб, 2003, с. 12). Немцев в античные времена и в проекте не было, как не было шведов, датчан, нидерландцев, да и всех современных народов Европы. Этническая палитра выглядела тогда совсем иначе и от того, как она перемешается, зависело рождение в будущем новых этносов. Народы и племена, населявшие Европу, следует считать не предками современных народов, а этническими компонентами в сложном и длительном процессе этногенеза.
И славяне тогда только формировались, так что народы, жившие на славянской территории, не стоит поспешно признавать ославяненными, славянский этнос вырос из многих корней, как и остальные народы. Древние руги не были “восточными германцами”, они были самими собой. Только в XVI веке немецкие историки (Франциск Иреник, Виллибальд Пиркхеймер, Альберт Кранц и др.) принялись выделять группу народов, которые условились считать родственным, и для них использовали заимствованный от римлян, за неимением своего, термин “германцы” (Л.П. Грот “Путь норманизма: от фантазии к утопии” // “Варяго-русский вопрос в историографии”, М., 2010, с. 119-120). Следовательно, семья германских народов – это мираж, книжная конструкция, далёкая от исторической реальности. Пропагандировалась она в политических интересах и не отражает этнического развития. А вот термин “славяне” действительно явился порождением живой истории. Народы славянского языка самостоятельно осознали своё единство и приняли общее самоназвание.
Что русами или ругами называли один и тот же народ, следует из европейских письменных источников, они с определённостью именовали ругами киевских русов.
“959. Послы Елены, королевы ругов (reginae Rugorum), которая при Романе, константинопольском императоре, была крещена в Константинополе, придя к королю, притворно, как затем стало ясно, просили, чтобы этому народу были поставлены епископ и священники <…>
962. В этом же году Адальберт, епископ, назначенный к ругам (Rugis), не будучи в состоянии преуспеть в том, чего ради он был послан, и понимая, что ему поручили напрасный труд, возвратился. Во время возвращения некоторые из его людей были убиты, и сам он едва спасся с большим трудом” (“Продолжение хроники Регинона Прюмского” // М.Б. Свердлов “Латиноязычные источники по истории Древней Руси IX-XIII вв.”, СПб, 2017, с. 34).
“… достопочтенный муж Адальберт, некогда назначенный и посланный для проповеди ругам (Rugis), стал архиепископом [Магдебургским] и митрополитом всего славянского племени за Эльбой и Салой” (“Учредительная грамота Магдебургского епископства” // там же, с. 39).
“Этот Куно имел так же четырех дочерей <…> третья – за короля ругов (regi Rugorum)” (“Генеалогия Вельфов” // там же, с. 151)
“962. В этом же году Адальберт, епископ, назначенный к ругам (Rugis), не будучи в состоянии преуспеть в том, чего ради он был послан, и понимая, что ему поручили напрасный труд, вернулся” (“Саксонский анналист” // там же, с. 164)
“Был в то время некто Адальберт, монах великого достоинства и заслуг, некогда вышедший из трирского монастыря св. Максимина и посвященный в епископы, который был предназначен для проповеди среди ругов (Rugis). Но этот ожесточенный народ дикого вида и неукротимый сердцем изгнал его из своих пределов” (“Деяния Магдебургских архиепископов” // там же, с. 193).
“У этого вышеназванного Эдмунда был некий сын, которого звали Эдуард; он по смерти отца, страшась [короля Канута], бежал из этой земли в землю ругов (Rugorum), которую мы называем Руссией (Russiam). Король этой земли, по имени Малесклод (Malesclodus), когда услышал и понял, кто он, с честью принял его” (Роджер из Ховедена “Хроника” // В.И. Матузова “Английские средневековые источники IX-XIII вв.”, М., 1979, с. 58).
Гийом Жюмьежский (XI в.), автор “Истории норманнов”, в рассказе о женитьбе французского короля Генриха I на Анне Ярославне назвал Ярослава Мудрого “rex Rugorum” (А.В. Назаренко “Древняя Русь на международных путях”, М., 2001, с. 46).
Польский историк Хенрик Ловмяньский, изучая взаимодействие терминов “руги” и “русы”, высказал вполне логичную мысль, что отождествление русов с ругами “свойственно именно Киеву”. Славяне на острове Рюген впервые упомянуты в форме “Rugini” в хронике Беды Достопочтенного в 731 году. А киевских русов называли ругами источники, зависящие от Адальберта, отправленного в 962 году королём Оттоном I с христианской миссией на Русь. Именно они называли княгиню Ольгу королевой ругов, тогда, как другие источники использовали слово Руси. Получается, что “Адальберт узнал о ругах во время своего пребывания в Киеве”. В английской хронике запись о ругах связана с Эдуардом, сыном короля Эдмунда Железнобокого, изгнанного из Англии Канутом. Эдуард спасся бегством в землю ругов и провёл на чужбине 40 лет (с 1016 до 1056 г.), он-то, очевидно, и был информатором хрониста. Во Францию имя ругов проникло в 1051 году, когда Ярослав Мудрый выдал свою дочь замуж за короля Генриха I. Нормандский хронист уверял, что Генрих женился на Матильде, дочери короля ругов Юлиюсклодия. Имена он откровенно переврал, но название ругов передал верно, видимо, информация поступала от свиты княжны Анны. Таким образом, и наименование Рюгена на Западе “Ruthenia”, и появление ругов в письменных источниках приводят к Руси, в Киев. “Отождествление руссов и ругов произошло в славянских пределах, в славянском Киеве” (Г. Ловмяньский “Руссы и руги” // “Вопросы истории”, № 9, 1971, с. 43-52).
Сделав этот безупречный в логическом отношении вывод, польский историк вдруг резко повернул в сторону норманнов, уступая своим норманистским воззрениям. Нет, норманны тут вообще не к месту, среди них никогда не бывало ни русов, ни ругов. Да и не найдены норманны среди населения Киева. Напротив, из всех славян именно там отличия от германского мира разительнее всего (Т.И. Алексеева “Славяне и германцы в свете антропологических данных” // “Вопросы истории”, 1974, № 3, с. 67). Безусловно, историк прав, указывая на варягов Рюрика, вот только это не были
