десять офицеров, а то и больше, тогда они бурно обсуждали военную и политическую обстановку в России.
– К сожалению, вы ошиблись, я не Соколовская, – Дана улыбнулась и зашагала по тротуару вдоль узкой улочки.
– Подождите, не уходите, я хочу рассказать вам об одном эпизоде на той самой встрече, может, вы вспомните меня. Мы тогда с Петром приехали в Петроград с фронта из Могилева после создания Союза офицеров. Вспомните хорошенько, как собравшиеся у моей матери офицеры резко обсуждали то собрание: одни приветствовали февральскую революцию, но склонялись к старому режиму и хотели продолжать войну. Другие тоже приветствовали революцию, но хотели перемен и были против продолжения войны.
– Зачем вы все это рассказываете, я ведь все равно не та женщина, вы меня просто перепутали.
Дана продолжала упрямо стоять на своем, хотя припомнила гостеприимную хозяйку и офицеров, лица которых, к сожалению не запомнила. Может, как утверждает этот мужчина он и был капитаном Пожидаевым, но она его не припоминала. Прошло три года и за это время люди изменились внешне и внутренне, те офицеры разделились по классовой принадлежности и разобщили Россию. Вопросов к тем, кого уничтожила советская власть, точно нет, но опасаться стоило тех, кто перешел на сторону красных. Она прекрасно понимала мужа Петра, искренне верившего в патриотизм офицеров, они были за продолжение войны и освобождение захваченных территорий от врага. Петр относился с предубеждением к тем, кто отказывался повиноваться командирам и сочувствовал революционным солдатским комитетам. Дана предположила, что бывший капитан Пожидаев теперь мог придерживаться любой стороны. Если он белый офицер, то вряд ли так смело мог подойти к ней, ведь террор чекистов к белогвардейцам до сих пор не ослаб. Но, если он принял сторону красных, то дальнейшее рассуждение было не к месту, он мог работать на чека и быть провокатором, то есть одним из тех, кого они с Михаилом-Охотником и Малышевым так умело ликвидировали в тоннеле. Ей показалось, что сегодняшняя встреча с Пожидаевым в многолюдной Москве, в затерявшемся среди домов и улиц переулке, была невероятна. Как он усмотрел, а тем более вспомнил идущую женщину, одетую обыкновенно, ведь он видел ее всего один раз и то в ослепительном платье? Дана вначале разговора подумала, если Пожидаев является связным белой контрразведки, то должен сразу же произнести пароль. Мужчина из белой контрразведки, с которым она встретилась в поезде по дороге в Москву, снабдил ее новым паролем. Пожидаев ничего подобного не озвучил. Значит, Соколовская обязана помнить предостережения Малышева и Матвея, ее обязательно будут проверять, но, тем не менее, решила сыграть с ним в опасную игру.
– Ну, хорошо, хорошо, допускаю, вы и есть тот самый капитан Пожидаев. Вы можете что-нибудь сообщить о моем муже?
– Дана Петровна, дорогая, разве вы не в курсе?
– В курсе чего?
– Неужели вы не знали, что ваш Петр погиб. Какая ужасная и тяжелая утрата для всех нас.
Дана тяжело вздохнула и, угрюмо посмотрев на Пожидаева, подозрительно спросила:
– От кого вы узнали, что Петра больше нет?
– От вашего отца, Петра Николаевича, это он сказал мне, что Петра расстреляли в белой контрразведке. Случилась какая-то нелепая ошибка, стоившая жизни Петру.
Дана на секунду призадумалась и спросила:
– Вы знаете моего отца?
– Да, знаю, я встречался с ним.
– Когда вы его видели и где?
– Последний раз зимой девятнадцатого, когда был в Париже.
Дана помнила дату смерти своего мужа, это случилось двадцать девятого июня девятнадцатого года и предположила, что такая встреча действительно могла произойти. Но она знала и другое: Петра расстрелял чекист Стрельников, об этом уже знает ее отец. А вот «капитан Пожидаев», почему-то этого не знает. Такие сведения мог дать только председатель уездной чека Прецикс.
Соколовская кивнула и ничего не сказав, направилась к зданию ВЧК. Она несколько раз оглядывалась и ждала, когда переулок опустеет. Затем зашла за угол и вошла в подъезд. Дежурный попросил предъявить пропуск.
Соколовская еще дважды контактировала с капитаном и узнала от него, что в Москве он находится проездом и скоро отбудет в Монголию, чтобы встретиться с бароном Унгерном. В последнюю встречу Пожидаев обратился к Дане с необычной просьбой:
– Дана Петровна, у вас есть возможность передать своему отцу важные сведения?
– Прежде чем продолжить этот разговор, ответьте на один вопрос: почему я должна вам доверять?
– Поймите, Дана Петровна, я не могу сейчас поехать в Париж или найти другой путь для передачи сведений. Сейчас я могу довериться только вам. Нашу группу раскрыли чекисты, время будет упущено, пока я найду иной способ передать важные сведения.
– Раз вы доверяете мне, то о каких сведениях говорите?
– Генерал Врангель готовит эвакуацию белого войска в Крыму.
– Врангель готовит эвакуацию! Кто сказал вам такую чушь?
– Вы должны знать, что войска барона не в состоянии отбиваться от нескольких армий, красные стягивают к Крыму огромные войска.
– Ну, хорошо, в чем-то вы убедили меня, однако, почему вы решили, что об этом не знают за границей?
– Об этом может быть, и знают, а вот о покушении на Врангеля…
– Кто ему угрожает? – перебила Дана.
– Нас известили, что в числе приближенных к барону работает агент чека и он передает сведения через женщину, она жена офицера из генеральского штаба. На Врангеля готовится покушение, где оно состоится нам пока неизвестно.
– А причем здесь мой отец, чем он поможет Врангелю?
– Дана Петровна, я не могу передать сообщение в штаб Врангеля по одной простой причине: сейчас у меня нет таких связей.
– А у меня, выходит, есть? – с иронией спросила Дана.
– Я знаю, Петр Николаевич быстрее меня решит этот вопрос.
– Семен Александрович, вы понимаете, что я рискую. Как без рекомендации я могу вам доверять?
– Хорошо, я открою карты. Вам что-нибудь известно о белогвардейском полковнике Мезенцеве?
– Кажется, где-то я слышала эту фамилию, но никогда не встречалась с ним.
– Так вот, я выполняю его задание, он командир нашей группы и полковник поручил мне доставить эти сведения, но, к сожалению, наша группа в Москве была провалена провокатором и арестована чекистами, связь прервалась.
Дана действительно слышала о Мезенцеве от Матвея, они были дружны. Она вздохнула украдкой, что-то близкое, родное всплыло в ее памяти. На сердце легла тоска от воспоминаний о последней, прощальной встрече с Матвеем, когда он получил тяжелые ранения. Но она твердо знала, что по легенде полковник Мезенцев погиб, и это обстоятельство было озвучено Малышевым. Еще один минус, чтобы не доверять Пожидаеву, возможно, он настоящий провокатор. В первую встречу Дана подумала, что капитана действительно послали подпольщики из контрразведки, но он не озвучил пароль и это было еще одним огромным минусом, чтобы не доверять Пожидаеву. Она решительно засомневалась в искренности капитана.
Вечером того же дня, Дана еще раз хорошенько обдумала все разговоры с Пожидаевым и утром решила поговорить с Артузовым. Она ничем не рисковала, составляя полный отчет о встречах с «белогвардейским» агентом.
Артузов с нетерпением ожидал дальнейших действий Фрейзон и был отчасти обескуражен таким результатом, ведь в глубине души он не до конца доверял Анне. Ознакомившись с отчетом, Артузов похвалил ее за бдительность, но пожурил, что сразу не пришла с докладом о Пожидаеве, а встречалась с ним несколько раз. Спрашивается, зачем она так поступила?
– Артур Христианович, я действовала по обстановке, не хотелось спугнуть белогвардейского агента. С самого начала у меня были кое-какие подозрения, я хотела с вами поделиться, но было бы чем.
– В чем состоит ваша неуверенность?
– За мной могли установить слежку, ведь как-то нашел меня Пожидаев. Мне пришлось несколько дней внимательно наблюдать за обстановкой: я ходила, скрывалась, присматривалась к прохожим, но ничего подозрительного не обнаружила.
– Что ж, разумно и похвально. Только вот на счет слежки вы оплошали, мы выявили мужчину, следившего за вами.
– Это был Пожидаев?
– Фрейзон, вам не кажется, вы задаете лишние вопросы. Ладно, оставим этот разговор. Вы должны взять документы у Пожидаева и срочно переправить своему отцу, но прежде, мы немного их подкорректируем. Мы продолжим знакомство с капитаном и, если понадобится, арестуем его и допросим.
Под словом «коррекция» Артузов подразумевал обработку информации и согласование с Разведывательным управлением штаба Красной армии. В Разведупре работал секретный сотрудник, который был внедрен в военный штаб генерала Врангеля и соответственно поставлял сведения только своему начальству. Особый отдел ВЧК был крайне заинтересован в дальнейших действиях барона Врангеля и, потому было необходимо «нащупать» цепочку, тянущуюся от ставки Врангеля к антисоветскому центру в Париже, если она такова была. Когда генерал Потапов отреагирует на сообщение своей дочери и информация дойдет до Врангеля, то Фрейзон окажется неоценимым передаточным звеном между штабом Русской армии и антисоветским белоэмигрантским центром.
Именно на этом тайном «фронте» шла конкурентная борьба между ОО ВЧК и Разведупром, которые в целом подчинялись СНК . Это были первые ростки совместных операций, проводимых советской страной за границей.
Второй, более основательной проверкой для Даны Соколовской был фиктивный расстрел бывшего капитана Пожидаева. Так как по настоянию чекистов он оказался белым контрразведчиком, его решили арестовать, допросить и ликвидировать. Соколовскую пригласили на Лубянку во внутреннюю тюрьму ВЧК. В подвале, в тускло освещенной камере проводился допрос Пожидаева. Кстати, допрос был настоящим и на глазах у Даны показания из него выбивали натурально. Его лицо и по пояс обнаженное тело были в синяках и кровоподтеках. Соколовская с замиранием смотрела на ужасающую экзекуцию и даже с сожалением подумала, что капитан действительно оказался белым разведчиком. После окончания страшного допроса, помощник Артузова приказал Соколовской довершить наказание Пожидаева. Ей дали наган и приказали расстрелять истерзанного белого офицера. Что оставалось Дане, когда на карту была поставлена не только жизнь капитана, но и ее тоже. Она выстрелила ему два раза в грудь. У нее тут же забрали оружие и быстро вывели из камеры. Единственное, что не учли чекисты, она могла отличить боевой выстрел от холостого и, хотя ее мигом увели, но она заметила даже при плохом освещении, что кровавых ранений Пожидаев не получил.
Соколовская выдержала две проверки и показала себя чекисткой, преданной делу революции, теперь ее будут готовить к заданию по-настоящему и в определенный момент она окажется в Париже или в Берлине в одном из антисоветских центров белой эмиграции.
Ознакомительный фрагмент из романа "Белый меч и Красный щит"
