Потоп

Будет Ной и его потомки снова заселят землю. И тогда можно будет…
Но почему-то он не мог заставить себя смириться. Он чувствовал, как у него отнимают собственность и просто уничтожают, обещая выдать что-то другое взамен.
–Но меня не устраивает, мой господин, не скрою, та лёгкость, с которой Небесное Царство отправляет своих же детей в погибель, не спрашивая нас и не советуясь с нами. Они как бы крадут у нас эти души. Так что здесь я разделяю ярость Азазеля…– на этих словах Асмодей глянул на Азазеля со смесью насмешки и сочувствия, – и полагаю, что мы должны действовать.
–Протест – наш законный повод! – тонко пискнул Вельзевул. – Согласно всеобщему…
–Надо сказать людям, – Марбас-умница! Понял, что сейчас Вельзевул опять попытается оседлать любимого конька, который, как видно, не понравился Люциферу, и будет настаивать. Потому и позволил себе перебить более сильного.
Вельзевул смерил его злым взглядом, но не посмел возразить. Люцифер заговорил с Марбасом:
–Объяснись.
–Мой господин, – Марбас был нерешителен и робок, но было видно, что прежнее его молчание было причиной задумчивости, во время которой он искал решение, – я согласен, что мы должны действовать, но протест… нет. Мы должны сказать людям.
–Людям, что потонут! – хмыкнул Вельзевул. – Мой господин, открытый протест…
–Закрой пасть, – посоветовал Элигор, верно уловив взгляд своего хозяина, – не с тобой говорят!
Вельзевул обиженно засопел. Он не понимал, почему не пойти бы законным путём? Хорошо, без ультиматума, но протест же! всё по договорам.
–Мы должны сказать людям, кто погубил их род, – продолжил Марбас.
–Людям, которых унесёт потоп? – поинтересовался Асмодей. – Оригинально.
–Нет! – испуганно зачастил Марбас, решив, что его неправильно поняли, – не этим людям. Не мёртвым людям. А тем, кто будет. Будет после…
Замолчали. Решение вырисовывалось. Да, было понятно, что официальным протестом многого не добьёшься. Если Владыка пошёл на потоп, значит, уж перед бумажкой, даже подписанной всем Подземным Царством не остановится. Но будущее можно было бы выгадать. И в этом будущем раскрыть Людскому Царству, что потомков их погубили не демоны, не сам Люцифер и его слуги. Совсем не они.
–Это хорошо, – промолвил Люцифер медленно, – мы получим разрешение на это. Потому что это правда. И мы попросим Небесное Царство написать эту правду и оставить её для потомков нового людского рода.  Вельзевул, дорогой наш, сделай полезное дело, возьми перо и лист…
У Вельзевула дрожали руки, но он честно попытался выполнить требуемое.
–Помоги, – велел Люцифер Элигору, заметив, как дрожит лист в руках Вельзевула, – придержи ему лист.
Элигор радостно выполнил и от души могучей пятёрней приложился к листу. Вельзевул не поднял на него глаз, потому что знал, что не увидит в них ничего, кроме тени Люцифера. А ему хватило и живого присутствия Самого и страха за собственную участь.
Люцифер принялся диктовать:
–Подземное Царство к Царству Небесному. От сего числа, сего лунного месяца и года… Мы, обитатели Подземного Царства, служители того, что Царство Небесное признаёт порочным, жестоким, яростным и неблагочестивым, получив известие о готовящемся плане Владыки о всеобщем потопе, который должен повлечь за собой уничтожение многих людских душ, сообщаем:
Мы не возражаем против проведения подобного действа и имеем представление о человеческих жертвах;
Мы не желаем принимать участие в подготовке, проведении или расчистке последствий этого действа;
Мы называем себя невиновными и снимаем с себя всякую ответственность перед Людским Царством.
И, наконец, мы требуем, чтобы Небесное Царство, передавая эту историю потомкам уцелевшего рода и будущим людским родам было справедливо и не обвиняло нас в участии, подготовке или каком-либо вмешательстве в это действо. Мы выступаем за правду и не желаем быть связанными с тем, что должно произойти.
Мы, имеющие право на ультиматум, борьбу и противостояние, принимаем решение Владыки и просим не вмешивать наше Царство в то, что должно произойти… Всё.
–Потрясающе! – льстиво заметил Элигор, – пусть утрутся!
Люцифер взял написанное Вельзевулом, поставил быструю подпись и велел:
–Отправь это в Небесное. Только посмотри, чтобы обязательно поставили регистрационный номер на письмо, а то знаем мы их трюки. Остальным – спасибо, совет закончен.
***
–Чем ты недоволен? – спросил Люцифер, когда Азазель остался в зале. Ближний круг ушёл. Элигор ещё долго сам с собою восхищался решением Люцифера, но звучал искренне и даже не раздражал.
–Но те, кто живёт сейчас…– Азазель не верил в то, что Люцифер так просто решил тысячи людских судеб, – Люцифер! Они живут сейчас. Они принадлежат и нам, не только им…
–Сядь, – велел Люцифер устало. – Сядь и послушай меня. Ты слишком много думаешь о людях, может быть от того, что ты так близок к ним, а?
–Я не…
–Я не спасу ни тысячи, ни десятка, ни даже одной жизни в этом замысле, – продолжил Люцифер, не дав возразить Азазелю на замечание о себе. – Не спасу не от того что я не могу или не желаю конфликта с Небесным Царством, и не потому что я боюсь гнева Владыки. Я вообще не боюсь ничего. Ни смерти, ни пустоты, ни поражения, ни победы. Это, кстати, утомляет… но речь не обо мне. И не о тебе. И даже не об этих обреченных. Я не спасу их, потому что мне это не нужно.
–Это же потенциальные души! – не понял Азазель, – и грешники, и черти… там есть и невинные, и уже опороченные.
–И что? – поинтересовался Люцифер, – тысячей больше, тысячей меньше… грешники были и будут, без клиентуры не останемся, без тех, кто проклят, тоже.
–Я не понимаю! – Азазель потёр виски, у него болела голова. – Я совсем ничего не понимаю. Неужели ты не хочешь щёлкнуть по носу Владыку? Напомнить ему, что он не прав?
–Зачем мне это делать? – Люцифер искренне расхохотался, серебром зазвенел его смех в пустой мрачной зале совещаний, отозвался от непрошибаемых стен мрака, и снова собрался в центр, где истаял. – Зачем, Азазель? Он сам сделает это. Он сам себя щёлкнет по носу. Он сам создал этот мир. Их ошибки – его ошибки. Он себя не простит. Возможно, он даже хотел бы, чтобы мы взбесились и пошли против, и тогда он отдал бы нам часть жертв… а мы не пойдём. И не спасём. Мы заставим его нести этот груз на плечах до конца его эпохи. Мы заставим его помнить, что он сделал со своими созданиями и видеть, как он бессилен в будущем. Мы заставим его помнить… а ещё мы заставим помнить людей, что это не мы, гады такие, подняли воду и утопили всю землю, не мы совсем, а те, кого они называют добродетельным и милосердным. Это его ошибка, не наша. А вот наша задача – держаться в стороне.
–Но мы могли бы оповестить живых… они бы молились, просили бы прощения, – неуверенно предложил Азазель.
Ему было страшно. Не за себя, не за людей. А за Люцифера, который, как теперь оказалось, обыграл того, кто его низверг. Люцифер смотрел далеко вперёд и считал справедливой ценой за страдания владыки тысячи смертей.
–Люди помнят как мы упали, – покачал головой Люцифер, – строго говоря, это действо, этот потоп, и нам нужен. Но владыка разочаровался в людях, а мы нет. Мы не возлагали на людей надежды, и потому мы теперь не разочарованы.
–Нам?
–Нам, – подтвердил Люцифер. – Они помнят что мы были ангелами. Помнят, что были его рабами, что созданы были им. А грядущие поколения будут принимать нас как данность, как силу, что возникла в противовес его силе. В будущем, мой друг, всё слишком смешается, нам дадут сотни имён и десятки обличий, и забудут наши происхождения. Видишь, как владыка полезен и нам? Надо это принять. Люди будут. И мы будем. Другими. И будет правда – это не мы устроили массовую гибель. Мы не при деле…
Азазель помолчал минуту, пытаясь осознать всё, что услышал, и, наконец, кое-как совладав с собою, спросил:
–Почему ты так откровенничаешь со мной?
–Владыка всегда твердил архангелам о своём замысле, и они верили. Я пошёл против, потому что захотел узнать правду, а не получать отговорку, мол, это всё для замысла, который непостижим. Поплатился.
–Я не пойду против, – заверил Азазель и даже поднялся со стула, – Люцифер!
–Не суди о том, чего не можешь обещать, – посоветовал он и улыбнулся, – у меня есть ещё одна причина. Мне просто надо с кем-то иногда поделиться своим планом. А то так нет ощущения величия. Но, к несчастью, большая часть либо не поймёт, либо примет к сведению и возьмет на вооружение, либо начнёт трепаться.
Азазель прижал ладонь к сердцу:
–Я никогда…
–Не обещай, – напомнил Люцифер, – но упаси тебя тьма от неверного и глупого шага. Тогда уже будет моё разочарование.
Люцифер направился к выходу из залы. Он мог пройти сквозь пространство, но почему-то всегда предпочитал проходить через двери, как проходил бы любой смертный. Этим и задал моду высшим демонам, которые были недовольны тратой времени, но раз так поступал Сам, они покорялись и тоже ходили, по крайней мере, в его присутствии, через двери…
–Мой господин! – окликнул Азазель, и лёгкая полуулыбка из горечи и прозрения оттенила его бледность.
Люцифер замер, но не обернулся.
–Мой господин, а как так получилось, что Владыка всерьёз не стал оповещать Подземное Царство официально о своём намерении? Нет ли здесь какого-то сговора? Простите мою дерзость, господин, просто помнится мне одна история… об архангеле, который однажды, наблюдая за рождением жизни, сказал, что жизнь должна умереть там, где началась – в воде.
Люцифер обернулся, на этот раз абсолютно серьёзный и даже мрачноватый:
–Вода опаснее и страшнее, чем пламя, потому что пламя – это орудие и тьмы, и света, пламя бывает добродетельным и бешеным. А вода равнодушна. Ей плевать, какой силе она служит. Всё это понял тот бывший архангел, и всё это сказал однажды владыке…может быть, он вспомнил сам. Может быть, ему напомнили.
И не дожидаясь ответа, Люцифер вышел прочь, оставив Азазеля в горечи осознания и в бессилии перед неизбежным. Люцифер разложил ему всё логически и подробно, но Азазель понимал – его самого долго ещё будут долго терзать мысли об обречённых душах, весь грех которых был в одном – они были от людского рода, что разочаровал своего создателя.