появились. Кого жалеть? Ритку эту? Не дождётся! Не пощажу! Кочнёв что-то канючил, жаловался на судьбу, а я только об одном мечтала: каким-то образом завлечь его на свою съёмную квартиру, ну а дальше... Я уже не та сопливая девчонка, какой была когда-то: слава богу, мне в этом году 24 стукнуло.
Хотя, конечно, я понимала, что лучше бы денёк-другой подождать, поэтому даже обрадовалась, когда Димыч спросил меня:
- Ну что ты решила? Придёшь?
Куда? Зачем? В своём раздрае я определённо что-то важное пропустила. Поэтому ответила наугад:
- Конечно. Но если можно, конкретнее.
«Сердечный друг» взглянул на меня с недоумением, но тут же сориентировался: конкретнее так конкретнее.
- Площадка не бог весть какая: клуб какой-то дышащей на ладан фабрички. Три ансамбля, мы познакомились совсем недавно, на фестивале, решили организовать концерт вместе, свести воедино наших фанатов. Обзвонили кучу народа - думаю, зал будет полный. Послезавтра в 18:00. Ты одна будешь?
Я всё поняла. Что ж, дело святое, надо помочь парню, а заодно сам собой решится вопрос: появится повод пригласить его потом к себе в гости.
- Попытаюсь уговорить редактора, чтобы дал оператора в помощь, если не разрешит, приглашу пару-троечку знакомых журналистов, может даже кого-нибудь из скаутов, ну тех, кто на подхвате у продюсерских центров крутится. Что-нибудь придумаю, не сомневайся. Считай, мы обо всём договорились.
Я понимала: Димка сгорал от нетерпения - то ли к жене удрать под крылышко, то ли с ребятами радостной новостью поделиться.
- Ладно, ты иди, - сказала я, - а мне ещё пару-троечку звонков надо сделать, потом вернусь обратно в студию, меня только на час отпустили. Рабочий день у нас чуть ли не до полуночи. О счёте не беспокойся, у меня здесь карточка льготная, сама расплачусь.
Соврала, конечно.
Димка сбежал окрылённый, а я решила, почему бы мне не поужинать заодно? Тем более что надо было подумать и о том, как мне выполнить те неподъёмные обязательства, которые я на себя взяла, а заодно наметить план действий по «экспроприации экспроприированного». Справедливость во всех случаях должна была восторжествовать.
Глава 2
Взаимоотношения с психологом у нас как-то сразу не сложились, пошли наперекосяк: я пришла к нему с явным предубеждением, смотрела чуть ли не с ненавистью, удивляясь, в чём состояла помощь Майи? Талончик, компьютер с введёнными через флешку данными, да ещё песочные часы, которые Кистенёв поставил на стол, сразу огорошив меня:
- Не обижайтесь, времени на приём у нас даётся максимум пятнадцать минут - постарайтесь уложиться, пожалуйста.
Сестра, крупная женщина, по возрасту далеко за тридцать, вообще занималась какой-то писаниной, в мою сторону даже не посмотрела. Но деваться некуда было, и я в общих чертах нарисовала свою, довольно мрачную на мой взгляд, картину.
Видя, что продолжать в том же духе я могу долго, постепенно входя в раж, врач-грач вынужден был прервать меня.
- Хорошо, Яна, давайте определимся сразу: помимо психолога, к которому вы сейчас обратились, существуют ещё другие специалисты: психотерапевт, психоаналитик, психиатр. Разница состоит в том, что психолог, то есть я в данном случае, работает со здоровыми людьми: он не может ни курс лечения назначить, ни даже таблетки какие-нибудь прописать. Только поговорить, дать дельный совет; если удастся - помочь выйти из затруднительного жизненного положения. Определитесь сразу: вам нужно лечение или достаточен такой вариант?
Я еле сдержалась, но всё-таки выдавила из себя:
- Я здорова, никакие таблетки мне не нужны.
«Генаша» кивнул.
- Хорошо. Тогда давайте проанализируем ситуацию. Вам кажется, что всё дело в вашем бывшем возлюбленном, но я считаю: у вас нет никакого права называть его предателем. Вам не приходило в голову, что причина может быть в вас самой? Парня вашего можно понять: он легкомысленен, но современен. Можно добавить сюда ещё массу поклонниц, которые у него наверняка имеются, а с ними и кучу соблазнов. Вы же воспитаны совсем по-другому: в строгости, принципиальности, с обострённым чувством справедливости, вам трудно объективно отнестись к такому человеку – какой-никакой, но всё-таки творческой личности. Я уже не говорю о том, чтобы его удержать. Ваши родители, случайно, не военные?
Я разозлилась не на шутку.
- Да, меня так воспитали. И чем вам, интересно, военные не угодили? Мои родители прожили вместе почти тридцать лет, и у отца никогда даже в мыслях не возникало сходить налево. В чём конкретно было моё упущение? Я должна была под своего парня лечь? Но Димка не такой, вы его не знаете, даже видеть не видели, как вы можете о нём так рассуждать? Мы с ним вместе решили: до свадьбы «ни-ни»! Вместе, понятно вам? И что, после этого он, по-вашему, не предатель?
Маэстро пожал плечами.
- Значит, со свадьбой слишком протянули. Надо было раньше пожениться. Хотя… может вам и повезло: измену после было бы гораздо труднее перенести.
Я была на грани истерики, вскочила со стула. «Геннадий Игоревич» вовремя угадал моё состояние и протянул мне клочок бумаги.
- Всё, на сегодня ваше время истекло. Если надумаете, приходите снова, а нет – просто верните талон в регистратуру. Там его кому-нибудь другому отдадут.
Сказать, что я была разочарована своим визитом к Кистенёву, означало ничего не сказать. Я была в ярости, пылала возмущением. Разумеется, не удержалась от того, чтобы не выплеснуть свои эмоции Майе: больше просто некому было. Та не знала, что мне ответить, так как не имела никакой другой информации помимо моей, но пообещала всё исправить.
Во время второй встречи, на которой по уговору мне выделили достаточно времени, чтобы разобраться в проблеме, сестра проявила тактичность и куда-то удалилась, оставив нас с Генашей наедине. Но что-то мне не везло в последнее время: буквально в самом начале приёма в кабинет неожиданно ворвалась какая-то сумасшедшая баба (как впоследствии выяснилось, жена Геннадия Игоревича) и начала с ходу выяснять с ним отношения. В итоге визит свёлся к сцене дикой ревности, когда разбушевавшаяся «мадам» попыталась прогнать меня из кабинета, а я проявила неожиданное упорство и наотрез отказалась её прихоти подчиниться. Моё поведение привело мегеру в бешенство, и всю свою злость она перенаправила на меня, набросившись с кулаками.
- Ага, так это ты, гадина, и есть? Вот с кем мой кобель, оказывается, шуры-муры здесь крутит! Ну, я тебе сейчас глаза-то выцарапаю!
Я с трудом успела увернуться, но долго не продержалась бы, силы были слишком не равны. Спасла меня медсестра: она обхватила истеричку сзади, да так и держала её, отчаянно сопротивлявшуюся, пока по звонку не пришла другая сестра, из процедурной, и всадила ревнивице успокоительный укол.
Лекарство помогло, и разгневанную донельзя фурию подоспевшие охранники выдворили под локотки сначала из кабинета, затем и вовсе из поликлиники. Естественно, мне было уже не до приёма, я охотно уступила своё время следующей пациентке. Кистенёв отнёсся к моему решению с пониманием, сам проявляя олимпийское спокойствие: наблюдать подобные срывы ему, как видно, было не впервой.
Когда я уже направлялась к трамвайной остановке, меня окликнули. Я обернулась и увидела медсестру, которая курила в сторонке, тщательно затаившись от посторонних глаз. На неё инцидент тоже не произвёл никакого впечатления, она даже мне улыбнулась:
- Ну, что, Януль, очень испугалась? Меня, кстати, Галиной зовут. Теперь поняла, что неправильно вела себя? Тебя попросили выйти - нужно было на время удалиться, ситуация рассосалась бы сама собой. Как ты поняла, это жена нашего знаменитого доктора. Безумно ревнивая, совершенно ненормальная, но и мама у неё заведующая отделением, да и хитрости, умению из любого положения выкручиваться, ей не занимать. Сколько уже на неё пациентки заявлений писали - всё как с гуся вода: плакать будет потом, на бабскую долю, любовь свою проклятую жаловаться, мужа костерить последними словами, в ногах у человека валяться: ну как после этого не пожалеть её, не «войти в положение»? С тобой потом то же самое было бы. Но помяни моё слово, найдёт всё-таки когда-нибудь коса на камень, выгонят нашего Геннадия Игоревича рано или поздно от нас с бимбером. Его уже и в стационар от неё переводили, и в платную клинику человек пытался сбежать – бесполезно. Но ты не переживай, я всё устрою. Как бы то ни было, в нашем городе лучшего специалиста тебе не найти, а сама ты не выкарабкаешься: уже совсем на взводе. Я знаю, что говорю, глаз у меня намётанный. Подумай - как тебе такой вариант? Завтра у меня день рождения. Мы уже решили: после приёма отметим его для разогрева в процедурном кабинете, затем в кафешку какую-нибудь завалимся. Вас с Геннадием я на полчасика в нашем кабинете закрою. Ну а дальше видно будет. Если понадобится стационар, тоже не проблема. Но ситуация у тебя хоть и затяжная, но не запущенная, потихонечку выкарабкаешься, главное – сразу правильный курс выработать. Мужики ведь разные бывают, но нашей сестре (почему - не знаю) непременно либо козлы, либо кобели попадаются. Взять моего хотя бы: знаю ведь, что гуляет, а меня зашпынял совсем – слишком, мол, ты полная. Вот скажи, Янка, - что, я и в самом деле толстуха?
Я не покривила душой, ответив:
- Скорее крупная. Просто кость такая. У меня у мамы под стать твоей фигура, но я не в неё. А потом – как говорится, на вкус и цвет… Я где-то читала, у нас, в России, менталитет такой – в процентном соотношении полные женщины мужчинам больше нравятся. Но, опять же, если не перебор.
- Вот-вот, и я говорю, - обрадовалась Галина. – Но если мужик и козёл, и кобель одновременно, разве ему что-нибудь докажешь? Я вот даже курить опять начала, хотя знаю: такие вещи печально могут закончиться.
Я не стала ничего говорить Майе, когда она позвонила. Сказала, что сеанс прошёл нормально, как надо и я теперь в надёжных руках. И в самом деле, в Галине я не сомневалась: если уж она сказала, что лучше Генаши никого в городе не сыскать, значит так оно и было. Главное, что я из первых двух визитов усвоила, - я здорова. То есть мне нужна помощь, а не лечение. А значит, никаких кушеток, таблеток, а уж тем более стационаров.
Дальше – будем выход искать.
Галина слово своё сдержала, мы с Кистенёвым остались наедине. Он тяжело вздохнул, стараясь не встречаться со мной взглядом:
- Ну, прежде всего, хочу принести извинения за хамское поведение моей супруги. Она не всегда была такая. Просто неудачная беременность, от которой вовремя надо было избавиться. Мы понадеялись на лучший вариант. Чуда не произошло: выкидыш, сильный стресс, а потом не выдержала щитовидка. И опять же, если бы к хорошему врачу в стационар положить, положение могло и выправиться. Но и врач не простой – психиатр, и стационар – обыкновенная дурка. Наш медицинский мирок очень маленький, клейма ставят потом на всю жизнь. Вот так я и живу: гормоны пьёт человек – разлюли-малина, решит: всё, вылечилась! - мочало, начинай сначала. Но давайте лучше к вашим проблемам обратимся. Я в своей практике стараюсь соблюдать принцип постепенности. Первый разговор в голове уложится - снова беседуем, дальше – больше. Так, глядишь, до выхода и добираемся. Вместе. Один я бессилен. В прошлый раз я предложил вам обойтись
