Актёрский роман

Малой Дмитровке, куда он давным-давно забыл дорогу; поговаривали, что Тася выскочила замуж за какого-то крупного ресторатора ООО «Таланты и поклонники» и теперь её на телеге не объедешь. Ну дай-то бог, дай-то бог, добродушно решил он.
– Я в нетерпении! – подпрыгнула Алиса и стала походить на ту взволнованную Алису, которую он увидел впервые на репетиции в студии МХАТ. Сердце Анина дрогнуло. Ему ещё нравилось ощущение счастья. Плюну на всё, подумал он, забурюсь по полной, продам квартиру на Балаклавском, окончательно перееду сюда, опущусь, обаблюсь, стану чистить картошку и в магазины ходить. Однако он понимал, что это значит, стать таким, как все, как рыжеусый Коровин, как Базлов и ещё сто тысяч, маявшихся невостребованностью. Лучше застрелиться, решил он, нет, повеситься на рояльной струне. Вечно пьяный Коровин вся и всем вечно жаловался, что выпал из обоймы и что теперь ему достаются исключительно эпизодические роли. Вот этого-то Анин больше всего и боялся – сделаться незаметным. Это мы уже проходили, часто думал он, имея ввиду юность, это нам неинтересно.
– В общем, ты всё правильно делаешь, – совершенно не к месту сказал он. – Только в монологе Матильды в третьем акте, надо сказать: «Ха!» или «Ах!»
– Почему? – она поднесла мраморную руку к виску в знак того, что смертельно устала и что у неё начинается мигрень.
– Ты же в отчаянии. В отчаянии?! – почти крикнул он, реагируя на её бестолковость.
– В отчаянии, – согласилась она через силу. – Мне кажется, что я просто подаю реплики, – пожаловалась она.
– Это нервы, – констатировал он.
– Нервы? – удивилась она.
– Дело в мелочах, – мудро сказал он, делая вид, что не замечает ничего другого. – Всё все делают примерно одинаково, только детали решают дело!
– Но там нет такого слова!
Забывшись, она потянулась за сигаретой, хотя дома обычно не курила.
– А ты сделай маленький нюанс! Может, сценаристы не углядели? Может, не поймали ритм? Они тоже люди, тоже ошибаются.
– Ты что, ходил на мои репетиции?! – догадалась она.
– Ну а как же! Как же?! – спасовал он и зачем-то кинул в чемодан плавки. – Должен же я знать, как ты проводишь время.
Лицо его подобрело, сделалось мягким, глаза заюлили. Так было всегда, когда он о чём-то сожалел. Однако, как в былые времена, это уже не действовало на Алису. Цена твоим улыбочкам – грош, подумала она устало. Знаю я твои штучки.
– Я тебя ненавижу! – поведала она после эффектной паузы.
Она вдруг поняла, что все его советы абсолютно ей не подходят, что она совсем иная: по характеру, по темпераменту, по взглядам на жизнь, и ей нужны другие учителя и другие рецепты, но ничего подобного она от мужа дождаться не могла и ничего ему не сказала, ибо всё давным-давно было высказано и перемолочено.
– Во! Молодец! Захочешь, когда не контролируешь себя, а живёшь чувствами, – быстро-быстро заговорил он, стараясь не дать ей разозлиться. – Запомнила это ощущение?
– Запомнила, – обиженно шмыгнула она носом и покраснела, потому что вовсе не была согласна с выводами мужа.
Она вдруг поняла, что каждый из актёров сам должен понять свою природу и сам должен достичь вершины, но как это сделать, она не знала. И это неожиданное прозрение взволновало её. Несомненно, что она стояла перед следующим шагом в своей жизни, и этот шаг был страшен, ибо перед ней приоткрылось то, о чём ей талдычили и в институте четыре года, и в театре всё последующее время; оказалось, что она просто-напросто ничего не слышала, и всё подобные разговоры нужны были для того, чтобы прозреть, а она вместо этого просто злилась.
– Вот тебе и первый урок мастер-класса, – обескураживающее улыбнулся Анин, и она сдалась на милость победителю, точнее, сделал вид, что сдалась, ведь пока у неё не было выбора.
От разговора осталось послевкусие горького перца.

***
Перед отъездом он все же не удержался и позвонил Базлову, затолкнув в себя поглубже причину неудовольствия, тем более, что эта причина крутилась рядом и выказывала все признаки кошачьей любви, то бишь заглядывала в глаза и тёрлась о плечо в предвкушении Цубаки и Отрепьева.
– Приезжай, – обрадовался Базлов, – у меня есть хорошие новости!
Базлов отключился, вызвал Пётра Ифтодия и спросил:
– Как там наши шантажисты?
Условия были следующими: миллиард рублей на бочку, и тогда никто никогда не обнародует список клиентов банка. Разумеется, при таких условиях Базлова могли доить годами. Он уже знал, что один шантажист из Апатитов, другой – из Кемерова. И фамилии их тоже были известны. В этом плане возможности у Базлова были самыми широкими, но был ещё третий, вероятно, сотрудник банка, который вынес из банка списки клиентов. Действовать поэтому надо было крайне осторожно. А вдруг над всем этим стоит Анин? – задал себе Базлов дикий вопрос. Вдруг он воспользовался моей дружбой?
– Пока молчат, – ответил Пётр Ифтодий с невозмутимым лицом профессионала.
– Что дала проверка сотрудников?
– Ровным счётом ничего, – горестно вздохнул Пётр Ифтодий, понимая, что это грех на его душу, не углядел, а проверки занимают много времени. – Может, пора обратиться в полицию?
– Ни в коем случае! – живо среагировал Базлов, для пущей убедительности выпучивая глаза. – Одно неосторожное движение, и всё полетит к чертям.
Он боялся, что если это всё же Анин, то дело нельзя будет замять. Анин – это друг, помнил Базлов, а друзей не убивают.
– Понял, – кивнул Пётр Ифтодий
Он был белоглазым, худосочным брюнетом с рябой, бледной кожей. Базлов «нашёл» его в комитете, на Лубянке, и, прежде чем предложить дело, приглядывался долго и осторожно: у Пётра Ифтодия была больная жена и малышка дочь. Так что рисковать он, скорее всего, никогда не возьмётся, и значит, будет лоялен. Базлову понравилось, что запросы у Пётра Ифтодия ничтожные и что он привык, что называется, тянуть лямку. И вначале «отвалил» ему совсем маленький процент акций и снова приглядывался. А через два года добавил ещё и сделал своим партнёром, однако, теперь жалел об этом своём опрометчивом поступке, хотя Пётр Ифтодий был всё так же комфортен в общении и прекрасно знал своё место. Банк, конечно, не процветал, но по меркам столичного бизнеса рост актива в двадцать четыре с половиной процента за год был неплохим результатом. Единственное, Пётр Ифтодий был каким-то скользким. Ухватить его было не за что. Базлов этого не любил, но с широкой души решил, что это издержки его профессии, и почти успокоился.
– Вот что, Пётр Андреевич, наведи-ка по своим каналам справки о Павле Анине, – загадочно сказал Базлов.
– Так-к-к-к?.. – от удивления Пётр Ифтодий стал заикаться.
Разумеется, он знал, кто такой Анин, это входило в его обязанности, но Анин был другом и партнёром Базлов по кинофирме «Брамсель» и мог быть посвящён в кое-какие тайны бизнеса. Однако на лице Базлова невозможно было ничего прочитать; он только крутил свои знаменитые усы и нервно морщился. Нервозность его происходила из-за недавнего звонка жене Анина. Чего греха таить, каждый раз её голос заставлял его бедное сердце колотиться, как бабочку о стекло, и это при том, что она разговаривала с Базловым весьма сдержанно. Трудно было представить, что произошло бы, если бы она сменила холодный тон на милость.
– Наведи, только аккуратно. Скорее всего, я ошибаюсь, но, сам понимаешь, чем чёрт не шутит.
– Хорошо, – покладисто склонил голову Пётр Ифтодий. – А почему?
Базлов крякнул от досады. Он не любил объяснять. Надо было сделать, и всё! Баста! Важен был результат.
– Вчера в разговоре, – неохотно сказал Базлов, – он упомянул о требуемой от нас сумме. Возможно, это просто совпадение, а вдруг проговорился?
– Понял, шеф! – ещё раз кивнул Пётр Ифтодий и исчез незаметно, как тень.
Звонок Алисы был маленьким заговором; она сама попросила приглядывать за Аниным, ибо с некоторых пор он стал непредсказуем: не звонил, домой не являлся, ночевал неизвестно где, ясно, что на Балаклавском, тогда, с кем; однако при этом Алиса ни словом не обмолвилась, чтобы Базлов докладывал о его любовницах. Это обстоятельство возникло само собой, как негласная часть комплота. И когда Базлов первый раз словно бы проговорился о Изабелле Черкашиной, солистке театра Станиславского, которую однажды заметили в компании с Аниным, Алиса не одёрнула его. Базлов понял, что сделал маленьких доверительный шажок, который мог привести к большой победе. Ему казалось, что познав Алису, он познает Анина. Но недооценивать Алису он не смел, ибо у неё был такой учитель, который мог дать сто очков вперёд по части прозорливости, поэтому Базлов действовал крайне осторожно, выказывая все признаки покорности.
С Аниным их связывало общее дело – киностудия, и они запустили удачный проект «Жулин» и «Жулин-два». Это принесло кое-какие дивиденды, но планы, как всегда, были грандиознее. Правда, Анин последнее время крутил носом и даже поговаривал, что, мол, работать зазря глупо, то бишь продолжать «Жулина» без значительной отдачи нет смысла. Слава богу, что хоть деньги, которые взяли под проект, вернули. Доходов показали на всякий случай для казны аж пять тысяч рублей. И проект завис, хотя кое-что капало на счёт. Поэтому когда в кабинет вошёл Анин, Базлов сделал радостное лицо, даже покрутил знаменитый ус, и сказал:
– О! Лёгок на помине!
Анин скинул дубленку на диван, туда же полетела шапка, легко подошёл, приглаживая жидковатые волос, и, крепко пожав руку Базлову, плюхнулся в кресло напротив:
– Ну и как наши дела?
Вопрос был не из праздных. Ещё в самом начале проекта Анин сказал: «Я за гроши не пашу!» Базлов это хорошо запомнил и когда выступил в роли финансового директора кинокомпании, весьма отдаленно представлял себе, с чем столкнётся. Реальность оказалась куда хуже, чем он себе представлял: о киношном рынке Базлов имел самое общее представление и не мог оценить перспективность проекта, кроме этого конкуренция не давала ни единого шанса на сногсшибательный успех, даже при участии такой звезды, как Анин. Лично ему Базлов давно платил из собственного кармана, но это было тайной, о которой не знал даже Пётр Ифтодий.
– Это тебе, – Базлов вежливо положил перед Аниным пакет и заглянул в глаза: злится или нет?
– Сколько? – постучал по деньгам Анин и с кротостью ангела посмотрел на Базлова.
Над ним витал дух грусти. Слава богу, отлегло у Базлова, хотя что-то произошло. Но догадаться ни о чём не мог, ибо за неделю синяк под глазом у Анина сошел. И хотя в криминальных новостях промелькнуло, что в районе Черёмушек найден человек без памяти, с явно криминальным душком, Базлов никак не мог связать это сообщение с Аниным, Анин же, естественно, был не из болтливых.
– Двенадцать миллионов, – не моргнул глазом Базлов.
Сумма, как минимум, должна была быть в четыре раза больше, но свободных денег у Базлова пока не было.
– О! – Анин удивился, а потом повеселел. – Я думал, всё гораздо хуже, – и заложил пакет за пазуху.
Пиджак у него с правой стороны заметно оттопырился.
– Через пару месяцев канала «Россия» ещё подгонит, – пообещал Базлов.
Он невольно прикинул, во сколько обойдётся ему это враньё, и нашёл, что ещё терпимо.
– Я уезжаю на съемки, но ради такого случай обязательно подскачу, – хихикнул Анин и сразу сделался тем, прежним Аниным, который