Актёрский роман

был прекрасным собеседником, отчасти оракулом, отчасти интуитивистом. Все его предсказания, как правило, сбывались. К сожалению, предсказывал он только киношные и только негативные события, поэтому пророка из него в большом смысле не получилось.
– Попомни меня, фильм ничего не получит! – комично задрал он палец в потолок.
Рыжие, прокуренные усы у него смешно шевелились, словно жили отдельно от лица.
– Я даже не сомневаюсь, – согласился Анин, приправляя всё это коротким, фирменным смешком, мол, в киношных вопросах я кое-что петрю и всецело на твоей стороне, потому что, как и ты, тоже ущемлён жизнью.
– Если только по закону больших чисел! – радостно подпрыгнул Коровин и сбацал короткую чечетку.
Раздались аплодисменты. Коровин обернулся, раскланялся, приседая, как прима-балерина, разводя ноги в стороны. Тот, кто познал славу, не может жить обычной жизнью.
– Не получит, – покорно кивнул Анин, ибо Коровин из-за своей тонкой натуры мог обидеться, а обижать хорошего человека Анин не хотел. Коровину и так досталось, как, впрочем, любому из нас, подумал Анин.
– А я на галёрке сидел, – счёт нужным сообщить Коровин; в глазах у него промелькнула обида, и Анин понял, что Коровина давно никто никуда не приглашает и что он притащился в надежде, что кто-нибудь из очень больших собратьев по цеху заметит его и соизволит дать хотя бы паршивую роль.
– А мы в третьем ряду, – не к месту сказал Серёжа.
– Ну и как тебе фильм, в общем? – быстро спросил Анин, чтобы загладить неловкость сына.
– Глупее фильма я не видел сроду! – громко заявил Коровин. – Нет, видовой ряд отличный, но, простите, это же банальщина!
К ним тут же стали прислушиваться: два известных типа рассуждают о том, что лежало на сердце у публики.
– Слушай, – спохватился Коровин, – пойдём выпьем?
– Я с сыном, – напомнил Анин и с гордостью посмотрел на Сергея.
Его конопушки не пропадали даже зимой, а цвет волос тёмной меди, выдавал в нём женину породу.
– Отлично, пусть приобщается к великому! – неподдельно искренно воскликнул Коровин, – «Тарантино» – прекрасный ресторанчик. Мороженое возьмёт, того сего, – Коровин хитро подмигнул, располагая к себе и обещая много приятных минут от болтовни.
– Ну, пойдём, – нехотя согласился Анин, – только не долго. – Он как предчувствовал печальный исход дела.
– Естественно! – икнул от радости Коровин.
– Чур, плохую водку не пить, – заявил Анин.
– Об чём разговор! – ещё пуще возбудился Коровин.
Они вышли из кинотеатра и спустились в переход. В переходе было холодно и грязно. На стенах висели обрывки рекламы. Чуть впереди бежал, перебирая короткими ножками, режиссёр Мамиконов, рядом с ним величаво плыл Никита Пантыкин. А Милан Арбузов сделал вид, что не заметил Анина.
Оказалось, что в ресторанчик набилось половина бомонда, однако, без съёмочной группы, для которой, разумеется, был накрыт банкет за счёт «фирмы» где-нибудь в более фешенебельном месте, где можно было, не стесняясь чужих ушей, говорить о великом и вечном, то бишь о кино.
– В нашем фильме хоть наличествовала идея о славной русской охоте, а здесь?! Да поменяй титры и название, режиссёра никто не заметит, – злопыхательски распространялся Коровин.
Мысль о том, что режиссеры должны отличаться ещё и киноязыком, была слишком высока. От неё попахивало претенциозностью. Этого не любили, считая вредным и опасным для производства, иначе три четверти режиссёров должны уйти из профессии на паперть.
– Тихо ты! – сказал осторожный Анин и оглянулся.
И действительно, соседи уже косились на них, все те, кто потом побегут мелко интриговать. Анин-то было всё равно, у него режиссеры пока ещё по струнке ходили, а вот Коровин с его репутацией неудачника мог пострадать. Но похоже, Коровина это абсолютно не заботило, он пребывал в перманентном состоянии гнева.
– Плевать! – громко заявил он.
Заказали огромную пиццу, жареного мяса, Сергею – равиоли. Из выпивки – «чёрный бриллиант», и ещё мелочевку: салаты, закуску, копчености и минеральную воду. Сергей тут же убежал готовить пиццу вместе с поваром. Была такая услуга, стоившая Анину полтинник. А Коровин с просветлённым взглядом разлил по рюмкам водку.
– Скажи, я в плохой форме? – спросил он так, словно был штатным канатоходцем над пропастью.
Анин внимательно посмотрел на него. Лицо у Коровин отекло, а в глазах засела крепкая тоска. С ушами у него тоже было не всё в порядке, они у него стали огромными, как лопухи после генной модификации. А ещё этот нелепый пиджак в жёлтую клетку и клоунские зелёные штаны. Было над чем потешаться. Жаль, что содержание не совпадало с внешним видом, иначе бы Коровину цены не было. Сгубили человека, с тоской подумал Анин, перенося ситуацию на себя.
– Нет, конечно! – соврал Анин и подумал, что тоже выглядит не лучшим образом, разница в том, что я почему-то в фаворе, а он – нет; ну да недолго: все только и ждут, чтобы лягнуть половчее, сволочи!
– Тогда почему меня не берут сниматься?! – не поверил ему Коровин.
– Как не берут? – крайне удивился Анин, хотя, конечно, знал положение Коровина.
– Роли максимум второго плана – вот моё теперешнее амплуа! – с горечью выкрикнул Коровин. – Невостребованный типаж!
– Типаж?.. – Анин почувствовал, что углы рта у него скорбно опустились вниз.
Он представил себя в такой же ситуации и решил, что этого не может быть.
– Да, – с горечью подтвердил Коровин, – мне так сказали.
– Не слушай дураков! – посоветовал Анин.
– Тебе хорошо рассуждать! Тебе все кланяются!
– Брось! – отшутился Анин, хотя ему было приятно слышать подобную лесть.
– С тебя дерут в сериалах! – настаивал Коровин.
– В каких?! – удивился Анин.
– В «Тайне следствия», например! – открыл ему глаза Коровин.
– Ну и бог с ними! – благодушно отозвался Анин, хотя его, конечно, задело за живое, что его копируют.
С соседнего столика и из центра зала на них пялились, как на гомиков. Анин узнал мэтра Клавдия Сапелкина, верховода киношной своры, любителя сплетен и молоденьких актрис. Седьмая жена годилась ему во внучки, а великовозрастные потомки уже давно сделали его прадедушкой.
– Возьмут ещё, – обнадёжил Анин, – придёт твоё время. Куда они денутся?
Он представил кислые физиономии режиссёров и продюсеров, и его самого едва не переклинило.
– Нет, Паша, – покачал головой Коровин, – я вышел в тираж. Спёкся! Нет больше прежнего Коровина! Осталась одна оболочка! – и показал руками на себя, мол, вот что из меня сделали.
– Не бери в голову, – схитрил Анин, – всё образуется!
Коровин посмотрел с сомнение, должно быть, решив, что Анин тронулся умом: где это видано, чтобы человек в положении Коровина выкарабкивался.
Они выпили. Водка была холодной и отдавала чёрного хлеба. Коровин крякнул, закусил бастурмой с горчицей и ещё более солёным огурцом. По усам у него потекло.
– Паша, – снова завёл пластинку Коровин, – скажи, что происходит?!
– Ничего не происходит, всё как всегда, – заверил его Анин, дёрнув от вранья щекой.
Этим он хотел сказать, что умри они здесь прямо сейчас, киношный мир даже не оглянётся, как не оглядывался на уход других: великих и невеликих, известных и неизвестных, поэтому особенно беспокоиться незачем. Такова жизнь, только от такой жизни водкой залиться хочется. Но Коровин и сам знал положение дел: низкие люди быстро объединяются против таланта, а потоптать – для них одно сплошное удовольствие.
– Ведь я такой же, как и раньше, ничего не изменилось, – посетовал он.
– Не изменилось, – подтвердил Анин и подумал, что ему в голову приходят точно такие же суицидальные мысли.
– Вот я и хочу понять, какого рожна им надо?! – Коровин, заводясь, кивнул на соседний стол, за которым сидел Клавдий Сапелкин в компании жёваных тёток из правления гильдии актёров.
Мэтр был на высоте. Хватал премии и регалии. Распределял должности в своре и вел закулисные интриги. У него были связи везде, где можно было только их представить. И всё деньги, потому что денег у мэтра было немерено. Где он их только печатал, никто не знал.
Анин почувствовал, что пахнуло скандалом: Коровин сейчас полезет выяснять отношения, придётся вступиться. Получится драка. Сергей испугается. Алиса подаст на развод. Зря я припёрся в ресторан, решил Анин.
– Клавдий Юрьевич тебе отказал? – назидательно и чуть-чуть быстрее, чем надо в таких ситуациях, спросил он.
– Нет, – невинно моргнул Коровин.
– Ну а чего ты? – Со значением раскусил маслину. – Пусть сидит и пьёт свою водку.
– Однако ничего не предлагает! – упёрся Коровин.
– Ну и что? – опростился до невозможности Анин. – Значит, предложит.
Ещё не выпил, а уже опьянел, неприязненно подумал Анин.
– Я за справедливость! – воскликнул Коровин.
– И я тоже, – демократично признался Анин, чтобы отвлечь Коровина. – Наливай!
Принесли мясо и пиццу. Сын сказал, уплетая за обе щёки:
– Поваром буду!
– Молодец! – похвалил Коровин. – Сразу видно, практичный человек, не то что мы с твоим батей.
Сын с благодарностью посмотрел на Коровина, и Анин подумал, что надо чаще бывать с детьми, они-то ни в чём не виноваты.
– Почем ты знаменитость, а я никто?! – снова запел Коровин.
От водки язык у него ещё больше развязался.
– Ви-и-т-я-я-я! – укорил его Анин и скорчил самую честную мину, на которую был способен.
Тема для разговора была скользкой. Что толку вечно открывать человеку глаза на реальное положение вещей? Он хочет услышать совсем другое.
– Чего, «Витя»? Я уже пятьдесят лет Витя! – не унимался Коровин.
– Надо терпеть, – иезуитски тонко посоветовал Анин. – Я же терплю! У тебя просто чёрная полоса.
– Тебе повезло. А я чем хуже? – не слушая его, вопрошал Коровин. – И заметь, начал раньше, чем ты.
– Заметил, – с тоской вздохнул Анин.
Как становятся звездами? – с раздражением подумал он. Когда количество переходит в качество? Когда ты нажил кучу врагов? Или когда господь бог где-то там замолвит за тебя словечко? Я не знаю. Может, Коровину не хватило совсем чуть-чуть, а он даже не подозревает об этом. Может, надо было лишний раз кому-то поклониться или согласиться на роль, от которой с души воротит?
– Витя, чем я тебе могу помочь? – не выдержал Анин.
– Поговори со своим режиссером, – шустро наклонился через стол Коровин.
– Витя, так дела не делаются, – напомнил Анин.
Он никому не рассказывал, что в московском театральном институте, в который он поступил с четвертой попытки, ему прямым текстом говорили, что он будет самым не снимаемым актёром в истории кино.
– Да знаю я, знаю! – брызнул слюной Коровин.
Анин едва уклонился:
– Я поставлю себя в глупое положение.
– Ну, поставь хоть раз в жизни! – упрекнул Коровин, отводя глаза в сторону.
Я только этим и занимаюсь! – хотел фыркнуть Анин, но сдержался.
– Хорошо, я поговорю с Арбузовым, – пообещал он, – однако, шансов, сам понимаешь.
Говорить Коровину, что я вишу на волоске, глупо. Не поверит. Решит, что я отнекиваюсь, подумал он. Дело даже не в этом, а в штате, разве что кто-то из актёров помрёт раньше времени.
– Ты поговори, а я посмотрю, – многозначительно сказал Коровин, с блудливым выражением на лице обращаясь к мясу.
Анин ничего не понял, а лишь заподозрил, что Коровин уже в курсе его проблем. Сплетни в киношном мире распространяются со скоростью лесного пожара. В курсе, но