Кэрол с трудом сдержалась, чтобы не скривиться.
Наклонившись, он обхватил ее руками и поднял со стула.
- Эй, ты! - закричал вдруг в ярости Патрик, подскочив на диване. - Не трогай ее! Убери от нее руки! Я убью тебя!
Не обратив на него никакого внимания, мужчина спокойно вынес Кэрол из комнаты и, свернув направо, толкнул одну из дверей ногой и зашел в другую комнату, спальню. Посредине стояла большая кровать, у стены - потертый шкаф. Больше мебели не было. Зато тоже был камин, правда поменьше того, что в первой комнате.
Включив свет, Хьюго поставил женщину на ноги и, развернувшись, запер дверь на ключ, который положил в карман.
Кэрол застыла на месте, вытянувшись, как струна. Не пошевелилась она, когда он подошел ближе и расстегнул на ней куртку. Распахнув ее, он схватил джемпер и потянул вверх.
Кэрол сцепила зубы, не двигаясь, когда он уставился на ее грудь в черном бюстгальтере, потом погладил пальцами кожу и, оттянув чашечку, скользнул под нее ладонью. Дыхание его сорвалось и стало тяжелее, он сжал грудь несколько раз подряд, словно проверяя на упругость. Вытащив руку из бюстгальтера, он каким-то нервным нетерпеливым движением рванул его, пытаясь сорвать с нее, но у него не получилось. Тогда он вцепился в ее одежду с явным намерением снять.
Попытавшись стащить с нее куртку, он озадаченно посмотрел на связанные за спиной руки. Резко повернув ее спиной к себе, он стал торопливо разматывать скотч. Освободив руки, он стащил с нее куртку и развернул лицом к себе, при этом не отрывая глаз от груди. И удивлённо замер, когда ее ладонь вдруг легла ему между ног и настойчиво погладила. Он вскинул на нее взгляд, но женщина низко опустила голову, смотря вниз, и шагнула ближе, почти прижавшись к нему. Он застыл, позволив к себе прикасаться, хрипло выдохнув от удовольствия. Но потом почувствовал, что что-то не так. В напряженных чреслах появилось какое-то странное неприятное ощущение, которое быстро нарастало, превратившись в боль. Он хотел отстраниться, но сильные пальцы вдруг сжали его так, что он взвыл от боли. Женщина вскинула голову, и он ошарашенно уставился в ярко-красные глаза, горевшие, как две маленькие лампочки. Другой рукой она внезапно схватила его за горло, стиснув с такой неожиданной силой, что у него сразу потемнело в глазах. Ошеломительная боль словно парализовала его, он толкнул Кэрол, но та лишь с рычанием вцепилась ему в горло второй рукой, наблюдая, как от его шеи по лицу ползут трупные пятна. Он захрипел, задёргался, глаза почти вылезли из орбит, но он схватил ее за плечи и с силой оттолкнул.
Бросившись к двери, он налетел на нее всем весом, пытаясь выбить.
Он вскрикнул, когда женщина запрыгнула ему сзади на спину и снова вцепилась в шею поразительно сильными руками, способных причинять такую невероятную боль.
И вдруг из другой комнаты до них донеслось громкое утробное клокотание, которое резко переросло в пронзительный многоголосый крик, не похожий ни на один из звуков на земле. Этот крик смешался с вполне человеческим женским воплем, переполненным непередаваемого ужаса.
С ругательствами сбросив с себя женщину, Хьюго в панике проломил дверь и бросился прочь.
Кэрол погналась за ним, охваченная непреодолимой жаждой убийства.
Она услышала испуганный крик и догадалась, что его могло так напугать, но когда забежала в комнату, того уже и след простыл. Лишь болталась на петлях распахнутая дверь, в которую он выскочил на улицу. Кэрол выбежала следом, намереваясь его догнать, но он уже был в машине.
Увидев ее, Хьюго с перекошенным от ужаса лицом развернул машину и рванул по дороге, выбрасывая снег из-под колес.
Наблюдая за удаляющейся машиной, Кэрол стояла на крыльце и тяжело дышала. Потом отступила в дом и захлопнула дверь. Наклонившись, задвинула тяжёлый засов и повернулась к дивану, на котором должен был лежать Патрик.
Он там и сидел, все ещё связанный по рукам и ногам. Сердце ее сжалось, когда она увидела, что черты лица его и тело изменились, не настолько сильно, как тогда в Париже, но достаточно, чтобы заставить перепуганную женщину беспрерывно вопить во все горло от ужаса. Она даже нашла в себе силы доползти до дивана и спрятаться за него, но оттуда все равно продолжала смотреть на мальчика и вопить.
- Тихо! - Кэрол успокаивающе вскинула руку, пытаясь перекричать ее. - Замолчи! Успокойся!
Взглянув на нее, та на мгновение замолчала, но после этого снова открыла рот и теперь уже не закричала, а завизжала. Кэрол поняла, что женщину напугали ее красные горящие глаза.
Безвольно уронив руку, Кэрол вздохнула и подошла к Патрику, переключив внимание на него.
В груди у него вдруг снова заклокотало, он смотрел на нее чужими, страшными глазами, темно-бардовыми, почти черными. Это были глаза чудовища, что жило в нем, не Патрика.
- Тс-с-с, мой хороший! - ласково сказала она и осторожно протянула к нему руку, коснулась серой кожи на лице и с нежностью погладила. - Это я, мама. Все хорошо. Теперь все хорошо.
Он смотрел на нее неподвижными глазами без век и без всякого выражения, словно эти глаза были неживые. Лишь блеск в них говорил о том, что они принадлежали чему-то живому. Потом он повернул голову в сторону вопящей женщины. Клокотание стало сильнее.
Резко выпрямившись, Кэрол развернулась и подскочила к женщине. Схватив за плечо, она приблизилась к ее лицу. Крик оборвался, женщина оторопело уставилась на нее, все ещё широко раскрывая рот.
- Заткнись сейчас же! Или я убью тебя! - прорычала в ярости Кэрол.
Та послушно захлопнула рот и что-то согласно пискнула.
Оставив ее, Кэрол медленно вернулась к дивану под невыносимым взглядом черно-бардовых глаз.
- Все хорошо, милый. Он убежал, испугался. Мы в безопасности, - нежно проговорила она и осторожно присела на диван рядом. - Давай, сыночек, я сниму это...
Она коснулась его перетянутых скотчем запястий и стала распутывать. Он не шевелился. К ее облегчению, угрожающее клокотание прекратилось. Освободив его обезображенные, вытянувшиеся в кистях руки, она принялась за щиколотки.
- Вот так, мой хороший, вот так! - приговаривала она. - Иди ко мне, мой маленький, иди.
Хоть сердце и замирало от страха, она подалась вперёд и осторожно заключила в объятия уродливое существо, которое было ее сыном. Прижав к груди, поцеловала его в макушку и стала успокаивающе гладить по темным волосам. И вдруг заметила, что волосы остаются у нее на ладони. Замерев, она в ужасе смотрела на свою руку. Потом вытерла о джинсы и погладила его по плечу, не прикасаясь больше к волосам. Прикрыв глаза, тихо запела первую пришедшую на ум песню.
Он покорно лежал в ее объятиях, не двигаясь, и Кэрол облегчённо вздохнула, чувствуя, как страх отступает.
- Это же все ещё ты, мой хороший, мой сыночек, да? Я знаю, это ты. Ты меня понимаешь. Это ты управляешь этим существом, ты, а не оно тобой. Пожалуйста, пусть оно уходит. Вернись ко мне. Пожалуйста.
Он молчал, никак не реагируя на ее слова.
- Ты же хотел кушать. Сейчас схожу на кухню и найду, чем тебя покормить. Думаю, у него тут есть запасы. Пойдем вместе посмотрим?
Наклонившись, она заглянула в темные неподвижные глаза. И вдруг они пошевелились, как будто сместившись в ее сторону.
- Ну, ладно, посиди пока здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.
Накинув ему на плечи плед, Кэрол отправилась на кухню, но совсем не для того, чтобы искать еду. Она не была уверена, что сможет накормить Патрика, пока он в таком состоянии. Ест ли это существо человеческую пищу? Как вернуть Патрика? Как сделать, чтобы оно ушло?
На спинке стула она нашла то, что искала - кухонное полотенце, на вид чистое. Задрав джемпер, Кэрол придержала его подбородком и, расправив полотенце, приложила к порезанной спине, которая все ещё кровоточила. Она не видела, но чувствовала, что порезы придется зашивать, они были достаточно глубокие. Но кто ей в этом поможет? И есть ли в этом доме что-то, чем можно было бы скрепить ее порезы или зашить? На Патрика пока рассчитывать не приходится, разве что женщина, хотя та сама нуждалась в помощи ещё больше.
Обмотав полотенце вокруг туловища, Кэрол заправила его в пояс штанов, а сверху закрепила бюстгальтером. Поправив джемпер, она ещё раз окинула взглядом кухню. Полки были уставлены банками и консервами. Газовая плита работала от баллона с газом, стоявшего тут же, был даже холодильник, но в данным момент совершенно пустой. Он работал, но хозяин его включил только что. В раковине лежала грязная сковорода и вилка. На столе стояла кружка с ещё теплым недопитым чаем.
И вдруг что-то заставило ее резко обернутся и посмотреть в сторону комнаты, откуда она пришла.
Она не поняла, что именно почувствовала и почему сломя голову рванулась туда.
Забежав в комнату, Кэрол порывисто зажала рот рукой, чтобы не закричать оттого, что увидела.
У дивана, распластавшись на полу, лежало обезображенное тело женщины. Ее словно всю высосали, остались только кожа и кости. Рядом на корточках сидел Патрик, не прикасаясь к телу.
Обернувшись, он посмотрел на Кэрол.
Комнату снова наполнило громкое угрожающее клокотание.
Отняв ладонь ото рта, Кэрол вскинула руку.
- Все хорошо, милый! Все хорошо! Это я, мама! Не бойся!
Последние слова показались ей глупостью. Вряд ли это существо ее боялось. Кто боялся, так это она.
- Я так понимаю... ты уже покушал? Больше не голодный? Хорошо. Тогда иди сюда, малыш. Иди к мамочке.
Она изобразила улыбку, протягивая к нему дрожащие руки. Клокотание постепенно стихло. Поднявшись с пола, он медленно подошёл к ней, в ее объятия. Кэрол порывисто прижала его к себе, зажмурившись.
- О, малыш... - простонала она, с трудом сдерживая слезы. - Что же это?.. Боже... Боже мой!
Он стоял неподвижно и молчал.
- Пойдем, приляжем. Я так устала. Давай отдохнем немного, хорошо? Просто полежим... Вот здесь, - она подвела его к дивану у камина. - Тут так тепло. Скоро вся комната протопится, разгонит холод. В спальне тоже есть камин. Мы потом его растопим.
Говоря это, она посадила Патрика на диван, потом осторожно заставила лечь. Он не противился.
Примостившись рядом, Кэрол укрыла их пледом и обняла сына, прижимая к себе.
- Ты понимаешь меня, сынок? Понимаешь то, что я говорю, ведь правда? Почему же ты молчишь? Ответь мне, пожалуйста. Хотя бы слово.
Но он продолжал молчать.
По щекам Кэрол потекли слезы.
[justify]- Мой мальчик... мой маленький мальчик, - тихо стонала она, поглаживая его по плечу. - Вернись ко мне, умоляю, вернись. О, Луи, да будь ты проклят!
