ему в мозг темными. Я, агент светлых, всегда знал, когда ко мне ползет серая тоска и кем она напущена. Ни единой моей личной мыслишки в этой серой тоске не было. Но даже я попадался на эту удочку уныния темных – пару раз и меня депрессия валила с ног. Какой незатейливый прием, а как работает! А раз работает, то ни к чему и менять его. Темные его используют уже несколько десятков тысячелетий. Вот и сейчас я увидел серую змею тоски. Прекрасно понимая, что ни одна из моих мыслей в реальности не имеет отношения к этой рептилии, я все же дал себе две минуты погоревать о своей судьбе, дал змее обвить мою щиколотку и только после этого убил ее двумя огненными разрывающими ударами. «Не будь идиотом, не будь идиотом, не будь идиотом»,- стучали мои мысли как поезд по рельсам, -«эти думы не твои, не будь идиотом. Идиотом не будь». Если бы я курил, я бы закурил, но у нас на каждого светлого можно было выбрать по одному пороку. Я выбрал кофе. Или оно выбрало меня? В общем, я не курил и не пил, зато мне было разрешено выпивать литры кофе в любое время суток. Обещали даже не учитывать это. Я был доволен. Но иногда, прям вот как сейчас, когда небо падало на голову, хотелось, конечно, предаться мелким человеческим порокам. Покурить там, например. Сходить в клуб, позажимать горячих красивых девчонок с сочинским загаром на медляках. Но нет. Нам этого было нельзя. Один человек – один порок. Служба такая, ничего не попишешь. «Наша служба и опасна и трудна…и на первый взгляд как будто не видна… на второй и третий тоже не видна…» (с) В общем, во мне уже булькало пол – литра кофе, учитывая все кружки во всех кафе, и другого расслабона на сегодня, чую, не предвиделось. Над моей головой, на моем лбу, в моих глазах висел один и тот же вопрос: «Почему я»? Блин, а может это все мне приснилось? Привиделось, примерещилось, в моем раскаленном южным солнцем мозгу? Кто знает, может быть, я уже тут перегрелся на солнышке, и лезет и лезет ко мне в мозг всякая нечисть? Я смутно чувствовал, что мне опять прилетела какая-то миссия, которую я ни разу, ни в одном дурном сне не просил, не молил, не заказывал. Жизнь поступает с нами так, как ей вздумается. Иногда самый лучший способ, чтобы не потерять силы – это смириться. Я решил смириться. Я вышел из кафе и побрел по набережной. Зазывалы с яркими плакатами с кораблями приглашали прокатиться по морю всех зазевавшихся туристов. Белое, несгоревшее на солнце мясо – признак туриста – лоха. Будьте осторожны появляться в таких местах с зазывалами, если вы еще не загорели и буквально вчера приехали. Белая кожа – признак, что вы необстрелянный воробей, вас легко надуть местными аборигенами. Если вы чуток загорите, вам окажут больше уважения из опасения, что уже «собратья по разводу» уже успели сколотить себе на вашей столичной или провинциальной дурости состояние и кому-то сейчас прилетит за всех за них разом. Я позволил себя обмануть. Я хотел, чтобы меня надули. Поездка на яхте была предсказуемо дорогой, час прогулки такой суммы не стоит. Но я заплатил. Я подумал – чему быть, того не миновать. Я хотел проветрить себе мозги. Я хотел докопаться до истины. Идти в гостиницу не хотелось – я знал, что упаду на кровать вниз лицом и мои мысли взовьются надо мной как рой ос. Я хотел, чтобы мои мысли, как пчелы, отчаянно трудились, но в конечном итоге принесли мне мёд. Я хотел какой-то пользы для моей души в конечном итоге. Я хотел воспарить над всеми моими проблемами и бедами, я хотел, наконец, понять, для чего же меня небо закинуло в Сочи, чем я обязан провидению, зачем на меня нахлобучили эту миссию и что мне вообще теперь делать и куда бежать? Мне хотелось собрать все мои мысли в кучу, найти опору под ногами. Странно, что как раз ее, родимую, я отправился искать в море. Но мне к моим странностям не привыкать. Я столько лет танцую этот танец жизни для неба, что мне не привыкать. Где то падаю, где то спотыкаюсь, не спорю, делаю это коряво, но все для неба, все для него. Пусть здесь, на земле, на меня смотрят и смеются те, для кого непостижима истина, я знаю, что там, на небе, никто не смеется надо мной. Все очень серьезно. Серьезные задания, серьезные наказания за неисполнение. Как в счетной палате – каждый наш вдох посчитан.
15 глава
Я залез на корабль по шаткому трапу и исполнилось худшее из моих предположений – на корабле не было открытой палубы, весь корабль представлял собой двухэтажный ресторан с конскими ценами и отвратительной светомузыкой. Я было ломанулся в кухню, но небритый матрос в желтой толстовке язвительно закричал, что здесь кухня и чтобы я валил на второй этаж, в музыкальный ад. Я пошел, делать было нечего. Ирония судьбы – ты хотел собраться с мыслями? Ха-ха! Щас мы тебе настучим курортной дурацкой попсой по мозгам, тыц- тыц, ты не сразу и очухаешься! На втором этаже пахло мидиями, жареной картошкой и начало уже пахнуть перегаром. «Белое мясо», незагорелые бледные неопытные туристы напивались, даже не представляя, в какой их заманили капкан. Подошла официантка, я заказал американо, чтобы не оставить на этом корабле вообще все деньги которые у меня были в этой жизни и которые когда-либо будут. Официантка коварно улыбнулась и сообщила, что добавит +700 рублей к счету за живую музыку. Я было хотел возмутиться, но потом плюнул – сохранение энергии в этот момент было важнее денег. И в этот момент завыла живая музыка. Если бы можно было отмотать время назад, я пнул бы самого себя, чтобы пройти мимо этого зазывалы, заманивающего на корабль: живая музыка была просто пыткой. «Пытка за все мои грехи»,- с усмешкой подумал я. И ведь не сбежишь. Разве что в воду. Я посмотрел из открытого окна в море, измерил взглядом расстояние до берега, потом вспомнил про мобильный и паспорт в кармане. Не, не вариант. Тем временем спели «Эммануэль», потом затянули еще какую-то курортную пошлость. А потом случилось страшное. Оказывается, «живая музыка» была с функциями караоке и какой то отдыхающий попросил микрофон. Откашлялся и затянул «Мне сегодня 30 лет». Ничего более ужасного я не слышал в своей жизни ни до, ни после. Я мысленно извинился перед небесами, за то, что предыдущую музыку я назвал пыткой. Потому что истинной пыткой была эта песня. Ее нужно было передать в прошлое, нашей армии во вторую мировую для пыток фашистов – она бы идеально подошла. Я скрежетал зубами, цедил свой кофе и думал, что, наверное, именно так выглядит ад для людей с идеальным слухом. Ни о какой возможности собрать свои мысли даже речи не было. Все мои силы были потрачены на то, чтобы создать заслон, энергетический щит между моим состоянием и этим противным, хриплым, гнусавым, не попадающим в ноты исполнением. И тут я подумал, что вся эта гребанная поездочка может быть вполне себе планом темных. А что? Растерянный идиот, вроде меня, попадает на корабль, откуда, блин, не сбежишь, закрытое пространство, злющая команда. Врубают наигнуснейшую музыку, от которой меня все передергивает (и они знают об этом), я ставлю щит и трачу много энергии. А потом они прихлопывают меня. Тупой план, как и все планы темных. Но иногда из-за своей тупизны и наших пороков они срабатывают, к сожалению. В этот момент «певцу» начала подпевать его пьяная компания. Женские взвизгивающие голоса невпопад завершили полную картину музыкального ада. Я понял, что прямо сейчас у меня из ушей пойдет кровь. Я ретировался к мужскому туалету, забежал в кабинку и закрылся изнутри. Адская музыка глухо доносилась и сюда, но было уже терпимо. Я не знал, что делать в такой ситуации: хотел сосредоточиться, а на мой мозг совершили нападение, хотел прийти в себя, а мою нервную систему распотрошили. Внезапно я услышал что то вроде тихой звуковой волны, на частотах которой звучало лишь одно слово «Успокойся….Успокойся…Успокойся….»Я оперся плечом о дверь туалета и закрыл глаза. Подсознание мгновенно перенесло меня на залитый солнцем пляж. Я лежал на золотом песке в белом одеянии и лучи солнца ласкали меня. Я знал, что солнце любило меня. Я поворачивался к нему то одним, то другим боком. Слышен был лишь шум прибоя и крики птиц. Я был счастлив. Я приоткрыл глаза и увидел на линии горизонта призрачный силуэт женщины, который двигался, но все никак не мог приблизиться ко мне. Внезапно яхта подпрыгнула на волнах, и я очнулся. Я держался за ручку двери, должно быть давно, потому что рука моя онемела. Я ощущал в себе силу. Я посмотрел на ноги – они плотно стояли на полу туалета. У меня же было ощущение, будто я парил. Я посмотрел на часы – прошло каких-то две минуты. Я кое-как отскреб себя от стенки туалета и понял что корабль стоит. Мы пришвартовались. Какая радость! Больше мой мозг не будут насиловать тупой музыкой! Ура! Я вышел и понял, что корабль стоит абсолютно пустой с потушенными огнями, и какой-то матросик уже убирает трап. «Эй!Эй!,- закричал я,-«меня-то забыли!». Матрос малость охренел и на доступном русском объяснил, что корабль уже час как пришвартован, все пассажиры давно покинули салон и какого, как говорится, и где меня носило все это время? Я ошарашенно посмотрел на огромные часы на здании Морского вокзала, а потом на свои. Стрелка не двигалась. Мои часы тупо встали спустя те самые две минуты, как я вошел в туалет. Я читал такое про путешествующих во времени – они никогда не носят часов, потому что тупо не напасешься. Ты покупаешь новые дорогие часы, тебя внезапно выдергивают в 16 век или куда подальше, возвращаешься – часы можно выкидывать. Смысла в этом нет никакого. Тем более, так не хочется уподобляться людям, считающим каждую земную минутку, и даже не представляющим, что при определенном раскладе у них впереди вся вечность. Если, конечно, потрудиться, будучи на земле. Я вздохнул, расправил спину, размял затекшую руку и пошел по набережной, вдыхая сыроватый ночной морской воздух и чуя на спине напряженный взгляд недоумевающего матроса. Да пусть он думает, что хочет, может понос меня пробрал, в самом деле! Странно, что уборщица меня тоже не заметила в кабинке – обычно корабль проверяют, прежде чем поставить на якорь. Значит, физически мое тело тоже отсутствовало. Хм. Хм. Лишь бы этот идиот не заверещал в энергетических подпространствах и не привлек к себе внимание темных. Я размышлял, стоит ли кинуть в него легкий успокаивающий импульс или не тратить свою драгоценную энергию по столь незначительному поводу и вдруг увидел очередь у лавки с сочнями. Я сглотнул слюну. Нежнейший запах свежего хлеба тронул меня, взял мои щеки в свои ароматные теплые руки, спросил: «Ну, куда ты так спешишь, малыш?». И действительно. Я немедленно встал в очередь, попутно рассматривая сочни на витрине. Творога было много. Очень много. Защипы уже явно не справлялись с таким откровенно лезущим повсюду творогом. Творога не пожалели и он торчал то тут, то там, нагло вылезая из сочней. Мне кажется, я мог бы сожрать эти сочни так, через стекло. Жадно высосать весь творог и не поперхнуться витриной. Вонзить зубы в нежную румяную корочку. Да. Когда до меня, наконец, дошла очередь, я попросил два. Потом три. Потом плюнул и попросил сразу пять. Дали в бумажном пакете, на манер французской выпечки. Сочи как могло, показывало свою заинтересованность в
Если бы по главам.