Вызов

головой. – Обмануть демона так по-детски? Плохо ныне у людей с соображалкой. Ну да ладно. Я могу помочь, мне сдюжить. Но тебе это надо ли?
–Конечно! – человечек вскинулся, взмахнул рукой и я жестом велел ему застыть. Затем, пока он остолбенело моргал, не находя в себе силы пошевелиться, подплыл к нему бесплотной дымовой завесой и вгляделся в его желтоватые глаза, считывая всю его жизнь.
–Нет, оно тебе не надо, – я отпустил человечка. – Слушай меня, Уильям Томас Фишер! Слушай меня внимательно. Ты увяз в своих страхах, в своей собственной слабости. Свою Эллин ты не любишь, ты просто хочешь доказать своему старшему брату, что достоин её, хочешь сделать больно ему, хочешь превратить её в трофей.
–Нет, я…– Уильям Томас Фишер дёрнулся ко мне, но куда там! Человечек, не лезь ты в игры с силой, которую не знаешь!
Его швырнуло на пол к моим ногам. Неудачливый хозяин бешеной силы, потеха и ничтожество!
–Знаешь, чем кончится? Твои родители не будут тебя любить больше, чем его. Они будут сочувствовать своему любимцу, твоему брату. Они отпишут ему ту часть наследства, которую ты мог бы получить в равной доли с ним! И все судебные тяжбы буду тебе напоминанием о том, что они всё равно не предпочли тебя!
Человечек заплакал, взвыл:
–Тогда убей его!
–Брата? – я удивился. – У нас это обычно плохо заканчивается, друг мой. И потом… думаешь, его Эллин полюбит тебя? Родители его забудут?
–Тогда убей меня…– на этот раз Томас Уильям уже рыдал. Мои слова не имели веса для демонов, но в голове человечка восставали образы, один за другим: его забывают. Его презирают, отвергают опять и снова.
–Чего ещё ждать от труса! – этой фразой Уильяма часто дразнил старший брат, ненавидимый им ныне, но когда-то горячо любимый. К сожалению, любовь обернулась злостью, непримиримой яростью, и поглотила Уильяма с головою, да так, что он даже обратился ко мне. 
–Тогда сделай меня счастливым! Сделай! Сделай! Я приказываю! – заорал Уильям и рыдания заглушили его крик.
Я успокоил свою силу, и голос мой сделался самым обыкновенным:
–Это можно. По сути, ты неплохой парень, Уильям. Просто очень хотел быть ближе к брату, а потом увидел, что ваши родители поступили нечестно. Он первенец и любимец, а ты…ты это ты. И всё-то ему, как тебе кажется, легко доставалось. И все его успехи превозносились. Это тебя травит, да?
Человечек кивнул.
–И Эллин…ты её даже не замечал, пока твой брат не привёл её в дом родителей и не заявил о помолвке. Верно?
Молчание? Что ж, в данном случае, мне и не нужно подтверждений – я всё видел сам.
–Послушай моего совета, Уильям, – я заговорил мягче, хватит его пугать и над ним издеваться. – Езжай куда-нибудь к морям, путешествуй, покинь отчий дом, живи своим умом, без оглядки на брата и родителей. Найди себя, в конце концов. Может быть, тебе не повезло с семьей, но ты можешь создать свою, с теми, кто тебя будет любить, и кто наконец-то будет тобою гордиться…
Я угадал. Не любовь, а больше гордость его занимали. Его любили,  о нём заботились, но у него не было ни достижений, ни собственных успехов и даже устремлений.
–И работа твоя…не по тебе. Где-то в мире есть то место, которое тебя ждет, и которому ты предназначен. Но оно не здесь, не в фирме твоего отца, которая перейдёт к твоему брату после его смерти. Оно где-то на морском побережье или в джунглях. А может быть во льдах? Ты не пробовал жизни, но уже в ней разочарован так, что хватаешься за книгу чёрт знает какого происхождения и взываешь к силе, которая тебе явно неподвластна!
Уильям тихо всхлипывал. Мои слова находили в нём отклик. Если сравнивать их с движениями, они были, пожалуй, как материнские руки, которые могут гладить тебя по спине и говорить что-то в духе: «все получится, не сегодня, но завтра получится». И ты начинаешь верить…таков человечек. Любой человечек.
Впрочем, демоны тоже далеко не ушли. Я не помню неба, но помню, как утешали меня за первый провал чьи-то голоса:
–Не всем быть ангелами, кому-то нужно и быть свободными.
И я тогда поверил. И встал с земли, встал – разбитый, обескрыленный, умытый слезами и кровью. И пошёл во тьму.
–Ну хватит ныть, – усмехнулся я, – с тебя за подобный разговор профессионал из мира людей сдерёт кучу золота, а я попросил один бутерброд!
***
Человечек пришёл в себя нескоро, но пришел. За это время я успел немного подремать, сидя по-турецки в центре незакрытой пентаграммы, уязвимость которой я не желал раскрывать и упрямо держал себя в рамках её лучей.
Он поднялся совсем другим. Его глаза были нормального светло-серого цвета. Теперь в нём была какая-то уверенность и что-то, похожее на силу. Человечек через голову стянул с себя идиотскую мантию и повернулся ко мне:
–Ты…ну того… спасибо, в общем.
–Дожили, – проворчал я, – демонов благодарят! Смертные, вы такие безумцы, что я поседею!
Человечек криво усмехнулся, пытаясь быть веселее. Его всё ещё трясло от недавних рыданий, наверное, он никогда не плакал так сильно и так яростно. Но сейчас он поднялся с пола, имея какое-то решение в своей душе и готовился этому решению следовать. Это состояние мне нравилось больше, чем его фанатично-нелепое при моём появлении.
–Хочешь ещё бутерброд? – спросил Уильям Томас Фишер.
–Нет, не стоит, в портал перестану попадать, – отмахнулся я и из любопытства (а что, я свободен, и имею право спрашивать что хочу!), спросил: – чего решил?
–Поеду в Испанию, у меня там дядя живёт, давно звал, – отозвался человечек. – Буду искать себя и своё место.
–Хорошее решение! – я одобрил без колебаний, поднимаясь с пола.
–И тебя я тоже отпущу. Тебе, наверное, пора, – человечек подошёл к пентаграмме и принялся задувать свечи по часовой стрелке. – Извини, что так долго тебя держал в ловушке.
–Ничего, – отмахнулся я. – Но мне действительно пора. И тебе пора…тоже.
Он не сразу понял, что я ему сказал, но когда до него дошло и он взглянул на меня испуганными светло-серыми глазами, мир вокруг него выцветал. Потому что нужно читать инструкцию! Потому что нужно соблюдать технику безопасности! Потому что нельзя связываться с той силой, о которой не имеешь и представления!
А ещё потому что мне нужно собирать сто душ за сто лет, чтобы оправдать своё существование и ни один бутерброд, даже с сыром не перекроет этой потребности.
А ещё…пожалуй, ещё по тому что я демон. А демон и смертный не друзья. И не рабы друг другу. Я упал, чтобы быть свободным. И ни один смертный не отнимет у меня этой свободы. Я всегда был и буду хищником.
Прощай, Уильям Томас Фишер, не светит тебе солнце Испании! Да и в комнате этой, похоже, никто ещё долго не уберётся. А жаль – окна замечательно большие, от них стало бы светлее.