Человек в коричневом бадлоне

содрал покрывало с моей огромной кровати и рухнул в нее, не раздеваясь. Мне хотелось утопить свое лицо в кипельно-белых подушках и простынях так сильно, как будто это могло спасти меня. Как будто это могло отменить задание. Как будто я был новобранец и не знал, что такие задания не отменяются. Такие задания – как билет в один конец, отменяются только тогда, когда исполнитель умирает. А я не хотел умирать, я хотел еще пожить. Да, у меня были планы на жизнь. Я немного похрипел в подушку, к сожалению, я не мог сказать маме, что мне ко второй и не ходить, на фиг, никуда. Я не мог отказаться от задачи, поставленной руководством. Да что там? Я ничего не мог. Я встал, подошел к зеркалу и поправил прическу а-ля Мирей Матье. Да, я все знаю, что вы там мне собираетесь сказать (заткнитесь все, кто кричит что Мирей Матье – французская певица, я не хочу вас слушать) , но весь я, весь мой костюм был стилизован под 70е годы, под Италию 70-х годов, равно как и моя прическа. Пусть те, кто подворачивает штаны, назовет мою прическу глупой. Я был на пике моды, алё, ребята.  Жизнь искрила во мне красками, жизнь нравилась мне. Дурацкая моя задача слегка портила мое мартовское настроение, но я терпел. Я отодвинул шторы и увидел Пражскую суету бархатного вечера, уже обещающего быть томным. Лидочка выбрала мне номер в самом центре Праги, умничка, надо будет привезти магнитик и чего-нибудь булькающего для блеска глаз нашей секретарши. Обычный человек в обычном номере смотрит на обычный вечер обычного мартовского дня в Праге. Все срасталось, кроме города: этот город в любое время дня и ночи был необычен. Я достал бутылку виски из мини бара, налил в крышечку, растер виски. Виски помогает вылечить больные виски, запомнить очень просто. Знай, переставляй ударение туда-обратно. Я не пил, по службе было воспрещено. Алкогольный запах из моего рта долетел бы до острых ушей шефа в Москве в считанные секунды. Буквально. Посасывало под ложечкой. Не знаю, кто это придумал, более дурацкой фразы сложно вообразить. Во-первых, почему ложечка? Почему именно там? И кто сосет под ложечкой? И кто должен сосать? И почему в определенные моменты в жизни сосет, а в другие  - нет? Столько вопросов, и ни одного ответа.  Я открыл окно, высунулся и три раза условлено помахал в темноту. Мне трижды прогудели снизу, к сожалению, так и не понял, что это была за машина, что ж, придется разбираться на месте. Дважды нажал на старинную помпу мужских духов. Духам было лет 200, не меньше.  Сама жидкость была уже мутной, что-то плавало внутри. «Души предыдущих агентов»,- съюморил я про себя, но было как-то не смешно. Я был собран. Посмотрел на себя в огромное зеркало в ванной с лепниной. Посмотрел, проверил зубы на извечный фантомный листик салата – сейчас не было, но он мог в любой момент появиться.  Одернул пиджак. Мотнул головой, чтобы волосы красиво рассыпались в мягком свете лампы. И вышел за дверь. Деревянная дверь номера мягко защелкнулась, но я облегченно вспомнил, что взял карточку от номера и даже сунул ее в пиджак, что было удивительно. Я страдал всеми «профессорскими» недугами: забывчивостью, рассеянностью, извечным склерозом. Швейцар открыл передо мной двери лифта, я зашел. Проверил лифт на негатив: ой, сколько же тут было скандалов, крикливых жен, вопящих на своих мужей, пьяных в стельку, заливающих свое семейное несчастье от таких жен, любовников и любовниц всех мастей, несчастных миллионеров, известных актеров, актрис, власть держащих: лифт был наполнен энергией денег, пафоса, высокомерия, а так же слез, тоски, разочарований, агрессии  и гнева. Тоненькие темно серые паутины в углах лифта, невидимые обычным глазом, означали пристрастия проезжающих к алкоголю и наркотикам. Live fast, die young.  Огромное количество денег не гарантирует счастливой жизни. Я поправил свои невидимые усы, мне было некомфортно. Мне, с таким опытом работы, с  такими уровнями защиты, с таким количеством заклинаний, как портупея, опутывающих меня по всем периметрам моего тела: мне было некомфортно от скопления такого негатива в углах лифта. Я передернул плечами, швейцар среагировал мгновенно: уменьшил кондиционер. Я усмехнулся его идеальной вышколенности, пригладил рукой челку Мирей Матье и широким шагом вышел из лифта. Холодало. Мартовский вечер в Праге переставал быть томным. Глаза ресепшионистки горели красным, походу, дела были так себе, надеюсь, это касалось только пробок  на подъезде к моему отелю. Я смело шагнул в мартовский пражский мрак, почти сразу двое невидимых подхватили меня под локотки. Я мгновенно проверил все свои датчики: ни липкого страха, ни сосания под этой гребанной ложечкой. Свои. Я позволил себя донести до авто и даже запихать в довольно низкий шевроле, но дальше мне хотелось какой либо ясности действий и я легким заклинанием осветил двух молодых, еще зеленых, кто тащил меня и одного, такого старого, что пыль веков натурально покоилась на его ботинках. Пыль веков, кровь врагов, огонь сражений. В общем, лучше было не связываться. «Что вы там себе думаете в Москве»,-  медленно, словно пережевывая жерновами колосья пшеницы, произнес он,- «что мы не в состоянии обеспечить безопасность приезда столь высокого гостя?» «Ошибаетесь, высочайший пост занимаете тут вы»,- произнес я, параллельно делая шахматный расклад на фантомной доске на потолке автомобиля. Каждая из фигур означала определенного человека, потому расклад был живым и интересным. Очень интересным всем присутствующим, включая водителя. Высочайший услышал мои мысли и напустил дым забвения в сторону водителя, поставив для верности фантомное полупрозрачное стекло, через которое невозможно было услышать фразу, даже если бы ее вам орали прямо в ухо. Ох, уж эти расшаркивания ножками. Атмосфера накалялась. Я до сих пор смутно представлял цель своего визита, а тут вдруг осознал всю ее значимость: высочайшие не таксисты, чтобы встречать таких олухов, как я, по приезду. Значит, случилось что-то действительно выходящее за рамки, если этот человек (назовем его человек) приехал меня встретить, ждал в машине и говорил со мной. Высочайшие  вообще не снисходят до уровня таких, как я. В этом нет никакой необходимости. Мы соблюдаем иерархию, в этом смысле законы наши отточены, да и никто собственно,  не претендует на хаос и бунт. Все соблюдают необходимую субординацию, иначе в нашей организации был бы хаос. Всяк сверчок знай свой шесток – и я знал, и понимал, что к такой мелкой сошке, как я, внезапно на голову не свалится Высочайший, для этого должна быть причина, и очень веская причина. Высочайший перешел на язык птиц, и машина наполнилась голосами тропических пернатых созданий: я едва успевал считывать информацию, потому что, как только голосила одна птица, ее мысль подхватывала вторая. Слава Богу, я не списал этот экзамен, я его реально учил, и у меня была даже твердая четверка. Конспирация на этот раз превышала все возможные и невозможные границы, Высшие постарались на славу, я видел через окно фиолетовое облако, окутывающее машину, делающее его невидимым на всех уровнях человеческого и нечеловеческого восприятия. Я судорожно вобрал в себя птичье многоголосье, разложил детали в своем подсознании и быстро попытался собрать все воедино. Уровень шифровки не позволял считывать голоса птиц по одному, куски были перепутаны, я должен был собрать все воедино. Высшие ждали и не проявляли нетерпения. Еще  бы, обладатели Вечности легко могли потратить на мои скрипящие от напряжения мозги 5 минут. Что такое 5 минут перед лицом Вечности? Это даже не песчинка на дне океана. Это 1/100 песчинки. Мой мозг кряхтел, скрипел, дымился и отказывался обрабатывать информацию, но, наконец, выдал результат. Я вопросительно посмотрел на Высшего, он медленно кивнул. Пальцы моих рук похолодели, я почти перестал  на какое то мгновение чувствовать горячие токи энергии, а это плохой, ой какой плохой знак для нас, людей в коричневых бадлонах. Я не понимал, почему я должен был это совершить. «Почему я?»,- по-детски пискнул испуганный голосок в глубине моего сознания. Мы обладали в Праге таким мощным пулом сотрудников, в конце концов, могли бы пригласить кого то из США, опять же специ из Германии и Польши рядом, но почему я? Среднестатистический молодой сотрудник, не хватающий звезд с неба, простой парень, к тому же списавший пару выпускных экзаменов (хорошо, хорошо, не пару, больше), ни одного громкого дела, так, болтаюсь на стыке двух реальностей, документы перекладываю из одной стопки в другую, почему я?! Мозг судорожно начал искать варианты: «Может, это какая-то ошибка, может они меня тупо перепутали?» Холодный пот тек по моему лбу, я вцепился в подлокотники.  Над моей головой взлетела сова и четко произнесла: «Никакой ошибки. Причина - Ваше  жизнелюбие и чувство юмора» и мгновенно взмыла вверх сквозь крышу автомобиля. Ооооох, суупер…они меня выбрали по моему чувству юмора, охренеть. Типа, вот ты, юморной, ты и полезешь в жерло вулкана.  Вот тебе весло, вот тебе и воды Стикса – давай, знай юмори, да греби. Вот тебе последний День Помпеи и комната в центре с порталом в ад, давай, родной, шути. Таким идиотом я давно еще себя не чувствовал. То есть, из миллиарда действительно крутых сотрудников выбрали меня тупо потому, что я мог хорошо пошутить? Успокойся, Пафнутий, успокойся, не дай им понять, что ты напуган. Что ты крайне напуган. Высший едва заметно усмехнулся. Ага. Не дай им понять. Ага. Ага.  Я думаю, что моя потная рожа прямо сейчас светилась на всех экранах всех светлых отделений и штаб квартир стран всего мира. Я четко представил, как все сидят в своих переговорных и смотрят как страшно потеет мое лицо, от ужаса перед происходящим, а мой шеф делает facepalm. Мой шеф!  Мой шеф мог бы защитить меня! Он мог бы не отправлять меня  в эту ужасную командировку! Он же знал, для чего эти милые парни позвали меня в этот прелестный городок Прагу. Он же знал! Знал! «Спокойно, спокойно, Санечка, соберись»,- зазвучал в моей голове голос шефа. Я не был Санечкой, но было приятно. Я попытался собраться.  Получилось плохо, холодный липкий пот все еще катился по моему лбу. И я не выдержал, и сказал, срываясь на высоких нотах, как 13-летний пацан, к месту и не к месту дающий «петуха»: «Как вы думаете, я смогу это сделать?». Сойка подлетела к моему правому уху и почему то пропела басом: «Мы верим в вас», после чего я почувствовал явный пинок в бок и меня вытолкали из машины. Облако сиреневого дыма рассеялось и машина исчезла. Прекрасный вечер прекрасного дня. Я чувствовал себя таким разбитым, как будто только что единолично разгрузил вагон кирпичей. Но что-то мне подсказывало, что я мог чувствовать себя хуже. Попытался связаться с шефом – линия была занята. Позвонил на секретный телефон – то же самое. Набрал тайную линию – аналогично. Попытался дотронуться энергетически – меня обожгло, шеф был защищен со всех сторон тройными горящими стенами, шли какие то важные переговоры, я отозвал всех своих гонцов «Ну на фиг, на фиг, тише едешь, целее будешь». Молоденькая пражанка в белой блузке и черном корсете с разноцветной юбкой заманивала меня в ресторан пропустить кружечку пива, давно не видел таких красоток: пражане знают толк в