Травля. Глава 3.

мне очень хотелось. Потому что любила. Ты всегда смеялся над моей наивностью и доверчивостью, пользовался ими, чтобы обмануть меня. Я так и не поняла, как можно, и зачем так поступать с тем, кто любит тебя, кто хочет тебе верить. Ты говорил мне, что никогда не предавал меня по-настоящему. Но что это значит «по-настоящему»? Быть любовником моей единственной подруги - не предательство? Не предательство попытка убить того, кого я любила, кто спас меня от матери - Рэя? Ты убил Куртни, и простить тебе ее смерть не в моих силах. И это не предательство? А Даяна? Как ты мог с ней такое сделать? И откуда только такая безжалостность? Она же любила тебя. За это ты ее убил? За то, что боролась за свою любовь, за тебя?

А там, в подвале, когда я тебя освободила, несмотря на то, что боялась тебя и понимала, что не смогу убежать, ты снова меня запер в том подвале... после всего, что мы там пережили. После того, как я тебя освободила. Ты держал меня там, больную и истерзанную, заставляя страдать, и грозился убить. Это тоже не предательство? А как ты меня бил... и не мог остановиться. Вспомни. Остановился бы ты, если бы не пришел Патрик? А потом еще хуже... То, что ты мне говорил... обо мне, моем детстве... о твоей женитьбе на мне. Твой ремень причинил мне меньшую боль, чем эти слова. Но ты ведь это знал, потому и говорил мне все это. Ты бил по самому больному и незащищенному. Ты хотел причинить мне боль, самую сильную, на какую только был способен. Растоптать, унизить, уничтожить. Как ты со мной обращался... с каким презрением, неприязнью. Как столкнул ногой с кровати и сказал, что мое место на полу. Под ногами. Какими словами обзывал...

Когда Патрик напал на Свон, и мне пришлось ее добить, и я позвонила тебе, попросила помощи, ты обманул меня, сказал оставаться на месте и ждать тебя, а сам вызвал полицию. И меня схватили у тела, со следами крови на одежде. Это не «настоящее» предательство? Но даже после этого я снова поверила тебе, когда ты пообещал, что вытащишь меня из тюрьмы. И оказалась здесь, в камере смертников. А ты продолжаешь мне писать, что любишь меня, что спасешь, что мы снова будем счастливы. Продолжаешь издеваться, даже теперь. Ты хоть представляешь, какого мне это читать после всего? Конечно, представляешь. Потому и пишешь. Что же, я понимаю, почему ты так безжалостен со мной - потому что я была безжалостна с тобой, заставив похоронить сына. Тебе не нравится, что тебя обманули, что проявили по отношению к тебе такую жестокость. Да, я тебя не пожалела. Признаю. Но разве ты сам когда-нибудь кого-то пожалел? Ты мстишь мне за то, что я поступила с тобой так, как ты сам всегда поступал во всеми, включая меня? Прислал эту Торес. Зачем?

Что же, все это уже не имеет значения. Я не собиралась все это писать и прощаться с тобой вот так, вспоминая все обиды. Но оно само вылилось. Не смогла удержать. Я всегда пыталась скрыть от тебя то, какую ты причиняешь мне боль, но теперь, умирая, не хочу... наоборот, я хочу, чтобы ты знал. И о моей любви, и о моей боли. Я хочу оставить их здесь... Я так устала, Джек. Ты даже представить себе не можешь. Я не хотела и не хочу умирать вот так... Но кому дано выбирать? Я умираю в страхе за своих детей, с сердцем, переполненным смятением, болью и тревогой. Я даже не смогла простить и избавиться от своих обид... Мне не познать покой в последние мгновения жизни... Это тяжело, очень тяжело, умирать вот так. Как бы мне хотелось, чтобы ты был рядом... как с Куртни, когда она умирала. Может, мне не было бы так страшно, если бы ты взял меня за руку. Я боялась тебя, но рядом с тобой, до того, как мы стали врагами, я не боялась ничего и никого...».

На этом запись обрывалась. Даже точки не было поставлено. Видимо, как раз в этот момент у нее начались схватки. На обложке тетради остались смазанные кровавые отпечатки ее пальцев, когда она окровавленной рукой схватила дневник, чтобы отдать Торес.

Торес долго сидела, забыв о времени, под впечатлением от того, что прочитала. Сердце в груди продолжало неприятно ныть. Она вдруг почувствовала, что по лицу ее бегут слезы.

Нет, она не хотела здесь работать, ни минуты больше, никогда, ни за что!

Она отдаст эту тетрадь Джеку Рэндэлу, и забудет обо всем, как кошмарный сон.

Но она знала, что это невозможно. Нет, она не сможет забыть. Никогда. Не забудет того, что здесь видела. Не забудет прекрасных печальных глаз смертницы. И того, что прочитала сейчас. Все это теперь будет преследовать ее до конца дней, как кара Божья.

Потом она вдруг спохватилась и вскочила, повернувшись к часам.

Она не могла уйти, но ей не терпелось узнать, что там со смертницей и ее ребенком. Живы ли? Или уже нет?

Она места себе на находила до самого вечера.

Когда она увидела Зака Райли, в сопровождении охраны направляющегося к ней, сердце ее тревожно сжалось.

- Вы видели ее? Как она? А ребенок? - выпалила Торес сходу, не выдержав.

Он остановил на ней мрачный взгляд холодных голубых глаз. В отличии от Джека Рэндэла, черты лица у него были жесткие, резкие, сразу выдавая его натуру. Он был не таким обаятельным, как босс, не таким привлекательным, но некрасивым или неприятным его назвать было нельзя. Высокий, крепкий, хорошо одетый и ухоженный, он выглядел довольно-таки впечатляюще. А в глубине его вроде бы холодный глаз, если присмотреться, можно было заметить лукавые огоньки, как у любящего пошутить и посмеяться человека, что выдавало в нем не такого уж сурового и грозного человека, каким он себя показывал. Жесткого, сильного, умного, напористого, но не лишенного чувства юмора. У Джека Рэндэла таких огоньков в глазах не было, он не относился к любителям посмеяться.

Но сейчас Зак Райли был мрачнее грозовой тучи, и даже озорные огоньки в его глазах погасли.

Кивнув приветственно Торес, он сам завел ее в кабинет и закрыл дверь, оставив охрану за дверью. Надзирательницы, сопровождающие его, лишь пожали плечами, уже зная, что Райли не менее своего босса был наделен наглостью, властностью и уверенностью, что он всегда и везде главный. И, как и с Рэндэлом, мало кто желал становиться на его пути.

Сев к кресло, он устало потер пальцами лоб.

- Что произошло? - тихо спросил он, поднимая на Торес пронзительный взгляд. - Почему начались роды? Еще же целый месяц.

- Я не знаю, - женщина пожала плечами. - Вроде бы все было нормально, она ни на что не жаловалась.

- Нормально? Да я чуть не упал от шока, когда ее увидел! - Райли вдруг резко подскочил, рассвирепев. - Что с ней? Почему она в таком состоянии? Она превратилась в скелет! И что у нее за повреждения на теле... странные такие? Такие огромные синяки, язвы какие-то... Что это? Ее что, бьют? Что вы с ней здесь делали? Да я вас всех за решетку отправляю!

- Ничего мы с ней здесь не делали, - спокойно возразила Торес, выпрямившись и бесстрашно смотря ему в глаза. - Она сама это с собой делала. Мистер Рэндэл в курсе. Я ему обо всем докладывала.

- «Мистер Рэндэл» не в курсе того, во что превратилась его жена! Если бы он только ее увидел... Это же кошмар какой-то! Чем можно довести человека до такого состояния? Неудивительно, что это случилось... как она вообще до сих пор могла удерживать ребенка? Она же еле живая! Ну ничего, я разберусь... я вас всех здесь на уши поставлю, и вашего начальника - в первую очередь! Теперь понятно, почему меня к ней не подпускали!

Торес молчала, спокойно ожидая, когда он успокоится.

- Как она? - тихо повторила она свой вопрос, когда он снова опустился в кресло, все еще задыхаясь от бешенства.

- Ей сделали кесарево сечение.

- Как это? Здесь? - не поверила Торес. - Наш доктор? Он разве может?

Райли презрительно фыркнул.

- Ты молодец, что быстро сообщила, - немного смягчился он. - Это спасло ей жизнь. И ребенку. Надеюсь. Нет, естественно, не ваш доктор. Сюда приехала специальная бригада со всем необходимым. Ей сделали операцию, ребенка забрали в больницу. Здесь он не выживет, ему необходимы специальные условия для сохранения жизни.

- Бригада? Сюда? - еще больше удивилась Торес.

- Да, Джек постарался, - Райли усмехнулся. - Врачи уехали, за ней приглядывает теперь ваш доктор. Она спит после наркоза. Вроде бы все прошло хорошо, и ее жизнь вне опасности, но врачи выразили опасения... Она слишком измучена и истощена физически. В общем, вашему доктору я не доверяю, я хочу, чтобы рядом с ней была ты. Если вдруг тебе покажется, что ей хуже, даже самую малость. Вот телефон, звони сразу туда, даже если тебе просто что-то не понравится или насторожит. Не бойся поднять ложную тревогу. Бригада приедет сразу, они предупреждены, Джек со всеми обо всем договорился, включая твое начальство. Ты можешь идти туда прямо сейчас. Я договорился. Тебе придется побыть с ней всю ночь, - положив на колени красивый кожаный кейс, он открыл его и достал конверт. - Вот, это сверхурочные, плюс личная благодарность мистера Рэндэла за отличную работу. Считай, ты спасла и ее, и ребенка. Кстати, это девочка, - Зак улыбнулся, почти успокоившись.

Торес кивнула, ответив на его улыбку.

- Я рада, что смогла помочь ей, - искренне сказала она. - И конечно, я побуду с ней столько, сколько нужно.

- Вот и отлично! Пойдем, не будем задерживаться, - он поднялся. - Я пока не улетаю, побуду здесь. Вот мой номер в гостинице. Звони мне каждые два часа и сообщай о ее состоянии. Когда она проснется, скажи, что с ее дочкой все в порядке, она под наблюдением первоклассных специалистов, пусть не переживает. А теперь пойдем. Я еще раз взгляну на нее, вдруг она уже проснулась.

- Подождите. Вот, - Торес вытащила из-под мышки тетрадь, которую продолжала держать все это время. - Она просила передать это мистеру Рэндэлу.

Зак с удивлением посмотрел на запачканную кровью тетрадь и осторожно взял ее, стараясь не коснуться кровавых следов.

- Хорошо, передам, - кивнул он и положил тетрадь в кейс.

Они вместе пошли в лазарет, где, отдельно от остальных заключенных, в специальной палате для смертников, находилась Кэролайн Рэндэл. Одна рука ее была прикована к койке - необходимая предосторожность при нахождении в лазарете, даже если больной не мог подняться с постели. Бледная, неподвижная, она спала таким глубоким сном после наркоза, что челюсть ее отвисла, как у мертвой.

Увидев это, Зак метнулся к ней и схватив за руку, с силой сжал.

- Кэрол! - наклонившись, он прижался ухом к ее груди, пытаясь расслышать стук сердца.

Боль в стиснутой его сильными пальцами кисти заставила Кэрол проснуться. Медленно она открыла глаза и посмотрела на прижавшуюся к ней мужскою светловолосую голову. Сжав пальцы, она пожала его руку, давая знать, что пришла в себя. Зак вскинул голову.

- Кэрол! - он испустил вздох облегчения и улыбнулся. - Напугала... Как ты?

- Зак... - хрипло выдавила она и тоже улыбнулась. - Привет.

Протянув руку, он погладил ее по белым длинным волосам, разметавшимся по подушке.

- Поздравляю - у тебя родилась девочка!

Кэрол приподняла голову, скользя взглядом вокруг.

- Ее здесь нет. Забрали в больницу. Она недоношенная, ей нужен специальный уход... Не беспокойся, она в надежных руках.

- Но с ней все в порядке?

- Да. Все хорошо. Не переживай.

Кэрол удовлетворенно кивнула, но глаза ее заблестели от слез.

- Я даже не увидела ее...

- Ничего, еще увидишь.

Кэрол бросила на него удивленный взгляд, но ничего на это не ответила. Она