Поначалу Кэрол было очень страшно. Первый раз, второй и даже третий. Потом страх отступил. Теперь, делая это снова и снова, она больше не боялась. У нее получалось, и ничто ей не могло помешать. И никто. Там, в том месте... или мире - она не могла точно сказать, что же это такое. Помешать могли в этом мире, разбудив ее. И это приводило ее в неописуемую, неудержимую ярость. Неизведанная сверхъестественная сила не могла ее остановить, хотя каждый раз пыталась, причиняя ужасную боль, разрушая ее тело, а просто люди могли - и запросто, всего лишь разбудив. Она терпела невероятные муки, принося себя в жертву, и во время, и после этого, страдая от физических увечий, которые оставались после пробуждения, но когда она сделала то, что должна была - это одно, а когда нет, получается, все пережитые страдания напрасны, плюс потерянное время, которого у нее так мало оставалось. И все потому, что ее всего лишь разбудили. Просто не могли оставить в покое и дать сделать то, что она собиралась.
Кэрол пыталась заставить себя не кричать, терпеть молча, но боль была слишком сильной. На то, чтобы вытерпеть ее молча, у нее не хватало сил. Она каждый раз боролась с этим, пыталась привыкнуть к этой боли, старалась выдержать без криков, бывало, у нее получалось себя контролировать, но полностью и до конца - никогда. Она знала, ради чего она это делает, и осознание этого давало ей силы и мужество заставлять себя переживать все снова и снова, но когда ее жертва и муки становились напрасными, ей хотелось убить того, кто в этом повинен. В такие моменты она не могла себя контролировать. Словно, находясь там, пропитывалась этой темной силой, этим злом, проклятием. Смертью. Все это проникало в нее, разъедая ее, разрушая, уничтожая и полностью подавляя, высвобождая сущность, порожденную проклятием - сущность убийцы. Она поняла, что она и все, подобные ей, были всего лишь орудием убийства, с помощью которого эта неведомая сила охотилась за человеческими жизнями и душами. Весь ее род был рабами, веками уже находясь во власти этого проклятия, рабами, которых неизбежно ждала та же участь, что и их жертв, это проклятие не щадило никого из них, убивая, сжирая каждого.
Все это Кэрол рассказали ее предки, такие же жертвы и пленники этого тумана. У Кэрол оставалось еще много вопросов... но так мало времени и сил. С тех пор, как она начала вытаскивать пленников черного тумана, он перестал ее пропускать, отвергая, выталкивая, пряча от нее тех, кто в нем томился. Теперь Кэрол не так легко, как раньше, было докричаться до них, призвать, туман не подпускал к ней своих пленников, так же, как ее - к ним. Она могла легко позвать любого из мира мертвых, они слышали ее и приходили, но не те, кто был во власти черного тумана. Вернее, этого нечто. Кэрол с детства привыкла называть это так, оно походило на черный туман и вызывало у нее именно эту ассоциацию. Но, конечно, это не было каким-то туманом, как она привыкла считать. Она узнала, что каждый из ее рода воспринимал и называл это по-своему, как видел, как понимал. Одни называли это просто тьмой, другие черным дымом преисподней, а кто-то просто могилой для душ, все по-разному, у кого на что воображения хватало. Одна девушка называла это черным облаком... Кто-то даже адом. Но Кэрол уже достаточно узнала, чтобы понять, что это не ад. То есть, не тот Ад, о котором говорят люди, предназначенный для грешников. Здесь не было грешников, как таковых, здесь были только из ее рода, на который кто-то когда-то наслал это проклятие, и те, кому просто не повезло, просто жертвы.
Кэрол успела узнать, что никто из них не умирает в детстве или во чреве матери не рожденным. Проклятие заботится и охраняет, пока они не вырастут и не произведут потомство, передав ему эту страшную сущность. И когда потомство окрепнет и наберется сил, чтобы иметь возможность выжить самостоятельно, проклятие пожирает ставших не нужными несчастных. Потому редко кто из них доживал до старости. Выиграть время можно было только тремя способами - не передав свое проклятие, то есть оставаться без потомства, но это ненадолго, или же наоборот, постоянно плодить детей, распространяя проклятие, либо же принося ему регулярные жертвы, убивая. Ее предками пробовались все способы. И те, кто это делал, пытаясь выжить, утверждали, что все эти способы одинаково тяжело осуществить на самом деле, хоть звучит это просто. Всех из рода проклятие наделяло такой сексуальностью, что даже те, кто пытался избежать размножения путем строгого воздержания, полностью исключив из своей жизни сексуальные контакты, не выдерживали, и одной слабости, одного раза было достаточно, чтобы сразу же был зачат ребенок. Потому что все, без исключения, были из-за этого проклятия невероятно плодовиты. Если женщины принимали какие-либо средства, чтобы не беременеть, это помогало, но жизнь не спасало и не продливало. Если от плода избавлялись до рождения, проклятие этого не прощало, и женщина, или мужчина, если проклятым был отец умерщвленного плода, в котором уже жило проклятие еще до рождения, сразу же погибали. Были такие, кто выбрал путем спасения постоянное размножение. Женщины рожали одного за другим, столько, насколько у них хватало сил и здоровья, и пока это делали, они действительно жили. Да, в таком случае, проклятие их поддерживало, даруя и силы, и здоровье, многие продержались таким образом долгие годы, но даже у них наступал момент, когда рожать они больше не могли. И тогда они сразу умирали, сознавая, что в своем страхе смерти воспроизвели в этот мир не только несчастных детей, обреченных на страшную короткую жизнь и муки, но и проклятие, помножив его, позволяя разрастаться и распространяться. И все женщины, без исключения, кто выбрал этот путь, сожалели.
«Все равно это была не жизнь, а мука... жить в страхе, вздыхая каждый раз с облегчением, узнавая об очередной беременности, радуясь, что тем самым еще выиграл время, отсрочил неизбежное. Смотреть на своих детей и понимать, что они обречены. А потом все равно умереть и попасть сюда. И только здесь понимаешь, что все это бессмысленно... пытаться прожить подольше, принося в жертву собственных детей, которых рожаешь, чтобы отдать этому проклятию. Бессмысленно, потому что годы пролетают быстро, и итог все равно один - оно убивает тебя, как только ты теряешь возможность размножаться, и ты все равно оказываешься здесь...» - рассказывали они.
Мужчины - проклятые, выбрав такой путь, могли продержаться намного дольше женщин, проклятие также давало им силы и сохраняло их как можно дольше, к тому же, они могли использовать в своих целях не одну женщину. Оплодотворять - не вынашивать и не рожать, отдавая свои силы и здоровье. Потому мужчинам было легче, и они жили намного дольше, обрекая рожать разных женщин их проклятых детей, и тем самых сохраняя себе жизнь. Такие мужчины могли дожить до старости, и даже в старости пожить, потому что проклятие хранило их мужскую силу для размножения как можно дольше. И многие вполне были способны на это в годы, достигнув которых обычные мужчины, в основном, такой возможности уже не имели. Когда силы их все-таки оставляли, они тоже сразу умирали, но, в отличии от женщин, среди них были такие, кто не жалел ни о чем, даже хвалились и гордились тем, что продержались дольше других , и на прожитую жизнь при этом не так уж и жаловались.
Те, кто выбрал убийства, в большинстве своем долго не продержались. Проблема заключалась в том, что людям не нравится, когда их убивают. Они противятся и склонны сами расправляться с теми, кто себе это позволяет. Чтобы заслужить себе право на жизнь, приносить жертвы требовалось постоянно, иначе жертвой становился сам, и даже самые ловкие и безжалостные убийцы-проклятые не могли избежать человеческого гнева, который их все равно рано или поздно настигал. Убивать с такой частотой, с которой требовалось, и не быть пойманным - это не удалось никому. Кто-то продержался дольше, кто-то меньше - но результат был один. Люди все равно их находили и наказывали. Если их не казнили, а изолировали, в тюрьме или психиатрической клинике, и они больше не могли приносить жертвы, то они тоже умирали, но не так быстро, как другие, словно проклятие по-особому относилось к убийцам, как будто благодаря за множественные жертвы. Луи ей сказал, что убийцы - любимчики проклятия, и в них оно сильнее, чем в остальных. И оно не спешило отбирать их жизни даже после того, как они лишались возможности убивать. Оно убивало само, через них, используя как проводник своей силы в этот мир, к своим жертвам. Так оно действовало, пока проклятые были еще детьми и не знали свое предназначение и, когда уже взрослые, сопротивлялись, не желая убивать по своей воле. Среди таких редко попадались те, у кого хватило сил побороть свою склонность к насилию настолько, чтобы не совершить ни одно убийство. За редким исключением, срывались рано или поздно все. Перебороть это, как и тягу к размножению, было почти невозможно. Лишь избранные, обладающие исключительной волей и более сильным даром, чем у других, могли этому воспротивиться.
Были и такие, кто прожил жизнь и погиб, так и не узнав, что к чему, не получив ответы на свои вопросы о том, что происходило с ними и их жизнью и почему. И поэтому с некоторых пор появились такие, как Луи, наделенные большим могуществом и силой, чем остальные, и становились главой, находя и объединяя всех проклятых в клан, посвящая в тайны их рода и контролируя.
[justify]Дар - отдельная тема. О нем Кэрол тоже кое-что успела узнать. Он был до того, как на род ее наложили проклятие, и именно он и был причиной. Он есть у всех из рода, без исключения, но у кого-то сильнее, у кого-то слабее. Этот дар - необыкновенная сила, связывающая их с иным миром, миром мертвых. Со смертью. Сила, позволяющая не только общаться с тем миром и его обитателями, но и повелевать ими. С общением Кэрол уже все было ясно, а вот что значило «повелевать», как именно и для чего, не знала. Луи не желал отвечать на ее вопросы о даре и его возможностях, а когда она настаивала, обрывал контакт или упрямо переводил тему на проклятие. О нем он говорил с гораздо большей охотой, на нем делал акцент, придавая большее значение, чем дару. Кэрол это не нравилось, и она прониклась к нему еще большим недоверием и подозрительностью. Она была уверена - Луи не хочет рассказывать о нем и его возможностях именно потому, что этот дар - то, что могло им помочь воспротивиться проклятию, помешать, возможно, даже победить и уничтожить. Ей хотелось в это верить. Надеяться. Этот дар позволял им увидеть или почувствовать приближающуюся смерть, очередную жертву проклятия, и тем самым давая возможность предотвратить. Как Патрик видел и предотвращал смерть отца, не позволяя туману его забрать. И именно этот дар давал возможность отбирать у черного тумана его жертвы, освобождать их и возвращать к жизни, которая не должна была прерваться, пусть и не к той жизни, которая была, а уже к новой, в виде нового рождения. Как она вернула Эмми, которая заново родилась и теперь была ее крестником и собственным братишкой Эрни. Кэрол знала - в этом даре невероятная сила. И эту силу
