Турист

Из-за опасения подставы со стороны не внушающей доверия Марии и от страха перед неизвестностью, у Жеки дрожали руки. Тем не менее, паспортный контроль в Борисполе перед посадкой прошёл без задоринки. Кодовая фраза Марии подействовала на пограничника как магическое заклинание, превратившее его в послушного зомби или как приказ, невыполнение которого грозит адским наказанием. Смуглый усатый пограничник в очках явно заметил, что Жека дёргается и волнуется. Фраза «Привет от Марии» – здорово выручила, ведь тонкогубая, крашеная блондинка на тощих, как ветки, ножках, в сердитом и всех ненавидящем лице с тёмными почти «брежневскими» бровями — напарница усатого пограничника — уже начала косо поглядывать на подозрительного пассажира с побитой харей. Проверяя Жекин посадочный билет и паспорт, усатый пограничник, между делом, украдкой повёл глазами в сторону напарницы и шепнул Жеке, чтобы тот вёл себя естественно и не выделялся из толпы. После чего наш турист понял, что Мария на самом деле помогает ему улизнуть из страны и совсем не собирается его подставлять. Видимо это очень важно для неё. Иначе, зачем бы она помогала совершенно незнакомому человеку? Если только не хотела использовать его в собственных интересах. Но именно на это взаимовыгодное соглашение и подписался Жека  — он помогает ей, она помогает ему — и всем хорошо, все живут долго и счастливо.
Полёт прошёл спокойно. Жека нормально перекусил самолётной едой, которую принесла стюардесса в пластиковой коробочке, накатил сто граммов отечественной водки и растянулся в удобном кресле, стараясь не доставлять дискомфорта педантичному и недовольному сервисом типу деловитой наружности, листающему глянцевый журнал в соседнем кресле. После перекуса, как обычно, захотелось покурить, но в самолёте не покуришь, да и сигареты закончились ещё на ЖД вокзале. И тут в голове что-то щёлкнуло и Жека решил окончательно бросить курить. В итоге заняться стало нечем, ведь глянцевых журналов Жека не читал, а предложенную в самолёте прессу он видел только в двух качествах — в туалете для подтирания или для самокруток, когда нет сигарет. В туалет он не хотел, а курить только что решил бросить, поэтому Жека увяз в философских раздумьях, слушая горловое этичное кхеканье соседа, услужливо предложенное в его настольной брошюре по этикету для истинных сэров-пэров «величайшими» этикетологами современности. А чтобы сосед не доставал Жеку своим окультуренным кряхтеньем, Жека любовался через иллюминатор странноватой, словно призрачной, но короткой, смертельно скучной и гипнотической жизнью облачных косматых фигур, что вырастали под брюхом и вокруг авиалайнера и, тут же, на глазах, но, в то же время, незаметно для глаз, растворялись в поднебесной атмосфере, трансформировались в новые фигуры и своей замедленной магией расширяли границы воображения до невиданных масштабов. А самое любопытное, что заметил Жека в этих фигурах, так это то, что в них невозможно рассмотреть несуществующих в воображении человека, в памяти или в реальном мире фигур, вещей, существ или предметов. То есть получается, что никаких чётких очертаний и конкретных фигур сами облака не создают, их создаёт воображение наблюдателя. Наблюдателя, который сначала долго внимал глазами всю эту кудряво-белесую мистическую высь, а затем постепенно стал смыкать веки, пока не погрузился в глубокий сон. И потом большую часть полёта Жека проспал.
Проснулся, когда самолёт зашёл на посадку в международном аэропорту Нью-Йорка имени Кеннеди и сбавлял скорость перед торможением. Жека волнительно выглянул в иллюминатор и в радиусе обзора не увидел ничего нового или привлекательного — серая взлётная полоса с разметкой, чуть поодаль самолёты, машины из разряда техтранспорта, вдалеке виднелись полуголые деревья. А когда самолёт остановился, то пассажиры не спеша спустились по трапу и пересели в какой-то, то ли троллейбус, то ли автобус, который и отвёз всех к терминалу № 1 для прохождения усиленного паспортного контроля для иностранцев. Глупо было представлять, что на другом континенте что-то будет сильно отличаться или будет каким-то другим. Ведь всё это создавалось такими же людьми, как и везде, по схожему проекту, как и везде, разве что только с большим размахом, чем на родине и с применением продвинутых технологий. Но ничего невообразимого, красивого, лишнего, необычного или хоть чем-то привлекательного, ни в постройке аэропорта, ни в его внутренней планировке, ни в близлежащих видах Жека не нашёл. Осознание того, что его ожидания не оправдались от увиденного, навеяло знакомую мысль, что пора бы покурить, но он же решил бросить, а значит, надо терпеть. В общем, первое впечатление от города контрастов было, мягко говоря, никакое, а может, просто настроение было такое.
Просторный, светлый, глянцевый аэровокзал с отражающей сероватой плиткой на полу, огромными окнами и жёсткостями под потолком, стилизованными под железные строительные леса из труб, покрашенных в белый цвет. И, конечно, таможенный конвейер для приёма и выпуска человеческого стада. Стада, потому что все идут послушным строем, как стадо парнокопытных к водопою или на бойню, по одному и тому же пути с багажом и с документами наготове. С одной стороны сюсюкали японцы, обвешанные технологиями, и напоминали наивных детей; помятые французы с француженками чего-то жюсвикали, парлефрансекали да жомапелили с другой стороны; с третей стороны, улыбающиеся синюшные негры пестрили набором здоровенных белых зубов-бивней: все бубнели на своём о чём-то своём. А с четвёртой стороны лавка фаст-фуда, где всё те же разноцветные и разноглазые лица усердно трещали челюстями, лакали кофе и соки.
В аэропорту много стильных забегаловок вроде «Bobby Van’s» и кафешек с индийской кухней, итальянской, китайской, а ещё обычные столовые, каких и у нас полно, только, как принято говорить, с интересными дизайнерскими решениями в интерьере. В залах ожидания есть даже автоматы с видеоиграми. Для одних путешественников, привыкших есть свою кухню, это как некий ностальгический возврат домой, а для любителей ресторанного туризма, считающих чужую кухню экзотикой, как нечто новенькое, чем может с порога порадовать и удивить Америка. И, конечно же, в этих ресторанах собственно и работают знатоки иностранной кухни — индусы, китайцы, да итальянцы. Было бы совсем не привлекательно и не экзотично, если бы индус или итальянец продавал в американском аэропорту в собственном ресторане не традиционные блюда своей страны, а местные хот-доги или сэндвичи, которые здесь можно купить на каждом углу в любой закусочной.
Пока шеренги туристов, разделённые на дорожки хромированными трубчатыми перегородками высотой чуть выше чем по пояс, проходили паспортный контроль и топтались у электронных турникетов, у Жеки заурчало в животе, ему захотелось борща с хлебом и луком, как когда-то дома готовила мама, и стопку водки. Но даже когда он прошёл всю аэропортовую эстафету с препятствиями и преградами на пути к стране демократии и надыбал интересное не итальянское и не индусское заведение с вкусными запахами, он огорчился, потому что борща там не готовили и не подавали. Мысленно послал всех к такой-то демократической матери, купил бутерброд с сыром (чизбургер по-ненашенскому), кока-колу и неторопливо направился за толпой людей к выходу из аэропорта.
Подслушивая разговор на русском языке, Жека узнал о такой штуке, как эйртрейн, который доставит его к станции федерал сёркл стэйшн. А оттуда автобусы, называемые тут не больше, не меньше, а целыми хотэл шаттлами, развозят получивший добро от таможни пипл в аэропортовые отели. Чтобы долго не искать, никого не донимать и не пугать своей побитой рожей, стесняясь своего корявого английского, Жека поступил проще — пристроился за небольшой русскоговорящей группой. Соотечественники бодрой, воодушевлённой походкой направилась через улицу в дверь эйртрейна, ну и Жека сделал беспечный вид, что он тут завсегдатай и в курсе дела куда идти.
Скоро Жека добрался до федерал сёркл стэйшн и, следуя тому же незамысловатому плану — упасть на хвост — спустился со спиввитчизныкамы в лифте и прошёл до кругового паркинга для отельных шаттлов, где и нашёл нужный микроавтобус с надписью «Days Inn» на кузове. На всё про всё ушло сорок минут.
Оказалось, что одна симпатичная, общительная и жизнерадостная киевлянка Катя ехала в тот же отель, что и Жека. Пока автобус катил по прилегающей к аэропорту промзоне, они познакомились и немного пообщались, точнее ему пришлось слушать всю дорогу Катино радио «достань соседа». Эдакая деловая толстушка-хохотушка с несъёмной улыбкой на лице, но наивностью там даже не пахнет, а, скорее, искренним и навязчивым желанием похвастаться рассказами о своей замечательной жизни, причём с однозначной уверенностью, что её жизнь настолько будет интересна всем, что заслушаться, не оторваться. Обычно такие невысокие пухленькие девушки не сражают мужчин своей внешней красотой, поэтому Катя, зная об этом, взяла на вооружение свой начитанный внутренний мир и красноречие в качестве компенсации, которую по её мнению должны выплатить ей природа и генеалогические корни. Жека не раз встречал таких женщин — жертв моды и мнения большинства, которые комплексуют по поводу лишнего веса, которого, по сути-то и нет, и своей, как будто бы некрасивости. Но, тем не менее, они тоже хотят нравиться мужчинам, как и стройняшки-фитоняшки. Поэтому им приходится привлекать внимание мужиков задорным настроением, интеллектом и чувством юмора, что, несомненно, по душе многим мужам. Чаще всё это не влечёт мужчин в сети страсти, секса и любви как, например, влекут установленные в умах людей модными всемирными гуру, надуманные программы стандартов внешней красоты. И Жека полностью согласен с тем, что этот модный инсталляционный пакет работает и в его захламлённой головушке тоже, но также он чётко знает, что мужа Катя найдёт быстрее, чем любая красотка. При других обстоятельствах он, скорее, мог бы стать Кате другом, чем любовником, потому что выглядела она совершенно не сексуально и не женственно, а скорее забавно и приятно. Но, в принципе, вполне не дурной наружности, как для женщины, и с разносторонними интересами, что не всегда под стать даже самой прекраснейшей красотке планеты. Единственное о чём она забыла, любуясь собой, что мужчинам не интересны женщины умнее их и безостановочно болтающие языком. С такими обычно дружат, а не спят.
Стоило Жеке задать ей всего один вопрос о времени езды до отеля и похвалить Нью-Йоркские дороги, как она тут же пошла в разнос бесконечной болтовнёй. О себе любимой, о своих достижениях на поприще международного маркетинга, о заманчивом предложении, поступившем от Нью-Йоркских инвесторов и о любовном романе, который она пишет на основе реальных событий. Конечно, умничка девочка, пишет книгу, труд не лёгкий сосредоточения требует, но ещё Жека подумал, что видать в жизни с любовью совсем не прёт, раз она сублимирует свои