скомандовала Окунева.
− У меня детей очень много, − по заученной легенде продолжал Роман, механически снимая нижнее белье, − семеро по лавкам и все в разных местах. И еще я на ускоренную алию подал в Израиль…
Окунева поднесла к глазам лупу, затем взяла карандаш и стала дистанционно измерять.
− Что вы говорите… а так и не скажешь, − пробормотала она. – семеро в разных местах… наука еще не знает такого случая. Я удачно защищусь на этом примере, − продолжала она, водя по строкам медицинской карты Барашкина авторучкой.
Александр Валерьевич и Константин сидели рядом на длинной скамье, примыкавшей к окну и рассуждали о создавшейся ситуации.
− Какие еще есть варианты? – взволнованно спрашивал Факов у Масленка.
− Ладно, будем члены ломать, − решительно выдохнул Константин.
Александр Валерьевич нервно взглянул на него.
− Да…
− Клади-ка мне ногу на плечо… нет, лучше сюда, на тумбочку давай.
Экс-чемпион, закатав штанину, кряхтя, положил ногу на тумбочку.
− Теперь держи ее руками.
− Двумя?
− Да! Давай, держи крепко. Я сейчас буду разбегаться и как следует шандарахну сюда, по сопаточке наверное, − показывал место предполагаемого перелома Масленок.
− Так?
− Да. Пальцы сюда, чтобы не отбил. Мизинец придержи носком вот здесь.
− Хорошо. Давай.
Константин отошел максимально далеко, прямо к дверям кабинета призывной комиссии и разбежавшись, упал всем телом на ногу Александра Валерьевича…
Когда Роман Юрьевич ждал вердикта докторов, за дверьми кабинета раздался жуткий крик.
Под сибиряком образовалась лужа.
− Ну вот! – сняв очки, указал на нее Люберман, повернувшись к военкому.
− Вот и я говорю, − залепетал Барашкин, − семеро проституток, отец энурез, мать в разных местах. И жена обрезанная.
Военком и Люберман переглянулись.
− Ничего-ничего, я позволю напомнить себе историческую справку там, − протер платком лоб Шаплыка. – нам такие под Азовом как раз нужны. Охлаждающую жидкость заливать в двигатели нашим танкам.
− Андрей Николаевич, − успокаивающе произнес доктор, − я прошу вас. Господин Барашкин, выйдите, оправьтесь как следует и ждите. Результат мы вам сообщим. Позовите следующего.
− А? Что выговорите? – не понял Роман.
− Глухой и семеро детей – идеальный муж, − замечталась Окунева, − прямо феномен. Я обязательно защищусь на этом примере.
Выйдя из кабинета, сибиряк застал странную картину: Факов перевязывал майкой раздетого до пояса, лежавшего на полу и корчившегося от боли Константина.
− Пара ребер сломаны точно, − простонал тот. – а может и позвоночник поврежден. Теперь даже симулировать не надо.
Увидев подошедшего к ним Барашкина, Масленок обернулся к нему:
− Ну что, Ромыч, закосил, а?
− Сказали подождать, − пожал плечами тот.
− А кто сказал?
− Главврач.
− А как он сказал? – допытывался Масленок, − Каким тоном произнес? В каком он настроении вообще?
− «Подождите, молодой человек», − ответил Барашкин.
− А, вот так, − хмыкнул Константин, − ну что – говорили, как я вас учил? С вами общались как с идиотом? Ну, считай, верняк. Считайте, что вы уже комиссованы.
− Тебя… звали, − показал пальцем на Факова сибиряк.
− Ну что, тебя звали, − повторил Масленок.
− Нет, не смогу, − схватился за сердце Александр Валерьевич.
− Так… помоги мне сесть, − вздохнул Константин.
Барашкин и экс-чемпион общими усилиями посадили парня на стул.
− Ну что, деньги им не предлагай, − задумчиво пробормотал Масленок, − на жалость дави. Дай-ка мне твой военный билет.
− Зачем?
− Надо тебе хоть какими-то козырями запастись.
Несколько минут Константин, напряженно морща лоб и ковыряя авторучкой в ухе, смотрел в потолок, что-то соображая. Наконец он улыбнулся и быстро заводил ручкой в военном билете экс-чемпиона мира.
− Чего там? – с опаской спросил Факов.
− Давай дуй, − Масленок закрыл военный билет Александра Валерьевича и сунул его в карман рубашки Факова. – скажешь, что служил и покажешь им свой военный билет. Если что, то это тебе написали после прохождения службы. Все, не подведи меня.
Константин легонько подтолкнул в спину экс-чемпиона.
− Ромыч, подай мне рубашку и куртку, − попросил он Барашкина, − пока будем ждать его, простудиться можно десять раз на сквозняке.
− Так, пройдите пожалуйста на середину и станьте ступнями на специально отведенный коврик, − указал Шаплыка вошедшему Факову.
− На что жалуетесь? – приступил к делу Люберман.
− У меня отец алкоголик, а мать – проститутка, − с расстановкой произнес Факов.
− Да? – удивилась Окунева.
− Да, и энурез еще, − понурил голову Александр Валерьевич, увидев на столе перед главврачом табличку «деньги не предлагать».
− Феномен. И это попахивает докторской, − заметила Окунева, делая пометки в медицинской карте Факова.
− Помните, как у Тютчева: «пролетела тучка, пролилась дождем», − мечтательно заметил председатель комиссии.
− Как у Ходжи Насреддина: проехал танк и грязь во все стороны… − понесло военкома.
− Проходили ранее воинскую службу? – поинтересовалась Окунева.
− Конечно, еще в советские времена, − кивнул Факов, − в моем личном деле все записано.
− Дайте сюда ваш военный билет, − подозвал рукой Александра Валерьевича Люберман.
Приоткрыв дверь, за происходившим с большим интересом наблюдали Роман и Константин. Последующие события были им хорошо видны.
Они видели, как Факов вытащил свой военный билет и подошел к столу, где заседала призывная комиссия. Словно меч, он протянул билет главврачу.
Затем он остановился около стола и долго шевелил толстыми губами. Пока он говорил, главврач и военком внимательно изучали его военный билет. Наконец председатель комиссии подскочил на стуле и широко раскрыл рот. Роман и Константин услышали протяжный крик.
Со словами "все назад" Масленок увлек за собою сибиряка.
Они побежали по коридору и спрятались за углом.
− Снимите шляпы, -- сказал Константин, -- обнажите головы.
Сейчас состоится вынос тела.
Он не ошибся. Не успели еще замолкнуть раскаты и переливы
голоса Любермана, как в дверях показались два дюжих санитара. Они несли Факова. Один держал его за руки, а другой за ноги.
− Прах покойного, − прокомментировал Масленок, − был вынесен
на руках близкими и друзьями.
Санитары вытащили Александра Валерьевича на лестничную площадку и принялись неторопливо раскачивать. Факов молчал, покорно глядя в облупившийся во многих местах потолок.
− После непродолжительной гражданской панихиды... − начал
Константин.
В ту же самую минуту санитары, придав телу Факова достаточный размах и инерцию, выбросили его вниз на лестницу.
− ... тело было предано земле, - закончил Масленок.
Факов шлепнулся на ступеньки, как мешок с цементом. Он, дождавшись, когда санитары уйдут, поднялся и кренясь набок, подошел к Константину и сибиряку.
Он еще не успел ничего сказать, когда распахнулась дверь и в коридор торжественно вышел военком Андрей Николаевич Шаплыка.
− Орлы! Я знаю, как вы мечтали защитить нашу родину в опасные минуты! Но нам нужны доблестные войны и в тылу! Вы двое, − он указал авторучкой на Масленка и Барашкина, − пойдете в стройбат! В стройбат! Будете служить на оккупированных… тьфу… присоединенных… путем референдума… новых территориях! В общем на нашей новой земле! – военком размахивал медицинскими картами новомобилизованных, − там хороший уход, привыкнете к армейской жизни быстренько!
− Как? – ошалело посмотрели на него Роман с Константином.
− Так! В стройбат шагом марш! – сверкнул глазами военком. – завтра в восемь ноль-ноль на призывной пункт явиться, так сказать с вещами!
− А я? – непроизвольно вырвалось у Факова.
− А ты пшел вон отсюда! – скривился военком. – Чтоб духу тебя здесь не было через минуту! Будешь тут еще мне армию разлагать! Шагом марш, паскуда!
Вслед стремительно удалявшемуся экс-чемпиону полетел и его военный билет.
Уже вечером, когда в редакции «Шахматного Сатирикона» шло напряженное обсуждение создавшейся чрезвычайной ситуации и в поисках выхода рассматривалась идея скорейшей транспортировки мобилизованных «сатириконовцев» в Казахстан в фургоне вместе с партией крупного рогатого скота, кто-то взял посмотреть понаделавший столько шуму военный билет приткнувшегося в углу Александра Валерьевича.
Там в разделе «особые отметки» четким почерком Константина было черным по белому написано:
«Склонен к употреблению алкогольных и наркотических веществ, воровству и анальным оргиям».
