1.
Вероника дважды выходила за одного человека. Почему второй раз? Надеялась, что получится лучше, чем в первый. Что за годы одинокой жизни чему-то научилась, стала уживчивей, мягче. Да и просто — другого не нашла, а сыну отец нужен.
А ей муж. Мужчина. Чувствовала в себе женские силы, которые желали на кого-нибудь обрушиться, соки, которые бурлили внутри. Еще желала доказать бывшему, что не пропадет без него, хотела отомстить за развод. Он дался слишком тяжело и сказался на волосах – поредели, потускнели, перестали слушаться: когда накручивала на бигуди и расчесывала, они не ложились плавной волной, а оставались отдельными закрученными прядками. Лечила их народным средством – лопухом, целое лето перед тем, как помыть голову, настаивала воду на разлапистом лопуховом листе и полоскала.
Другого мужчину она искала активно, все три года, что жила без мужа. Искала с воодушевлением и хмельной уверенностью, что получится легко: ей всего-то тридцать, лицо без морщин, фигурка гладкая как у девушки, одежды полный гардероб. Искала везде, на работе и дома, в поселке.
Работала она в областном военкомате в Калуге. Казалось, место рыбное, одни мужики кругом, к тому же офицеры, что придавало им двойную ценность — в армейской форме каждый рыжий и рябой выглядит привлекательно. Одна проблема — все женатики. Многие оказывали повышенное внимание Веронике, на которое она один раз ответила, а потом зареклась.
Во-первых, страшно семью разбивать. Не зря говорят: на чужом горе счастья не построишь. Во-вторых, женатые мужчины не особенно стремятся жениться на любовницах. Что имеет женщина от таких связей? Ничего хорошего. Секс по-быстрому и украдкой, не успеешь удовольствия получить. Ее делами он не интересуется, вечера, выходные и праздники он с женой. Все лучшее в семью тащит, а любовнице остается сексуальная неудовлетворенность и чувство собственной ущербности. Нет, это путь тупиковый.
В Иваньково вообще напряженка с женихами: мужики все женатые, разобраны все — до самого последнего алкаша и тунеядца. Молодым девушкам найти пару проблематично, что говорить про разведенок.
Постепенно хмельной энтузиазм ее иссяк. Посмотрела Вероника трезвым взглядом. Сколько женщин – молодых, красивых, умных, а живут с придурками или одни. И осознала всю горечь женской доли в России – разведешься, будешь всю жизнь в одиночестве тянуть свою неполную семью и скучать по мужской ласке. Несправедливо это. Хотелось чувствовать себя женщиной, а не рабочей кобылой, любить кого-то, а он будет любить и заботиться в ответ.
Годы шли, подходящий человек не находился.
Вскоре эта проблема побледнела на фоне другой. После развала Союза наступила «шоковая терапия»: деньги у народа были, а купить нечего – магазины пусты. Пропали самые необходимые продукты, от того шок и анархия. Если что-то съедобное «выбрасывали» в продажу – колбасу или яйца, у дверей образовывалась толпа, и каждый старался пролезть без очереди, орали, толкались, доходило до драк.
Вероника ушла из военкомата, где еще имелись мужчины, пусть и женатые, и через знакомых матери устроилась в рабкооп, чтобы иметь доступ к продовольствию. В рабкоопе женский коллектив: одна половина — одинокие, другая — за алкашами, обе половины злые, завистливые, жадные. Вот где тоска-то…
Прихорашиваться не для кого, ждать чуда неоткуда, Вероника стала сникать. Цеплялась за соломинку, даже фальшивую. В областной прессе появились объявления разного рода колдунов и гадалок. Народ в те времена был наивный, по советской еще привычке — верил всему, что писалось в газетах и показывалось по телевизору.
Показывали Кашпировского, который каждый вечер лечил магическим взглядом студию в Останкино. После каждой сессии показывали людей, которые чудесным образом излечились от самых разных болезней, в том числе неизлечимых. Слишком невероятно. Походило на массовый гипноз и масштабный обман, но подоспел Чумак с его дирижерскими жестами, заряжавшими здоровьем водопроводную воду. Что ж, если даже Центральное телевидение верит в существовании провидцев и экстрасенсов, пришлось поверить и Веронике. Загорелось ей узнать – суждено ли найти личное счастье?
Заглянуть в будущее — древнее, сильное и естественное желание, укоренившееся в человеке как инстинкт, третий после голода и секса.
Обратилась она к гадалке, в объявлении которой стояли магические слова «помогаю устроить судьбу», за помощь брала 50 рублей, Вероникина зарплата четыреста. Гадалка снимала комнатку в областном Доме офицеров, выглядела совсем не по-колдовски – обычная девушка с распущенными, белыми волосами и в джинсах. Когда Вероника вошла, она сидела нога на ногу, курила и болтала с подружкой. При виде клиентки быстренько загасила сигарету, спровадила подружку, закрыла шторы, зажгла зажигалкой свечу. Достала карты, разложила веером в руке, прошлась вокруг стола, встала сзади и начала что-то бубнить, помахивая карточным веером. Задавала наводящие вопросы, чтобы выудить информацию и на ее основе «предсказывать». Вероника не дослушала – слишком явный обман. Положила полтинник и убралась восвояси.
Потом коллега по работе Алка Моисеева нашла через третьих знакомых бабку-гадалку, вроде проверенную. У Алки не ладилась семейная жизнь по причине периодических запоев мужа Женьки, она искала ему замену, но боялась – как бы не променять шило на мыло. Бабка денег не брала, а брала натурой. Жила она в отдаленной, полувымершей деревне, куда не ходил общественный транспорт. Женька возил их туда на мотоцикле с коляской. Он трезвый был нормальный мужик, а пьяный как бес, объяснял свои закидоны тем, что травмирован в Афгане.
Вероника взяла с собой килограмм гречки, Алка – килограмм сахара, но в первый раз съездили неудачно. Бабка была больная и на порог их не пустила, разговаривала через дверь. Велела приезжать через неделю. Оглядев ее хозяйство, Вероника засомневалась в ее сверхчеловеческих способностях. Не походило, чтобы бабка хорошо зарабатывала гаданием — дом из некрашенных, потемневших бревен выглядел как развалюха, забор косой, сарай с дырками. Но отчаянно хотелось узнать судьбу, и верилось, что это возможно.
Приехали через неделю. Бабка впускала их по одной. Она оказалась еле ковыляющей старухой, дом изнутри походил на стойло для домашнего скота, ходили куры, коты, еще кто-то из живности. Воняло так, что Веронике стало не до будущей судьбы, как бы в настоящей не задохнуться. Пожалела, что приехала второй раз, надо было себя послушать.
Бабка взяла пакет с гречкой, поставила на подоконник, рядом с другими пакетами и мутными банками. Налила черпаком воды из ведра в литровую банку, долго смотрела на дно, потом сказала:
— Вижу, кто-то беленький там с тобой. Кто это?
Беленький — Вероникин сын.
Ясно, опять облом, ничего осмысленного она не услышит. Ни слова не говоря, выскочила на волю. Алке тоже вразумительного предсказания не поступило. Чтобы заглушить разочарование, все вместе поехали к Моисеевым выпивать и петь песни. Запевала обычно Вероника, начинала с залихватской «Поедем, красотка, кататься» — голос сильный, гибкий, натренировала еще в школьном хоре. Соседи потом у Алки спрашивали – кто так здорово русские песни исполнял?..
Еще один поход к гадалке организовала мать. От кого-то услышала, что живет в пригороде Калуги известная своим провидческим даром цыганка-сербиянка. Она брала дорого, но говорили – было за что, будущее предсказывала со стопроцентной точностью. Вероника отправилась, затаив сомнения, и уже на подходе убедилась в ее профессиональной состоятельности: та принимала клиентов в старом предбаннике, рядом строила новый дом.
Она не походила на типичную цыганку в косынке и цветастой юбке. Дородная женщина в черном, до пола, платье, черные волосы расчесаны на прямой пробор, черные глаза смотрят остро. Красавица, хоть и в возрасте. Спросила:
– Что хочешь узнать?
Больше того, чтобы остаться одиночкой, Вероника боялась, что кто-нибудь из родителей внезапно умрет. Очень неподходящее время оставаться сиротой.
— Не умрет ли кто-нибудь из моих в ближайшее время?
Цыганка разложила карты.
— Сейчас над твоим домом гроба нет. Еще?
— Про мою судьбу.
Раскладывала и сообщала.
— Сейчас вокруг тебя королей нет. – Это правда. — Мать у тебя занимается с бумагами. — Тоже правда: мать – учительница, проверяет тетрадки, пишет планы каждый день. – Отец возится с железками. – Опять сходится: он вышел на пенсию и днями занимался с машиной в гараже. — Ты была замужем, муж изменил с той, которая мизинца твоего не стоит.
Этого Вероника не знала, и вдруг подступили слезы – гадалка затронула больное место. Разрыдаться было бы не к месту, кое-как задушила слезный позыв, прохрипела:
— А про будущее?
— Выйдешь замуж еще раз, нескоро. Если выйдешь за того же, жизнь не получится. Сегодня тебя дома ожидает известие.
Под конец гадалка подняла свои пронизывающие глаза и сказала:
— Хотят, чтобы ты сходила в церковь.
Вероника кивнула и ушла. Дома лежало письмо от мужа.
Оказывается, мать втихаря вела с ним переговоры, и он писал, что скоро приедет.
Обрадовалась. В принципе, муж был неплохой. Не пил, не курил. Познакомились в Польше, он тогда был лейтенантом, теперь капитан, через год должны присвоить майора. После вывода советских войск из Польши он остался служить в Белоруссии, принял гражданство. Вскоре его посылали в военную академию в Санкт Петербург, и он желал взять семью с собой.
Отличная перспектива, как нельзя вовремя для Вероники, оказавшейся на пустом месте и без перспектив устроить личную жизнь. Забыла предупреждение гадалки, ухватилась за возможность начать сначала.
Но – опять не получилось. Всплыли прежние проблемы, прежнее раздражение друг против друга. Слишком разные они были, в том числе по возрасту, он на четыре года моложе. Честно признаться, она и в первый раз выходила без любви. Что называется «окрутила» неопытного парня, ему двадцать два, ей двадцать шесть — годы подходили, светила перспектива остаться старой девой. «Окрутить» оказалось легче, чем удержать. Вероника вовремя не сообразила, что переход от «невесты» к «жене» означает полную перемену статуса. «Невеста» может позволить себе капризы и приказы, а «жена» наоборот — должна гонор усмирить и учиться ублажать мужа, если желает сохранить семью.
Второй брак получился короче, чем первый, а развод болезненней. Вдобавок, незадолго до того у Вероники умерла мать — на другой день после того, как у отца украли машину, приняла слишком близко к сердцу и скончалась от от удара.
Все эти личные невзгоды происходили на фоне потрясений, разрушительной силой сравнимых разве что с Октябрьской революцией или Великой Отечественной войной. Развалился Союз, социализм закончился, переход к капитализму происходил поистине диким способом.
Рассказ о простой русской женщине, которой пришлось выживать в тяжкие девяностые. Когда развалилось все - страна, система, семья...
Рассказ - первый из серии про Веронику.
Посвящается всем, кто пережил развал Союза и кто не пережил.
Жду, жду продолжения.
Как хорошо, какими скупыми, сдержанными, и в то же время насыщенными красками Вы рисуете человеческую опустошенность и отчаяние. И вечную женскую боль о покое и уюте, о сильном плече, на которое можно опереться и для которого надо быть нежной и слабой.
Но жизнь не любит слабых.
Она не мужчина.