срочно доктора!»
Мой крик взбодрил Вику, которая тут же вскочила и стала сыпать распоряжениями.
«Всех, кроме сотрудников полиции прошу оставаться на своих местах!»
«Срочно нужен доктор. Есть кто-нибудь, кто может оказать первую помощь?»
И потом уже в рацию:
«Самойлов, отбой тревоги, он обезврежен! Пусть все штатские остаются на местах. Узнай, есть ли среди них медики… у нас раненые. Спросите у капитана, где у него средства первой помощи!».
Всё враз закрутилось, ожило. Испуганные люди с облегчением выдохнули, но многие из них всё же предпочитали сидеть на своём месте, зажмурившись, чтобы не видеть сотворённого вокруг них кровавого кошмара. Возле раненного Ивана сгрудилось несколько человек. Это были самопровозглашённые медики и наши коллеги с комплектами скорой помощи. Один парень расстегнул окровавленную олимпийку, обнаружив на теле огнестрельное ранение чуть ниже левой ключицы. Ваня был уже без сознания, и парни криками и пощёчинами тщетно пытались привести его в себя.
Что касается несчастного Рымина и двух музыкантов, им уже помощь явно не требовалась, а вот мужик в берете, лежал одиноко, и похоже к нему никто не торопился.
«Ребята, посмотрите ещё этого…я уже катер вызвала» - крикнула Вика, сгрудившимся над Ваней парням. Один из них нехотя поднялся и стал вяло приближаться к незнакомцу в берете, который не подавал признаков жизни.
«Так и пусть его доктора смотрят» - брезгливо морщился он, наклоняясь к телу - И вообще, пусть бы сдох. Одной тварью меньше…».
«Это уже не тебе решать! - рявкнула Вика, к которой полностью вернулось самообладание. - Мы уже и так с вами дел наворотили, и по головке нас ни кто не погладит за всё, что здесь случилось. Так давайте хотя бы сделаем то, что в наших силах. Подозреваемый очень нужен следствию живым!»
Вообще-то я был согласен с парнем. Я не понимал, зачем сохранять жизнь этому животному. Ведь и так всё было ясно. Картина преступления налицо, орудие тоже при нём. Зачем же церемониться? Для того чтобы наш гуманный суд дал ему пожизненное заключение? Но я не стал высказывать свои мысли вслух, тем более, что не верил, что этот тип выживет.
Когда все распоряжения были отданы, Вика повернулась ко мне. В её глазах снова промелькнул ужас и какое-то отвращение.
«Слушай Дим! Ты бы пошёл умылся. Где тебя так угораздило?»
Пока я соображал, что происходит, она достала из кармана маленькое зеркальце и сунула мне в руку. То, что я увидел в отражении, заставило меня вздрогнуть. Всё моё лицо ото лба до подбородка и вся шея были равномерно покрыты красной коростой. Было похоже, будто меня в два слоя намазали красной гуашью. Белки глаз ослепительно сверкали на этом бардовом фоне.
Я тут же побежал в гальюн, где уже в большом зеркале смог разглядеть это кошмарное зрелище в панораме. Спортивная куртка, кисти рук, всё это было залито красным. Не было ни одного открытого участка кожи, который бы не был выкрашен.
Я обильно плескал водой себе в лицо, но она стекала в раковину густой красной краской. Мне казалось, что чем дольше я отмываюсь, тем насыщенней и темней становится стекающая с меня вода.
Вскоре всё вокруг стало окрашиваться в красный. Пурпурной стала раковина, белый кафель на стенах поменял цвет на бардовый, пол подо мной стал розовым и не было конца этим красным оттенкам, которые ни за что не хотели разбавляться.
***
Дед снова прикуривает. На его лице нет отвращения. В широко расставленных серых глазах можно прочитать что-то вроде восхищения от чётко воспроизведённой картинки.
- Потом пришёл катер, который забрал раненых и убитых. Мы же причалили к берегу и понурой серой толпой спустились с трапа. Нас не встречал праздничный оркестр, ведь это была одна из самых бездарно проведённых операций.
Это было настоящим фиаско и его скрашивало только то, что преступник всё-таки был обезврежен. Но какой ценой?
К расследованию основного дела добавилась куча служебных проверок и дознаний. Высшее руководство не могло смириться с допущенными потерями.
Ваня и наш подопечный лежали в больнице, причём в одной. Тогда на весь город был один госпиталь внутреннего ведомства. В одном его крыле лежали сотрудники правоохранительных органов и военные, а в другом (с зарешёченными окнами) преступники и подозреваемые.
Рымин получил посмертную награду. Как это ни странно, но этот ничем не отличавшийся в жизни номенклатурный работник, ушёл из неё, сорвав аплодисменты. Только вот услышать их ему уже не довелось.
Мы реконструировали картину произошедших на пароходе печальных событий. На первый взгляд всё выглядело так. Преступник клюёт на нашу приманку и проникает на пароход. Он был сразу же безошибочно идентифицирован мной, что совсем не делает мне чести. Если бы мы не заигрывались в сыщиков, а взяли его сразу же, нам бы удалось избежать последующих жертв.
Итак, я следую за объектом в бар, где не свожу с него глаз. Позднее ко мне присоединяются Вика и Ваня. В момент, когда я решаю подняться на палубу, гаснет свет и раздаются выстрелы петард.
Пользуясь наступившей темнотой и возникшей суматохой, преступник, поднимается по ближней лестнице на верхнюю палубу. Он запрыгивает на сцену и атакует растерянных музыкантов с тыла. Первым погибает барабанщик, за ним приходит очередь бас-гитариста. Солист же увидев эту расправу, успевает соскочить со сцены, практически в тот момент, когда на ней появляюсь я.
Шутка в том, что я оказался на сцене ровно за секунду до того, как с неё сошёл убийца. Пока я ошеломлённо созерцал кошмарную картину, убийца спускался вниз. Сам того не зная я следовал по его пятам с разницей буквально в несколько секунд. Этих несчастных секунд и хватило ему, чтобы расправиться с Рыминым, с которым он, по-видимому столкнулся в проходе. Наверное, в тот момент, когда струна сдавливала шею Рымина, в баре появился я.
В этот же самый момент Рымин успевает сделать два выстрела. Эти выстрелы были произведены в предсмертной агонии, соответственно он палил вслепую в темноту. По нелепой случайности, одна пуля угодила в Ивана. Но второй выстрел попал в цель. Скорее всего, стреляло уже обезглавленное, свалившееся на пол тело. Убийца уже повернулся к нему спиной, когда палец Рымина в предсмертной судороге надавил на курок. Пуля прошла на два сантиметра выше сердца, и этот, самый последний его выстрел, наверное был лучшим в карьере капитана.
Результат очевиден: на полу в полуметре друг от друга лежат три тела. Убитый Рымин и раненые Иван и потрошитель.
Через пару минут я поднимаюсь наверх и включаю свет. Падает багровый занавес. Кровавое представление закончено.
Конечно, оставалось несколько невыясненных вопросов. Во-первых, каким образом сидящий внизу убийца смог выключить свет и взорвать петарды. Но, если подумать и здесь не было ничего экстраординарного. Он запросто мог подкупить кого-нибудь из тусовщиков, либо организаторов мероприятия, чтобы те в назначенный момент привели в действие салют и выключили свет. Всё это могло быть обыграно как сюрприз и не вызвать особых подозрений. Чтобы докопаться до истины, нужно было лишь вытянуть правду из присутствующих, что в свете прошедших событий было сделать весьма сложно. Этим нам и оставалось заниматься, чтобы поставить точку в этом деле.
- Но это был не он! - голосок Веры нескромно врезается в повествование старика.
- Ч-что? - растерянно спрашивает он.
- Этот человек в берете…он ведь не был убийцей?
- А п-почему…с чего ты взяла? - дед сощурившись вглядывается в бледное личико напротив, будто видит его в первый раз.
- Ну-у…потому что всё как-то очень просто получается. Хитрый преступник, который постоянно водит за нос полицейских, который сам пришёл в расставленную ловушку, чтобы в очередной раз посмеяться над ними, вдруг погибает от случайной пули. Это как-то не интересно…
- Но это же не кино, а жизнь. Эта история произошла на самом деле. А в настоящих историях не всё бывает так романтично и не всё поддаётся логике.
- Но ведь ты сам рассказываешь эту историю?
- И что с того?
- А то, что до этого всё было именно как в детективе, как в кино. И этот случай на пароходе…он не похож на конец истории. Если бы это действительно было так, то ты рассказал бы всё по-другому, пусть даже не так, как было, но интересней…
- Хочешь сказать, что всю эту историю, или большую её часть я выдумал? - Дед хмурит брови, но выражение его сверкающих глаз говорит о том, что он совсем не злится.
- Нет…но всё же, мне кажется, что ты кое что выдумал. Просто… так делает каждый рассказчик, который хочет, чтобы история была интересной.
Сухая шершавая ладонь опускается на детскую головку, плывёт по глянцевым волосам.
- Ты моя хорошая. Всё-то ты знаешь, обо всём догадываешься. А ведь ты права.
В каждом хорошем рассказчике скрывается бессовестный лгун. Он часто приукрашивает события, меняет их последовательность, подменяет образы многих героев на вымышленные, такие, какими бы ему хотелось их видеть. Очень часто, он подменяет даже свой образ, свои мотивы, выставляя себя в более выгодном свете. И ты знаешь, это не всегда происходит сознательно. Очень часто настоящую историю переписывает наша память, которая стремится всё систематизировать, всё привести в порядок. Память не терпит неопределённости. Она…неопределённость может быть только в моменте, только здесь и сейчас. Всё что произошло в прошлом, кажется нам понятным, вероятно потому, что память удаляет девятьсот мелких деталей из тысячи, оставляя только самые яркие. Но очень часто, в тех мелких деталях гораздо больше смысла, чем в больших, проистекающих из них событиях.
Ты права! Этот человек не был убийцей. И точно такие слова однажды сказала мне Вика.
«Это не он!».- произнесла она жадно втягивая в себя сигаретный дым. После тех событий она начала курить, и сразу стала курить очень много. Она постоянно курила.
Старик поднимает глаза к потолку, будто стремясь удержать накопившуюся в них влагу, чтобы она не пролилась на щёки.
***
«Я уверена, что это был не он. Уж слишком всё выходит гладко. Подозрительный тип, которого мы вычисляем с первого взгляда, случайная пуля, орудие убийства в руке…- она говорила твоими словами. То есть ты говорила её словами, будто она сейчас здесь…
Старик делает длинную паузу, чтобы проглотить образовавшийся в горле огромный комок.
«Что же здесь не так, если все улики указывают на него? - начал закипать я. - Даже если что-то кажется тебе неправильным, просто забудь. Пусть все стрелки сходятся на этом человеке, который всё равно скоро простится с жизнью. Это лучший финал для этой истории. А ты просто должна забыть. Посмотри на себя, ты похудела, ты совсем не ешь, ты куришь как паровоз. Тебе не даёт покоя эта история. Просто забудь. Давай поставим в этой истории точку, а потом уедем из этого города. Уедем вместе и будем жить спокойной жизнью, где больше не будет никаких убийств» - я молил её, держа за каменное холодное запястье.
«Но если это не он, убийства продолжатся!».
«Нет! Даже если бы это был не он, убийства бы прекратились. Они уже прекратились после вступления в силу «Закона о тишине». Он бы не убивал, если бы мы его не спровоцировали!».
Я кричал, я шептал, я просил, я умолял, я вставал перед ней на колени. Я видел,
