Эффект побочки

ВМЕСТО ЭПИГРАФА

                                                                Клянусь! Ты запах сразу сей почуешь,
                                                                  Когда на строки эти упадёт твой взор,
                                                                            Знакомый аромат, как будто трубку куришь,
                                                                  С забытым табаком Герцеговина Флор.

                                                                И стоит лишь одну затяжку справить,
                                                                Из судеб двух придётся сразу выбирать,
                                                                Иль всё, что есть, на красное поставить,
                                                                      Или с «зеро» в кармане прочь отсель бежать.

                                                                Мой друг, я здесь тебе плохой советчик,
                                                        Коль хочешь нос пощекотать – кури,
                                                    А коли нет, ты сам себе ответчик,
                                                            Ты створку эту очень плотно затвори.

Эти, написанные кровью  стихи, были обнаружены на стене одной из палат Кафедры психиатрии Н-ского медицинского института, наутро, после исчезновения единственного пациента, который зачем-то подписался инициалами великого русского поэта.
***
«Знаешь…бывают в жизни моменты, когда я себя ненавижу.  Я не прощаю себе одного - незавершённых дел. Они будто привязанная к ногам гиря - в любой момент могут утянуть тебя на дно…».
Белёсый удав, выныривающий из дымного облака, бросается мне на шею, скручивается в кольцо, холодной петлёй сжимает горло.
«Я закончу то, что должен был сделать ещё там, в больнице» - раздающийся в ушах шёпот, похож на шелест змеиной чешуи.
- Денисов на выход!
Голос извне заставляет меня открыть глаза и сбросить с себя сонный кошмар. Выкрашенные зелёным стены, слепящий глаза свет лампы, умывальник, унитаз, стоящий в дверном проёме человек в бурой форме. Всё это собирается в тяжёлой голове, словно куски пазла в одну цельную картинку. Я в тюремной камере.
Понимание ситуации, мгновенно оживляет в голове события последнего вечера, и она взрывается яркой вспышкой.
«Что я наделал? Зачем?» - завопила одна частичка разрушенного мозга.
«Не надо было пить!» - грозно и назидательно ответила ей другая.
Тем временем, лишённое головы, но пока ещё живое тело, поднималось со шконки и завязывало кроссовки.
***
- Доброе утро, Антон Григорьевич! Как вам спалось? – добродушная улыбка открывала всю челюсть, демонстрируя отсутствие у её хозяина правой верхней тройки. Выбритый, отполированный до глянца яйцеобразный череп напоминал биллиардный шар. Я тут же мысленно приладил к нему кончик воображаемого кия, как к битку, представил, как обильно смазанная мелом набойка лупит в самый центр глянцевой сферы.
- Спал как младенец и ещё бы поспал с удовольствием, если бы не разбудили. – Я  попытался улыбнуться ему в ответ, но улыбка получилась вымученная кривая и больше походила на пародию.
- Ну вот и прекрасно, хороший сон - залог отменного здоровья!  – Следователь достал из лотка листок, положил его перед собой на полированную столешницу, сверху небрежно кинул ручку. Позолоченный громоздкий циферблат хронометра смотрелся нелепо на худощавом запястье. Судя по аксессуарам, возрасту и глянцу на черепушке следователь был матёрым. – С размещением всё нормально?
Дожили! Следователь  как метрдотель, интересуется апартаментами заключенного.
- Это конечно не пятизвёздочный отель, но вполне сносно. Да, кстати, там кран течёт и параша плохо смывается. Вы бы…
- Ну это уже не моя территория ответственности. – Яйцеголовый развёл руками. – Больше ничего не беспокоит?
- Температура и давление в норме, только вот стул…Вчера был нормальный – твёрдый такой, а сегодня с утра понос. – Я качал головой, будто плачущийся доктору старик.
Оставив без внимания мой сарказм, он поправил штатив с направленной на меня камерой. Я посмотрелся в крошечный объектив, как в зеркало, и поправил рукой всклокоченную шевелюру.
- Давайте начнём! – Он взял ручку вертикально и поднял её на уровень глаз. – Вы знаете за что вас задержали?
- Честно? Нет! – виновато улыбнулся я. – Как вам известно, я сам вызвал туда ваших коллег. Понятно, что в этой истории я не являюсь ангелом, но учитывая сотрудничество, задерживать меня не было целесообразным.
- Даже учитывая эти обстоятельства, статья слишком тяжёлая, чтобы держать подозреваемого под подпиской. И всё же, это странно…
- Что вам показалось странным?
- Что полицию вызвал сам организатор…
- Организатор – другой человек, и я назвал его имя при первом же обращении. Кстати это не настоящее его имя. Это псевдоним.
- Как же его зовут на самом деле? – небольшие серые глазки заострились.
- Это я скажу только в присутствии людей из смежного подразделения. Кстати, как насчёт моей настоятельной просьбы?
- Пока мы не видим в этом необходимости. Если в ходе следствия выяснится, что здесь необходимо участие Конторы, тогда…
- Оно необходимо! Я сам являюсь внештатным сотрудником Конторы.
Серые зрачки мгновенно увеличились в размерах.
- Вы-ы?! Вы можете это подтвердить?
- Пока здесь не появятся люди из Конторы, я ничего подтверждать не буду.
Следователь тяжело вздохнул, аккуратно погладил лысую голову, словно стёр с неё пыль.
- Антон Григорьевич! Мы с вами попали в замкнутый круг. Вы ничего не хотите говорить, без присутствия людей из Конторы, мы не можем вызвать этих людей, пока не убедимся, что это целесообразно. Но убедиться мы можем только тогда, когда вы начнёте хоть что-то рассказывать.
- Хорошо! Что вас интересует?
- Всё и по порядку. – Следователь снова поднёс ручку к носу. – С чего всё началось! Как, когда и при каких обстоятельствах было создано преступное сообщество, и что явилось к этому первоочередным мотивом. Так же хотелось бы услышать детали совершённых вами преступлений.
- Преступлений? – удивился я, - каких преступлений?
- Кроме создания экстремистской организации, вам инкриминируется целая серия крупных  ограблений, а так же теракт в гостинице «Заря», где была взорвана самодельная бомба.  При задержании, мы взяли у вас пробу ДНК и пробили её по базе данных. Получилась интересная история. В гостинице, где была взорвана бомба и ограблены десятки людей, были обнаружены следы крови, которую предположительно потекла у преступника из разбитого носа. ДНК этого преступника, совпал с вашим. Вывод очевиден. Кроме того, теперь мы можем пролить свет ещё на несколько преступлений, схожих с этим по почерку. Думаю, я достаточно мотивировал вас к подробному рассказу?
Это был неожиданный поворот. Я и не думал, что меня может подвести чья то рука, на которую в темноте напоролся мой нос. Так или иначе, мне пришлось бы обо всём рассказать, но я должен был сделать это первым, до того, как меня начнут тыкать носом в дерьмо… причем разбитым носом.
Я почесал голову. Ну что, придётся начать рассказывать, а там уж по ходу дела, этот «биллиардный шарик» и сам поймёт, что один он всё это не вывезет, и без Конторы тут точно не обойдётся.
- Ну хорошо! Я готов сделать признательное заявление, можете записывать.
Он довольно кивнул и щёлкнул кнопкой мышки, видимо включая аудиозапись. «Зачем же тебе ручка и листок?»
- Всё началось в больнице.
- В больнице?! Вы лежали в больнице? С чем?
- Я был там на задании.
- Задание было получено от…- Он приподнял ручку, вертикально, указывая на потолок.
- Совершенно верно.
- Вы можете назвать имена тех, кто давал вам задание?
- Конечно же нет…они сами вам расскажут, если посчитают нужным.
- Цель задания?
- Встретить объектов, войти к ним в доверие, помочь с первоначальной адаптацией.
- Встретить в больнице?!- Лысый недоумённо поморщился. - Кто эти объекты?
- Товарищ следователь…
Он улыбнулся и помахал ручкой, сделав категорический жест.
- У нас уже нет товарищей, мы теперь все господа. Ну если угодно, можете называть меня «Гражданин».
- Извините, привычка. В последнее время, вокруг меня были одни товарищи. Товарищ Вождь, товарищ Поэт, товарищ Монах и ещё один товарищ. – Я глубоко вздохнул, вспомнив Анечку и наш с ней последний разговор. – Так вот, господин следователь, я предлагаю выслушать начало истории так как есть и не перебивать меня вопросами типа «кто, что и как». По ходу рассказа вы сами во всём разберётесь. Есть конечно в этой истории и белые пятна - пробелы, которые неизвестны даже мне. Думаю товарищи…ой, простите,  господа, которых вы скоро пригласите к сотрудничеству заполнят эти пробелы. Мне, кстати, будет тоже интересно узнать. А пока начнём с того, что известно мне.
- Отлично! – он снова осветил небольшой кабинет лучезарной улыбкой и глянцем черепушки. – Когда всё началось?
- Шестнадцатого мая прошлого года. Они проснулись именно в этот день.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИБЫТИЕ
Глава 1. Шестнадцатое мая
Это случилось на вторые сутки с начала наблюдения. Уже два дня я отлёживал бока на жёсткой кушетке, ел больничную баланду, слушал пищание больничных приборов, уныло смотрел в окно и ждал, когда же они проснутся.
Четыре кушетки были расставлены по палате квадратом. Моя находилась возле двери, напротив, возле окна была кровать Вождя. Ещё двоих соседей по палате я пока не идентифицировал.
Все трое с виду были обычными мужичками средних лет. Спящие люди  чем-то походят друг на друга. Множество отличительных признаков стирается из-за отсутствия какой-либо динамики, поэтому все они были для меня не более, чем обросшие щетиной хомо сапиенсы. На самом деле они и являлись обыкновенными людьми. Оболочка была самая, что ни  на есть, современная, типовая. Весь интерес представляло то, что сейчас находилось у них внутри, но пока они спали, определить это было почти невозможно. Куратор мне тоже ничем не помог. Он сказал, что одно из условий задачи состоит в том, чтобы я опознал их сам.
Странная это была миссия, и вообще вся операция изначально показалась мне очень странной. Никакой ясно поставленной задачи, или цели, всё держалось в тайне и выдавалось через Куратора по чайной ложке. Но Вождя я всё-таки определил ещё до пробуждения. Он периодически реагировал на санитарку, которая ставила ему капельницу, и по этой самой реакции, я опознал своего соседа напротив. Догадка привела меня в шок.
Закатанный в простынь и свёрнутый калачиком, этот тщедушный человек походил на маленькую креветку.  Но стоило только его плеча коснуться руки санитарки, он дёргался сжимался ещё больше и бурчал что-то вроде «Руки прочь».  Кавказский акцент и гортанный бас придавали фразе жести. Прочь звучало как «проч». Санитарка пожимала плечами,  и, посмеиваясь, катила стойку капельницы к выходу из палаты.
Улыбки и смешки прекратились в тот момент, когда при очередной попытке поставить капельницу, человечек пригрозил санитарке расстрелом.
Нет, это не был визгливый старческий писк, мол, всех вас расстрелять надо, или Сталина на вас нет.  Это был  голос того самого Сталина: спокойный, железный, подёрнутый ржавчиной.
«Ещё раз посмееш меня будит, я тебя к стенке поставлю».
Лицо девушки побледнело, трясущиеся руки не могли попасть иголкой в