вечно? – удивился черт. – Время – понятие относительное. Вечно – это по земным меркам, а здесь иной пространственно-временной континуум.
- Ах, вот как. Тогда другое дело.
- Соль сути в том, что ко всему привыкаешь. Иные души потом не хотят покидать эти места, приходится выволакивать за шиворот.
- И куда их...?
- И не спрашивайте. Тайна это. Да я и сам не знаю. Сказывают, из таких душ какую-то темную материю ткут, а потом, пережигая в звездных печах, в темную энергию преобразуют.
- Что-то такое я на Земле слышал, - откликнулся Одарис, трезвея от услышанного.
- Слухи ходят повсюду, - кивнул черт. – Кстати, мы уже пришли.
Невдалеке высилось неказистое здание, увенчанное, однако, неоновой вывеской с неясными символами.
- А это что за учреждение? – спросил Одарис.
- Трактир.
- Трактир? Здесь? Как такое возможно?
- А почему и нет, когда да? Чем мы хуже земной действительности?
- А чем тут расплачиваются?
- Чертовый персонал поощрением за ударный труд, остальные - валютой. Кусочками души.
Принцы примолкли. Черт сжалился.
- Ладно, вы гости, потому уважу. Будет вам рай в аду бесплатным. Скажите, от Потапыча. Только не заказывайте много и многое.
- Будем, как монахи, - заверил Одарис.
- Не пугайте меня…
- Как сироты, - поправил Лотис.
- Это другое дело.
- А вы…?
- Не положено. Служба. Вот после смены, пожалуйста. Но она через сто земных лет закончится…
- У него ж душа давно того… тю-тю, - шепнул Лотис. – Нет валюты.
- Тогда и мы не будем заказывать. Хватит с нас вертепа. Не будем сравнивать. Догадываемся, в чем разница.
- Наверняка, в качестве обслуживания, – поддакнул Лотис.
- Посмотрите, что да как, - присоветовал сопровождающий, - а лучше посидите, пока сивушные масла не улетучатся. А то опять полыхнете...
И то: почему, собственно, не поозираться по случаю? И тут же переменили мнение насчет не соваться.
В помещении было темно, смрадно и пахло сернистыми парами. Зато шум-гам стоял отменно веселый. Такого количества чертей не видел ни один алкоголик на Земле.
- После смены отдыхают, - шепнул принцам черт на пороге, вводя в обстановку. И возвратился на свежий воздух.
Принцы тихо присели в сторонке, и не пожалели. Услышали разговор местных. Пьяный. Значит, самый что ни есть душевный.
-... Тесть увещевал меня: мол, все воруют, нельзя отставать. Отставать – да, но не опережать! И вот из-за тестя залетел я с этими делами сюда – а аду гореть, - кручинилось некое бесплотное существо (а тут все были уже без спецодежды).
- Так для твоей же пользы! Пройдешь горнило, очистишься. Все, как в бане - по прейскуранту, - утешало его другое столь же малоплотное по удельному весу существо.
- И что потом – в ангелы возьмут? – горько пошутил первый.
- А то! Пути господни неисповедимы. Может, даже сразу в архангелы. Говорят, был такой случай…
- Да иди ты, утешитель...
- Уже пришел. Дальше некуда.
- Как же некуда, а сам говорил, что в ангелы можно попасть.
- Кто о чем, а барабан о тромбоне. Дурак ты. Шуток не понимаешь. Вот так с фашистами дружить, - укорил себя собутыльник.
- Кто фашист? Сам дурак…
И оба черта вцепились друг в друга, да так, что принцы не выдержали, вмешались.
- Стоп, ребята, брэк, - развел решительно их Лотис.
- Надо жить в дружбе, человеки! – призвал их Одарис.
Но те в ответ полезли скандалить. Уже с пришлыми. Но те дали достойный отпор. Материальное бесплотных победило в виду разных весовых категорий. И через минуту пьяные черти сморкались, собирая свою разбрызганную субстанцию. После чего конфликт перешел в словесную дуэль. И здесь свои природные таланты показал Одарис. Благо был под хмельком, а значит, мобилизован.
- Вас, городских, не поймешь, - возмущался Одарис. – Что ни дашь, все не вкусно, а поля под паром! Время уходит. И все в пустую! Тогда как мы в отчетный период с каждого квадратного гектара невиданные урожаи даем. И себе, и мне готовы неустанно добывать материально-духовные блага.
- Чего давишь на мозг? Будто ты из селян, - отбивался черт с образом запойного интеллигента.
- Да я от сохи! И прямо в армию, - продолжал гвоздить Одарис. - А вы ни пороху не нюхали, ни Гегеля не читали – а возражать!
Черти не знали, что и сказать на такие аргументы. Лишь дым из ушей пускали.
«Растет смена – и сразу на трон», - с удовлетворением подумал Лотис о друге.
Черти же присмирели. Вид материальных озадачил. И примирил с ситуацией.
- Не обращайте на нас внимание, - миролюбиво сказал первый черт. – Сами мучаемся, других мучаем, оттого нервишки пошаливают.
Зато второго заинтересовало иное. И он стал знакомиться.
- Садитесь к нам. Познакомимся. Как жизнь?
- А у вас?
- И у нас.
- Неужто он крепко выпивши? – спросил второй, указывая на Одариса.
- С непривычки пробирает больше обычного, - объяснил Лотис.
- А он мне нравится. Выпил – опьянел. По-людски это, - восхитился второй.
- Да-с, ничего человеческое ему не чуждо, - согласился Лотис. - Чего после работы с литра не пригубить? Какие в таком разе могут быть претензии?
- Никаких! – согласились сидельцы.
- М-марика, - вдруг промычал Одарис.
- О! Даже любимую женщину помнит. Это ваще класс. Молодец. Давайте выпьем...
И Одарис вдруг поддержал.
- Выпьем за все человеческое! – предложил он тост.
За такое нельзя было не пить. Потом выпили за гуманизм во всем мире. Потом... Короче, опохмелиться не получилось.
Очнулись они опять в тумане. И опять увидели слегка ошарашенное рыло черта.
- Сколько мы спали? – поинтересовался Лотис.
- Как вам сказать. По земным меркам часов шесть, по тутошним – только легли...
- Значит, ничего интересного не пропустили.
- Как сказать, - замялся черт. – Трактир все же спалили.
И вздохнул без укоризны:
- Много повидал на своем адавом веку, но чтоб таких огневых ребят… Что значит, принцы. Феодалы!
- Да что же такое делается! И выпить у вас спокойно нельзя, - возмутился Лотис.
А Одарис покачал головой и констатировал со вздохом:
- Два облома в три приема. Я ведь говорил: ни к черту у вас противопожарное оборудование.
- Зато у нас детский сад есть, - решил подсластить пилюлю самому себе черт, похваставшись перед проверяльщиками очередным явлением прогресса. Он родился и вознесся, пав в бездну, в те времена застойно-мохнатые времена, когда новизной был лишь пролет кометы.
- Шутите? – хором удивились принцы.
- Нисколько. Надо же смену растить заодно и чертенят пристроить на время буйного детства.
- Не покажите?
- Пойдемте. На редкость трезвенное учреждение.
- Тогда нам точно туда с проверкой...
________
Детсад оказался копией земного учреждения: песочницы, игрушки, строгие воспитательницы. Только детишки были особенными. Чертинята, одним словом… Но не в земном сусальном смысле, когда говорят о чересчур егозистом и хулиганистом ребенке, а натуральные, правда, без рожек и хвостов. И все-таки… Это стало ясно в ходе ознакомительной беседы членов комиссии с юным поколением.
- Кем хочешь стать, когда вырастишь? – строго спросил Лотис у одного из малышей.
- Наркодилером.
- А я киллером, - тут же откликнулся другой.
- А я шахидом, - пробасил толстый кудрявый карапуз.
- Он думает, что это те, кто фейерверки пускают, - шепнул черт. – В принципе «тепло» и даже «горячо», но потом поймет, почему не в цель.
- А я…
- Понятно-понятно, - прервал их Одарис. – Нам все понятно. Быдлячество – дело молодых. Играйте дальше.
И тут принцы увидели во что играли чертенята в песочнице. Самой невинной игрушкой была гильотина.
- Балуете вы их тут, как я посмотрю, - вздохнул Лотис.
- Пусть хоть у них будет счастливое детство, - с ноткой умиления отвечал черт. – А там посмотрим….
- Как-то мрачно все же, - осмелился заметить Одарис.
- Ну что вы! Это у них романтический период. А подрастут, станут политиками, политтехнологами, экономистами, журналюгами и даже священниками…
- Так они не..? – начал было Одарис свой вопрос, но запнулся.
- Нет, не умерли, - спокойно отвечал сопровождающий. – Это плоды земного греха, в целях гуманизма взятые сюда на временное воспитание с последующим возвратом в родные пенаты.
- А как же..?
- Забудут по возвращении, - заверил черт. – Но навыки останутся.
Принцы в немом удивлении покивали, что-то мысля про себя.
- И кто же это все придумал?
- Здесь много идейных.
- То есть, в каком смысле?
- А вы думаете, что сюда ссылают за грехи и все? Ну нет!
Черт приосанился, гордо поднял подбородок и даже сверкнул очами.
- Я не просто тут служу. Я, может, мысль-идею имею! И разрешить ее хочу! Для меня в Ад попасть, чтобы через него воскреснуть! Ибо где, как ни через душевный ад очиститься? Ибо, какие мои грехи?... Гнев, ведь – это грех? – вдруг обратился с утвердительным вопросом черт.
- Вроде – да, - согласился Одарис неуверенно.
- Грех есть мера падения. Но есть понятие «праведный гнев». А это как бы и не грех, ибо возвышает! Через преступление можно обрести душевное покаяние, а затем и духовное упокоение. Так и у меня. Все амбивалентно.
- Что-то все сказанное вами знакомо, - высказался Лотис задумчиво. – Случаем, вы с неким господином по имени Федор Михайлович не общались?
Черт притих. Посмотрел с чего-то в небо, вздохнул, и – кивнул.
- Неужели сей почтенный писатель тоже здесь? – изумился Лотис.
- Ну что вы! Он, понятно, в других высях. Но – участвует в нашей самодеятельности. Сочувствует и все такое прочее. Так сказать, душой с нашим обществом. Шлет приветы и советы, а заодно с помощью Игнасия Лайолы материал собирает для своего окончательного романа «Житие кающегося грешника». Отправной сценой является соблазнение монаха малолеткой… или малолетки монахом. Что-то в этом роде. Короче, должно потом узреть томление духа и его последующее воспарение.
- Как-то фабула пошло звучит в ваших устах, - усомнился Лотис.
- Как умею так и излагаю. А у него за любой банальностью или, как вы изволили, сказать, пошлостью открывается бездна в ад. По его романам мы учились, как что, да что и как. Чтоб совращение душ проходило на высоком идейно-художественном уровне. Тем оттачивали свое ремесло, и наверху нас хвалили.
- Жалко принцессы Салерии здесь нет. Это по ее части – амбивалентность и все такое прочее, - молвил Одарис.
- Что? Прекрасная Салерия преставилась?
- Да Бог с вами! Жива-здорова, - испугался Лотис.
- Любопытно было бы взглянуть на нее, - отозвался черт. - Наслышан…
«Еще чего», - подумал Лотис, и на Земле болезненно воспринимавший пересечение встречных курсов с черной кошкой, а тут нечистая сила в чистом виде.
- Вот что я вам скажу в дополнение, - объявил сопровождающий. - Один покойный разведчик мне сказывал: «Служить политикам нельзя – это чревато предательством. Служить надо Родине!» А моя Родина здесь – в аду! Ведь что начертано на вратах Ада? «Человек – это звучит гордо! Но временно!»
- Да вы что? Неожиданно… - – подивился Лотис.- Что же тогда написано на вратах Рая?
- Наверное: «Душа – это прекрасно!», - предположил Одарис.
- Если она не продана или не уценена – то да, - согласился Лотис.
- А на вратах Рая написано так: «Если не создавать трудности, то как их преодолевать во имя светлого душевного будущего?» - отвечал лукавый, но принцы ему не поверили.
- Вы не принимаете в расчет диалектику, - взялся пояснять черт. - Ведь можно быть святым, но при этом дураком, быть отшельником по причине лености, борцом с ересью до безмерности и так далее. И
