Местное крепкое пиво...

Прошло пять минут – мы сидели и пили коктейль, прошло десять – ничего не изменилось. Часы остановились. Зелёная влага изменяла не только пространство, но и время. Выступавшие перед этим гимнастки выглядывали из за кулис и улыбались нам алыми и сладкими как мёд губами. Мы улыбались им в ответ. Я потянулся за последней бутылкой уже тёплого напитка и внезапно увидел как не проглотив отпитого пива замер мой чем то удивлённый  брат. Он сидел с недоеденной закуской на раскрытой ладони в одной руке и недопитым пивом в другой и странно сосредоточенным, но уже расплывающимся взором созерцал происходящее на сцене.

         – Серый, посмотри внимательно - услышал я – да они же мутанты! Я медленно повернул голову и попытался тщательней рассмотреть плавающие как в тумане  фигуры жонглёров. Я долго не мог поймать и рассмотреть тающих в сумраке циркачей, а когда мне всё же удалось сосредоточить зрение – я понял почему с самого начала в них было что то не так. Казалось их головы были развёрнуты наоборот. Нас никто не предупредил а сами мы поначалу из за широченных рубах и штанов не смогли заметить этого. Оба жонглера были вполне нормальными, но их смуглые, костлявые руки и ноги выгибались в локтях и коленках в обратную сторону. Поэтому такими странными, неуклюжими казались их движения. Поэтому так напряженно и сосредоточенно они перекидывались мячиками. Как же сначала я не заметил этого? Выгнутые в обратную сторону как у кузнечика колени, руки локтями вверх? То-то они подспудно вызывали у меня ассоциации с варёнными морскими богомолами.

         Мы ушли из цирка допив наше непонятное пиво. Брат заверил меня что сегодня мы увидели всё – что нам нужно было сегодня увидеть. Пакет с недоеденными пауками мы зашвырнули в усыпанные мелкими фиолетовыми цветами придорожные кусты. Без коктейля они были совсем несъедобными. А купленная нами по дороге водка была уже с закуской. В розовом от крови медицинском спирте плавала вверх хвостом маленькая кобра с вылинявшим, белым животом. У смуглых кривоногих Дон Жуанов она считалась снадобьем для поддержания мужского авторитета, для нас это была просто водка.

         Солнце катилось к закату медленно превращаясь в огромный, оранжевый шар. Мы брели в гостиницу пешком. Последние деньги взятые с собой были потрачены. Местные такси, трёхколесные моторикши надоедливо терзали нас предложениями подвезти, но мы только вяло отмахивались. Мы по очереди отхлебывали из розовой бутылки со змеёй. Мы задались странным вопросом – смог ли бы тысячерукий Будда танцующий на одной ноге почти у всех местных храмов, увенчанных золотыми многоярусными ступами, одновременно воспользоваться хотя бы десятком из своих рук? Например в сражении, сжимая пять мечей и пять щитов одновременно? Или играя на рояле? Не свихнулся ли бы он, размышляя какой рукой что делать? Или для этого нужно отключить разум и жить полагаясь на инстинкты? Не думать, а делать. Вспоминая мутантов циркачей мы напряжённо размышляли: как они управляют своими телами, как наверно причудливо перепутаны у них полушария мозга? Или они этих проблем даже не замечают? Уму непостижимо.

         - Знаешь брат, - говорил мне Андрей нетвёрдой походкой раскачивая узкую улицу – я знаю, во всём виноваты американцы, это они травили джунгли во Вьетнаме химией. Потом говорят стало рождаться много детей с генетическими уродствами. В том числе и у самих америкосов. Видно и сюда долетели ветры из отравленного «оранжем» Вьетнама… Недалеко… Он останавливается и отхлебывает водку из горлышка, стараясь не потревожить свитую в спираль кобру – уснувшую вечным сном на дне наполненной розовой водкой бутылки.