умей оградить от этого свою семью и жену, а не можешь этого сделать, тогда изволь быть порядочным мужем, и не мучай девчонку!
Разглядывая сына, Джордж как-то очень печально покачал головой.
- Если бы мне попалась в свое время такая женщина…
Не договорив, он в сердцах махнул на сына рукой и ушел, хлопнув дверью. А Джек отвернулся и закрыл глаза, злобно поджав губы.
Куртни не пожелала проведать его, но он ничего другого и не ждал.
Зато на следующий день заглянул Рэй.
- Поправляйся поскорее, сучонок. Уж больно у меня по тебе кулаки чешутся, сил нет терпеть. Ты ответишь за то, что обидел Кэрол. За нее я тебя убить готов. А пока ты здесь валяешься, я утешу мою бедную девочку. Вдруг она пожелает тебе отомстить? Я готов ей в этом помочь, - с красивой ехидной улыбкой дразнил он побелевшего от его слов больного.
Джек в ярости швырнул в него пепельницу, но Рэй увернулся и, подойдя ближе, пнул его в перетянутую бинтами грудь. Но тут зашла медсестра, и Рэю пришлось удалиться, оставив Джека корчиться от боли на кровати.
- А курить вредно! - насмешливо бросил Рэй перед тем, как выйти за дверь, захватив все его сигареты с собой.
Кэрол приехала вечером с Патриком, привезя вкусные гостинцы от Норы. Заметив, что сигарет у Джека нет, она удивленно посмотрела на него.
- Ты что, все выкурил за день?
Он отрицательно качнул головой и отвернул исказившееся от ярости лицо.
- Я схожу, еще куплю, - сказала Кэрол, не став больше задавать вопросов. Оставив Патрика с отцом, она ушла, но вскоре вернулась с новым блоком сигарет.
На этот раз они пробыли в больнице намного дольше, чем вчерашним утром. Кэрол не спешила уводить Патрика от Джека, давая возможность мальчику с ним пообщаться. Ребенок тосковал по нему, всегда, когда его не было рядом. Она также молчаливо сидела на стульчике, наблюдая за мужем и сыном. Украдкой смотрела она на Джека, но когда он устремлял на нее свой взгляд, всякий раз прятала глаза. А когда он отводил взгляд, снова смотрела, истязая свое сердце болезненной ревностью и вопиющей тоской. Смотрела и вспоминала, как ловко он притворялся все эти годы, что не знаком с Даяной, что презирает ее и питает к ней чуть ли не неприязнь. Как невозмутим был, когда Кэрол рыдала перед свадьбой после ссоры с Даяной, как утешал и пытался убедить не придавать такое значение своей никчемной подружке, без зазрения совести, нагло врал прямо в глаза.
«Даяна не уводила у меня Тома. Он никогда мне не принадлежал» - говорила Кэрол.
«А я никогда не принадлежал ей» - сказал он.
Странно, что она помнила их разговор, такой давний. Она вспомнила о том вечере впервые с тех пор. И воспоминания полезли ей в голову таким мощным потоком, стоило Кэрол дать им волю, что ей стало казаться, что ее мозг не выдержит и взорвется. События, обрывки разговоров, слова проносились перед ее мысленным взором с такой скоростью, что голова ее стала тяжелой, а потом появилась быстро нарастающая боль. Облокотившись о тумбочку, Кэрол подперла ладонью щеку и прикрыла глаза, пытаясь загнать поглубже в себя подкатывающие к самому горлу рыдания. Нет, больше ни одной слезы. Только не из-за этого. Перешагнуть и забыть. Так учил ее Джек, и теперь она перешагнет через него. Но были и другие воспоминания, радостные, теплые, наполненные любовью. Их любовью. Казалось, что она была, эта любовь. И эти сладкие приятные воспоминания почему-то причиняли еще большую боль, став вдруг такими горькими, что о них хотелось забыть в первую очередь.
- Кэрол… тебе плохо? - услышала она его встревоженный голос и, вздрогнув, словно он подслушал ее мысли, открыла глаза и выпрямилась.
- Нет. Голова болит, - ответила она, и снова спрятала глаза под его пристальным взглядом. Господи, ну чего он так смотрит и смотрит, издевается, что ли? Чего он пытается высмотреть? Ее мысли?
Кэрол почувствовала себя усталой и обессиленной. Тело налилось тяжестью. Захотелось лечь и не двигаться.
- Мам, ты совсем белая какая-то стала, - заметил Патрик. - Ты опять заболела?
- Сядь сюда, пожалуйста, - Джек погладил ладонью простынь рядом с собой. - На секундочку.
- Иди к нам, мам, правда, чего ты сидишь в сторонке, как чужая? - поддержал отца мальчик и, взяв ее за руку, поднял со стула и подвел к кровати. Джек перехватил у Патрика ее руку и усадил на постель. Кэрол не посмела сопротивляться в присутствии Патрика, даже когда муж обнял ее и привлек к себе, заставив наклониться, лишь инстинктивно напряглась всем телом, противясь всем своим существом. Положив ладонь ей на затылок, Джек прильнул к ее губам в нежном поцелуе, не стесняясь мальчика. Кэрол задохнулась от ярости. Это нечестно, пользоваться присутствием сына и так себя вести! Ну и наглец! Позавчера на ее глазах он выцеловывал Даяну, а теперь еще смеет прикасаться к ней?
Боже, как он умел целовать… Словно разом высасывал все силы, а у нее их и так мало осталось. Мышцы ее расслабились, а к глазам подступили слезы. Захотелось упасть и разревется от души прямо на его груди, вымаливая ответы на мучавшие ее вопросы. Простонать, показывая ему как ей больно, как плохо - ну почему? Почему? Зачем, зачем он так с ней поступил, зачем так ранил?
Оторвавшись от ее губ, он осыпал поцелуями ее лицо, придерживая за скулы, и прижал его к своей груди. Кэрол зажмурилась, чтобы не закричать. А так захотелось. Закричать… и проснуться. Понять, что это только сон. Увидеть его рядом, в их постели, такого близкого, любимого, родного. Своего. Только своего, и ни чьего другого. Понять, что он принадлежит ей, только ей. Что их любовь существует на самом деле. Что он любит ее, и никто ему больше не нужен, что когда он ей это говорил, он не лгал.
- Я люблю тебя, - зашептал он дрожащим слабым голосом.
Кэрол вздрогнула и попыталась отстраниться, но он с каким-то отчаянием еще крепче прижал ее к себе, не обращая внимания на боль в поломанных костях.
- Ну, прости меня, - шепнул он уже в самое ухо, чтобы Патрик не слышал. - Прости!
Она напряглась, упершись руками ему в грудь, понимая, что делает ему этим больно. Но ей хотелось, чтобы ему было больно. О, с каким бы удовольствием она его ударила, со всех сил, так, как когда-то научила ее Эмми!
Подняв к себе ее лицо, он заглянул в большие голубые глаза, которые полыхнули на него такой непримиримой неприязнью, что это шокировало его, несмотря на то, что он понимал ее обиду и гнев. Медленно он разжал пальцы, отпуская ее.
Кэрол улыбнулась ему, чтобы Патрик не заметил, что между ними происходит. Джек выдавил из себя ответную улыбку дрожащими губами.
- Пап, мы пойдем, - решительно сказал Патрик. - Мама плохо себя чувствует, я вижу. Глаза опять больные. Она заболела еще в тот день, когда ты сказал, что потерял ручку с брильянтом, только не хочет признаваться, чтобы мы не заставили ее идти к врачу. Она никогда не хочет к ним ходить. Скажи ей, пап, что надо сходить. Она тебя послушает. Она всегда тебя слушает. Заставь ее сказать, что у нее болит, пока еще сильнее не разболелось. В школе нам говорили, что нельзя запускать болезни.
- Хорошо, Патрик, я завтра же схожу к врачу, - улыбнулась Кэрол.
На душе было гадко. Она лжет собственному сыну, и от этого чувствовала гнев и отвращение к себе и к Джеку. Она уподобляется ему, обманывая того, кто ей верит, кто ее любит, и чувствовала себя ужасно. Как Джек может так спокойно, бесстрастно и легко делать то, что ей приходилось заставлять себя делать с таким трудом? Наверное, все же правы были те, кто говорил, что у него нет сердца и совести.
Она приходила в больницу каждый день, но никогда - одна. В основном, с ней был Патрик. В его присутствии они не могли и словом обмолвиться о том, что стало между ними. Джек понимал, что она просто не хочет оставаться с ним наедине, не хочет говорить, и недоумевал, почему? Разве нечего ей ему сказать? Он приготовился ко всему, к истерикам и слезам, к упрекам и ненависти, но уж никак ни к молчанию, которое становилось невыносимым и все больше давило на него, заставляя нервничать. И впервые в жизни он не мог угадать ее мысли. Она молчит и просто неотрывно смотрит, когда думает, что он этого не замечает. О чем она думает? Джек не мог этого выносить. Взгляд ее грустных глаз пробирал его до костей, скребком проходясь по нервам. А когда он спросил, где ее обручальное кольцо, она просто сказала, что потеряла его. Кровь в нем тогда закипела, но он вынужден был держать себя в руках из-за присутствия Патрика. В конце концов, мальчик стал его раздражать, и он уже не радовался, видя, как он входит в палату с Кэрол снова и снова. И злился на нее за то, что отгородилась сыном от него.
Они выходили из здания больницы и гуляли по двору. Кэрол поддерживала мужа под руку, Патрик скакал рядом, и так они медленно ходили по аллейкам, как обычная дружная и благополучная семья. И со стороны никто бы не подумал, что под этим кажущимся благополучием зияет пропасть…
А однажды Кэрол и Патрик приехали с Рэем. Это было после двух дней отсутствия, когда Джек был предоставлен сам себе на выходные. Кэрол сказала, что они едут в Диснейленд. Только Джек не предполагал, что помимо Куртни и Джорджа, с ними ездил еще и Рэй.
Несколько отстраненно Джек слушал восторженные рассказы сына о проведенных в сказочном городке выходных, поглядывая на Рэя, стоявшего за спиной у сидевшей на краешке стула Кэрол. Опершись ладонью о спинку стула, Рэй вызывающе повелительно возвышался над девушкой, дразня Джека насмешливым взглядом. Кэрол посвежела и посветлела лицом, глаза ее снова заблестели после веселых выходных, которые отвлекли ее от печали. Она улыбалась и казалась веселой. И это очень не нравилось Джеку. Быстро же она оправилась от потрясения. Уж не этому ли красавчику она этим обязана? Джек бледнел от злости, когда Патрик рассказывал, как веселил их дядя Рэй. Они участвовали во всяких конкурсах и отхватили целую кучу призов. Но самый интересный конкурс, по мнению Патрика, был тот, когда принцу нужно было вызволить из башни принцессу, пройдя ряд испытаний и взобравшись на высокую башню к окошку принцессы. Отбирались три пары на роль принца и принцессы, и Рэй затащил Кэрол на этот конкурс почти силой. От принцессы ничего не требовалось, кроме того, чтобы ждать своего спасителя у окошка в сказочной башне, переодевшись в соответствующее роли платье. С легкостью справившись с испытаниями быстрее всех, Рэй закинул «кошку» в окошко башни, как того требовали правила, взобрался по веревке наверх, влез внутрь и под восторженные овации вынес из башни освобожденную принцессу.
- Маме и дяде Рэю надели короны, а Рэю еще дали меч и накинули на плечи длинный плащ. Пап, он на самом деле стал похож на настоящего принца, представляешь! Всем так понравилось, и за него все болели с самого начала, потому что наш Рэй такой красивый! - с восхищением Патрик смотрел на своего дядю. - Из мамы и дяди получились такие классные принцесса и принц, что им подарили сказочную одежду и короны, и дали пригласительные билеты на сказочный бал, который будет проводиться зимой, чтобы они им правили, представляешь, пап? Здорово, правда?
- Для принца он уже несколько староват, - съязвил Джек, ударив Рэя по больному.
- Но ведь никто даже не заметил, он выглядит совсем молодым, - возразил Патрик и добавил несколько
