тонированными стёклами и визгом затормозил рядом.
Цветаев выхватил пистолет, понимая, что попался глупо и надежды на спасение нет, но в следующее мгновение услышал знакомый голос:
– Не стреляй! Свой!
Дверь открылась шире, и Цветаев разглядел мрачного Пророка, а рядом с ним – улыбающуюся физиономию Гектора Орлова. Оба в камуфляже, оба с оружием, но Пророк – трезвый как стёклышко, а Гектор Орлов – пьяненький, глуповатый и весёлый. В глубине салона, как марионетки, лыбились братья Микулины.
– Привет! – сказал он им, как старым знакомым.
– Чего встал? – с укором спросил Пророк и приказал, поморщившись словно от зубной боли: – Лезь!
Под ногами звякнуло оружие. Однако главный сюрприз его ожидал в кабине: за рулём сидел «пропавший без вести» Андрей Сергеев из Песок.
– Рыжий! – воскликнул Цветаев и через переборку кабины полез обниматься.
– Всё! Всё! – брезгливо закричал Пророк. – У нас задание! Надевай! – и торопливо сунул Цветаеву «броник» и «разгрузку», чтобы только не видеть радости на их лицах. У самого-то кошки на душе скребут, неизвестно почему решил Цветаев и начат что-то припоминать в этом же духе.
– Старик! – закричал он. – Это же Андрюха! – и почувствовал, что глаза у него стали влажными.
– Ну и что?! – мрачно возразил Пророк. – Что с того? Задания-то никто не отменял!
– Не отменял, – Цветаеву пришлось остепениться, он только, улыбаясь до ушей, крепко пожал Рыжему руку, хотя и покривился при этом, у Андрюхи была альпинистская хватка, и принялся облачаться. – А-а-а? – спросил, взглянув на карманы, набитые короткими магазинами.
– Здесь, здесь твоя «Машка», никуда не делась, – ответил Пророк таким недовольным тоном, что Цветаев снова почувствовал бы себя виноватым, если бы не ночной разговор, который не складывался в ясную картину. Не из-за этого ли Пророк такой вредный? А разговор, между прочим, коснулся его жены, только Цветаев не мог вспомнить подробностей.
Они уже неслись по утреннему Киеву на бешенной скорости, презрев все правила, оставляя позади КПП с бандерлогами, чмошниками, «чвашниками» и их собаками в кольчугах, откуда им грозили кулаками, откуда свистели и орали вслед, однако стрелять не смели, потом что, как понял Цветаев, машина была обклеена спецпропуском и спереди, и сзади, и по бокам. Гектор Орлов глупо хихикал. Ром и Ромул дружески скалились. Только Антон выглядел надутым, словно перепил ночью.
– Куда? – спросил Цветаев, с удовольствием поглядывая на Рыжего, который, знай себе, невозмутимо крутил баранку и тоже радостно косился в его сторону.
Блин! Сколько они соли съели и сколько водки выпили! Но самое главное, что Рыжий жив! Убью Пророка, решил Цветаев, при первой возможности убью, и оглянулся за объяснением, но Пророк лишь хмуро усмехнулся и не счёт нужным что-либо сказать. Не пошла ему на пользу ночная пьянка, так же как и откровения, кажется, о жене, а хитрость удалась на славу. Мастер он этого дела – преподносить сюрпризы.
– Я его подальше от греха спрятал, – сказал Пророк доверительно, но так, чтобы Цветаев больше не задавал вопросов.
– Зачем? – всё же удивился Цветаев, хотя уже знал ответ, который прочитал в глазах друга.
Пророк воскликнул в сердцах:
– Проклятая у нас группа, что ни говори! Что не так?! – и подался вперёд, словно готовый броситься на Цветаева.
Казалось, он в очередной раз обвинил в чем-то именно его, единственного везунчика от природы, и готов был хоть голову расшибить, но проверить и этот факт. Прежде, чем перечислить всех погибших, он загнул большой палец: – Дима Краснов, Политыкин…
– Не надо! – остановил его Цветаев. – Я всё понял!
Ему не хотелось портить такой радостный момент, который бывает раз в жизни – Рыжий нашёлся!
– А если понял, то заткнись!
– И заткнусь! – не испугался Цветаев.
– И заткнись! – подтвердил Пророк, намекая, как показалось Цветаеву на то, о чём они не договорили ночью.
– Молчу! – покорно сказал Цветаев и тут же простил Тоше всё, чем был до этого недоволен; за одного Андрея простил, за рыжую бестию простил, за нечаянную радость простил, от чистого сердца простил и больше не держал зла. Не часто такие праздники удаются, подумал он с удовлетворение, и ещё раз оглянулся на Рыжего, проверяя, на месте ли он и не сон ли всё это, вообще говоря. Оказалось, не сон, потому что Рыжий подмигнул ему в зеркало заднего обзора, сам довольный не меньше, и сжал кулак в знак приветствия. Значит, будет дело, с удовлетворением подумал Цветаев, а то засиделись мы, как лягушки в болоте, занимаемся чёрти чем, ревнуем к прошлому, вместо того, чтобы глядеть вперёд и бить врага. Потом вспомнил, кто его ждёт и не дождётся, и даже, набрав воздух в лёгкие, загадочно посмотрел на Пророка, но вовремя прикусил язык. Самохвалова удавится, самодовольно решил он и спросил с надеждой на чудо:
– А ты больше никого не спрятал?
– Не-а… – удручённо показал головой Пророк.
– Я тоже, знаешь, как обрадовался, – поведал Гектор Орлов заплетающимся языком.
Но это ничего не значило, ибо надо знать Гектора Орлова, чтобы всецело доверять ему даже пьяному. В самый последний момент концентрировался он, делал всё, всё, что надо, и ни разу не залетал, ну, кроме, последнего раза, наверное, когда попал в плен, а «пшек» ему выбил последние зубы.
– А чего нам не сказал?
– Знаю я вас, олухов! – кисло отозвался Пророк и снова набычился. Грызли его сомнения и ревность.
Точно – ревность, вспомнил Цветаев. Это лишний раз подтверждает то, что он никому не верит, кроме себя любимого, подумал он умиротворенно. Ну и хорошо, лишь бы результат был положительным, как с Рыжим!
– Едем за Осипом Царенко, – счёл нужным объяснить Пророк. – Знаем, где он сегодня будет.
– Откуда? – спросил Цветаев, хотя спрашивать было бесполезно, чаще всего Пророк отвечал уклончиво, если вообще отвечал.
– У него сегодня день рождения. Сидит в ресторане «Три жирафа». Пьёт уже шесть часов кряду.
– Вот это по-нашему! – невпопад обрадовался Гектор Орлов.
Пророк посмотрел на него так, что будь на его месте любой другой, он бы провалился от стыда под землю, а с Гектора как с гуся вода.
– Ты зачем его взял? – спросил Цветаев, глядя на Гектора Орлова. – Он же пьяный.
– Ничего я не пьяный! – возразил заплетающимся языком Гектор Орлов и перестал на какое-то время глупо хихикать и покачиваться, как паяц.
– А ты попробуй его не возьми, – сварливо возразил Пророк. – Такой концерт закатил, – и осуждающе посмотрел на Гектора Орлова, будто мог его этим пронять.
За его спиной маячили, как привидения, братья Микулины. Они не смели участвовать в разговоре, но всеобщую радость поддерживали.
– Я дурака валяю, – признался Гектор Орлов, – мне весело, – и снова стал раскачиваться из стороны в сторону и глупо хихикать. Однако за станцией «Озёрная», стал громко икать.
Братья Микулины заволновались:
– Сейчас наблюёт.
– Стоп! – заорал Пророк. Он знал шутки Гектора Орлова не хуже Цветаева: они у него с первого класса были идиотскими, то в школьной столовой прилюдно таракана проглотит, то кошке хвост прищемит на уроке анатомии.
Андрей Сергеев так ударил по тормозам, что всё попадали со своих мест. Звякнуло оружие. Пророк начал ругаться, поднимаясь с колен:
– Ты чего так резко тормозишь?!
– Ты же сказал, я и затормозил, – спокойно возразил Андрей Сергеев и подмигнул Цветаеву, мол, я на твоей стороне, потому что Пророк – изверг, диктор Муссолини, фюрер, одним словом.
– Нельзя понимать всё напрямую, – прочитал ему мораль Пророк. – Всё! Вылезаем, а то действительно наблюёт.
Но Гектор Орлов хорошо знал своё дело, прошмыгнул, как молния, облюбовал ближайшее дерево и уже разговаривал с ним на языке пьяниц, то есть стоял в раскорячку и что-то высматривал на земле.
Цветаев тоже вылез размяться. Они были где-то в районе Кольцевой дороги. Напротив тянулись «автомагазины» и «шиномонтаж». Расцвело, но машин ещё было мало. Солнце поднималось горячее и яркое. Мрачные облака на горизонте предвещали дождь.
– Здесь недалеко, – сказал Пророк, поглядывая в сторону Полесского озера, намекая на Осипа Царенко, который за полгода убил так много людей, что имя его стало нарицательным. В свідомих газетах так и писали: «Спецназ по-царенковски пройшовся по Донбассу» или «Потрібно переймати Царенковские методи викорінювання населення на південному сході» Начал он ещё в Одессе, когда задушил шнурком в доме профсоюзов беременную женщину, продолжил под Красноармейском, в карательном батальоне «Днепр», однако под Новоазовском был ранен в пятую точку, когда уносил ноги от Народной армии, лечился в Киеве и больше никакими силами нельзя было его загнать на фронт, где по его словам он пострадал за идею очищения востока от русских, «я изнасиловал и убил больше двухсот пятидесяти восьми женщин, чтобы они их не рожали». А окопался Осип Царенко в родном пригороде Шулявка, покрикивал оттуда на бандровское правительство и чувствовал себя в безопасности. Мало того, он решит стать депутатом. И тогда его точно не достать, подумал Цветаев, будет разъезжать в бронированном автомобиле с кучей охранников.
Он посмотрел на широкую спину Гектора Орлова.
– Твоя работа? – мрачно спросил Пророк.
– Нет.
– Врёшь!
– Нет! – честным голосом уточнил Цветаев. – С чего бы?
Пророк посмотрел на него хитро:
– Ясно, «с чего бы»!
– Нет! – ещё раз сказал Цветаев и почувствовал, как взгляд у него становится тяжелым, как свинец.
– Ну, ладно, ладно, – морщась, уступил Пророк, он не настолько, чтобы Цветаев засчитал победу себе.
– Зря ты его потащил, – сказал Цветаев.
– Ничего, ничего, – обнадёжил Пророк. – В машине посидит. Машину-то караулить надо?
Похоже, он уговаривает самого себя. Сплошной альтруизм, а не война, подумал Цветаев: то он кого-то жалеет, то опекает без меры. Мне б такую любовь, да держат в чёрном теле.
– Надо, – согласился он, хотя они так никогда не делали, предпочитая прятать транспорт в кустах, значит, Гектор Орлов так пронял Пророка, что он готов был использовать его вместо затычки, лишь бы Гектор Орлов от него отстал.
Ослаб Пророк, подумал Цветаев, прежде у него хватка была железной, не уступал он никому.
Гектор Орлов освежился и подошёл к ним, вытирая рот грязным платком.
– Блин… ох, я и напился, – признался он, пробуя влезть в машину.
Два раза у него не получилось. На третий – Пророк втащил его за шиворот. Гектор Орлов плюхнулся на сидение, лицо у него было бледно-зелёного цвета.
У Цветаева зазвонил телефон.
– Где ты? – Услышал он голос Самохваловой, и его пробил холодный пот. К счастью, этого никто не заметил, все были заняты Гектором Орловым, который рад был оказаться в центре внимания.
– Здесь, – твёрдо ответил он.
– Ты что, издеваешься?! – бросила она на истерической ноте.
Такой Самохвалову он ещё не знал и не собирался знать, не любил он психопаток, навидался в своё время – мать у него была психопаткой и мучила отца всю жизнь. Повезло Антону – истерические женщины встречаются крайне редко, одна на миллион, если не реже.
– Я сейчас занят, – сказал он, прикрывая трубку, ибо Кубинский уже навострил волосатые уши.
– Что значит «занят»?! – укусила она трубку. – Я тебя жду, а он «занят»! Скотина! Урод! Подонок! Если ты не явишься!..
– Дождёшься! – прервал он её. – Я
