Поднявши взгляд к звёздам, стою онемев –
слышу вкрадчивый голос вселенной…
Касание полосы было почти незаметным. Видимо пилот знал своё дело. Невыспавшееся солнце едва выглядывало из-за горизонта, нехотя подсвечивая лоснящиеся бока выстроившихся в шеренги самолетов. Снежило. Всюду царил удивительный для транспортного узла, который никогда не дремлет, минимализм действия рукотворного оснащения. Гегемонией движущихся систем в это мгновение обладала природа. Рассветный ветер кружил в легкомысленном вальсе Штрауса мириады белых мушек.
Слаженные эскадры сизых туч неслись над аэродромом, казалось, набирая вторую космическую скорость, стремясь вырваться из мягких, но настойчивых гравитационных объятий сотворившей их планеты.
Тусклые отблески, люди в ярко-оранжевых комбинезонах, приглушенное покашливание соседей по салону, низкий всепроникающий гул, ожидание…
Авиалайнер медленно подрулил к длинному рукаву входа в терминал и, утомленные ночным перелётом пассажиры, начали подавать признаки жизни, вставая с мест, с которыми они уже сроднились за часы, полные терпения и беспокойной дрёмы.
По заверениям Романо, его должны были встречать. Некто Рену Робер. Странное имя, с ударениями на последних слогах (неужели француз?), принадлежало смуглому, невысокому крепышу (скорее – колониал) средних лет с характерным выражением легкого испуга или недоумения на физиономии и живыми черными глазами, с таящейся в них хитринкой. Он быстро взял под руку новоприбывшего, неуверенно следовавшего за толпой пассажиров к выходу из терминала, и настойчиво оттащил в сторону.
– Господин Иррисолто Адвена, я полагаю? Я ваш сопровождающий. Вас, вероятно, предупредили? – По построению его фраз можно было подумать, что этот коротышка ни в чем не был уверен до конца. Он выжидающе смотрел на долговязого, несколько измождённого на вид, человека, чье предплечье по-прежнему крепко держал, без стеснения разглядывая его старомодное длинное потертое пальто и кашне с невнятным узором.
– Да, так меня зовут, - несколько скованно и даже церемониально, словно вынужденный соблюсти некую ненужную условность, ответил Ирри, и, беспомощно оглядевшись, добавил. – В какую сторону идти?
– Следуйте за мной, не отставайте, - скомандовал Рену Робер, наконец, отпустив его руку, и, резко развернувшись на каблуках – довольно высоких, как разглядел Ирри, что, впрочем, никак не сглаживало общего впечатления – устремился в направлении выхода, огибая людей и другие путевые препятствия, петляя и запутывая следы, не хуже зайца, удирающего от волка среди кустов и деревьев. Потрепанного вида, растерянный и сбитый с толку окружающей суетой, волк еле поспевал за ним, перейдя на прихрамывающую рысцу, всё-таки ноги, после перелёта, были ещё несколько занемевшими.
Снег валил уже крупными хлопьями, будто в небе встряхивали огромные перьевые подушки, и превращался в коричневую кашу, едва достигая асфальта. Слякоть, лужи с радужной пленкой, щекотка снежинок на ресницах, чуждость… И, вопреки всему этому – торжествующе восходящее на востоке солнце.
В автомобиле было уютно. Витали несколько навязчивые, но приятные запахи лимона, мяты и кожи обивки, а также, отважно пробивавшийся сквозь них, союзный дух крепкого табака и кофе. Негромко играл легкий теплый джаз. Снег, падающий на лобовое стекло, таял; сплетавшиеся во всё более широкие ручейки, подсвеченные красными стоп-сигналами медленно двигающихся в плотном потоке машин и встречными светофорами, становились изгибающимися реками алого пламени, вычерчивая инфернальные картины стекающей лавы. Может так выглядело давнее прошлое Земли, в эпоху буйства вулканов? Водителю иногда надоедал этот адский этюд, и он стирал его, одним неуловимым движением пальца, включая на секунду послушные проворные щетки, не желая брать на себя обязанности Вергилия. Одно мгновение, промельк – и ты, лишь только усилием мысли пронизав сотни миллионов лет, снова в настоящем, когда повзрослевшая Земля уже прохладна и рассудительна.
Робер мощными руками лениво держал руль, двигая им с легким снисхождением, только тогда, когда это было действительно неизбежно, как будто не хотел влиять на реальность больше, чем следовало, внося лишь тонкие, математически выверенные корректировки.
– Романо просил не задавать вам лишних вопросов, господин Адвена, - произнес Робер после продолжительного молчания. – На него это совершенно непохоже – не давать никаких объяснений. С чего бы такая таинственность?
– Просто, я не очень люблю отвечать на вопросы. А Романо очень тактичный человек и учел мои особенности. Хотя вам, я вижу, он не указ? – Ирри слегка печально улыбнулся.
– Я любопытен от природы, не скрою. Такова уж моя слабость, за которую иногда приходится платить, и довольно дорого, - добавил он, подхватывая несколько чопорный стиль диалога и чуть нахмурившись от каких-то воспоминаний.
Поперек безымянного пальца Робера протянулась светлая полоска в пару миллиметров шириной.
– Недавно развелись? – Довольно бестактно переключил внимание со своей особы Ирри.
– М-да... Не только любопытен не в меру, но и не умею прощать измен – сплошная кладезь добродетели. – Рену Робер горько усмехнулся.
– Бывает, – философски изрек Ирри. – От начала мира так. Адаму, помнится, с первой женой тоже не повезло. – Они надолго замолчали – погрузившись каждый в свои безрадостные мысли.
Снег закончился внезапно, будто его выключили. Выглянуло и принялось давить на глаза, спрятавшееся было в пелене туч, озорное солнце, превращая тонкое снежное покрывало по сторонам от дороги в драгоценные россыпи – призрачно доступные, но исчезающие при первой же попытке приблизиться и завладеть ими. Как и многое в этом мире, подумалось Ирри, слишком многое. Иллюзия, которую можно проверить, лишь коснувшись её, не зная наверняка, чем она окажется.
Съехав с трассы, они двинулись, уже заметно медленнее, раскисшей проселочной дорогой и остановились перед двухэтажным оранжевым коттеджем, за которым возвышался могучий сосновый лес. Ирри вышел из машины, равнодушно погрузив ботинки в грязное месиво из талого снега и глины. Обойдя коттедж справа, он, испытывая безотчетное благоговение, приблизился к огромным реликтовым соснам с желто-коричневой корой и отягощенными снегом ветвями, подняв голову и восхищенно распахнув глаза. Тишина, царящая вокруг, не была ни тишиной звенящей, ни тишиной гулкого старого здания, или отчаянной тишиной одиночества – это была тишина насыщенная жизнью, пропитанная уютным покоем дремлющей природы, сохраняющая её незримые тайны. Иногда, падая с веток, вниз проносились снежные кометы, оставляя величественный, блистающий в солнечных лучах, шлейф, рассеивающийся в безмолвии дремучего леса.
– Сперва, я решил, что вы молоды, а теперь, в ярком свете, вы кажетесь намного старше – одних со мной лет, сверстник… а может, и того больше. – Мягко, по-кошачьи подошедший Робер, смотрел на очарованного лесом, воодушевленного Ирри. – Сколько вам?
Ирри досадливо поморщился – разрушилось ощущение светлой сказки, улетучилось, словно его и не было.
– Что-то около тринадцати миллиардов. Может, немногим больше, – он недовольно посмотрел на сопровождающего, – во всяком случае, частицам, из которых я состою... мы все сверстники. – Спустя мгновение добавил он и вымученно улыбнулся.
Немного опешивший Робер, мгновенно поняв свою оплошность, поспешил ретироваться в сторону машины, и, насупившись, стал выгружать какие-то сумки и пакеты – он тоже любил природу и мог понять человека, желающего остаться с ней наедине.
В доме было мрачновато, но тепло. Озорно потрескивали поленья в камине, медвежья шкура когда-то угрожающе, а теперь бессильно скалилась на деревянном полу, заполняя место между креслами с высокими спинками. В одном из них сидел седой сгорбившийся, кряжистый старик, со стаканом какой-то темной, и, судя по хищному отливу, точно не безалкогольной жидкости в одной руке, и раскрытой книгой – в другой. «Государь» Макиавелли – прочитал с расстояния в несколько, остававшихся до кресла, метров Ирри, несмотря на скудное освещение.
– Не слишком торопились? – Просипел сидящий с явным неудовольствием, но едва заметным карамельным оттенком иронии. – Еда уже остыла – грейте сами, мне недосуг. Мы, со стариной Никколо, несколько заняты. – Он явно хотел казаться жёстче и холоднее, чем был в действительности и шелестящий скандинавский акцент только способствовал этому. Морщинки же, веером разбегавшиеся от глаз, бескомпромиссно свидетельствовали об ином. Старику, конечно, больше нравилось улыбаться, но сам он был не в восторге от этой своей черты, ему хотелось казаться солиднее и чтобы люди воспринимали его более серьезно, для чего он временами и напускал на себя суровый вид.
– Готовитесь править миром? – Поглядывая на книгу, усмехнулся Ирри, неожиданно для себя, ибо полагал, до этого момента, что он человек воспитанный.
Старик откровенно и с видимым удовольствием расхохотался:
– Миром вряд ли, но соседнее королевство намерен захватить и удерживать, как можно дольше – двадцать гектаров девственного леса, как-никак. – Он долго и внимательно посмотрел на Ирри, впрочем, с полуулыбкой. – Мы поладим, мальчик, это точно. – Хмыкнув в серебряную шкиперскую бородку, он с глухим стуком поставил стакан и встал. – Поладим…
Повисла неловкая продолжительная пауза, во время которой все участники действа почему-то принялись неловко перемещаться относительно друг друга, будто совершая странные па медленного средневекового танца. Наконец, Рену это утомило, и он решил внести определенность:
– Свен, позволь представить тебе, - он указал узловатым пальцем мощной лапы в сторону Ирри – этот хмурый шутник в нелепом пальто – Иррисолто Адвена, друг доктора Романо, а это, – приземистый Робер мягко, даже с какой-то светской грацией, развернулся в сторону старика, – хозяин пансионата и мой давний знакомец, согласившийся нас приютить, Свен Бьёргсен – человек непреклонный, но, по-своему, очаровательный, – отрекомендовал седобородого Рену.
– Что думаете, господин Адвена? – Свен склонил голову набок и прищурил всё ещё молодые яркие серые глаза.
– Мне всегда казалось, что пансионаты, мм… несколько просторнее – Ирри неловко переступил на месте.
– В самом деле, обыкновенно так и бывает, но в конкретном случае, это объясняется тем, что мой пансионат задуман как место наибольшего уединения клиентов, поэтому я построил десяток коттеджей, разбросанных по лесу и максимально удаленных друг от друга. Но я собираюсь расширяться, поэтому мне и нужен ещё лес. Vous comprenez? – Старик снова был серьёзен.
– Bien sûr. Развитие бизнеса – не гарантирует отсутствие проблем, но гарантирует отсутствие стагнации и надежду на последующий прогресс. – Ирри блуждал взглядом по холлу переходящему в гостиную, думая, казалось о чём-то
