да Михалка Воробьев, да Офонка Овсяников, да Костя Ватутин в распросе сказали: мы деи был[и] в передних сенях, а в те поры понесли кушанье вверх, а царевич Дмитрей в те поры тешился на заднем дворе, играл с жильцы ножом, и пр[и]шла де на него старая болезнь, падучий недуг, и его в те поры ударило о землю, и он на тот нож набрушился сам».
Или вот ещё:
«А сытные сторожи Тренка Игнатьев, да Иванко Окулов, да Ивашко Оникеев, да уксусник Ульянко Якимов, да свечник Гриша Иванов в распросе сказали: что царевич Дмитрей майя в 15 день, в субботу, на заднем дворе тешился, играл ножом с жильцы, и в те поры пришла на него старая_падучей недуг, и тут его кинуло о землю, и било его долго, и он себя поколол
ножом сам».
Даже Григорий Нагой и тот сообщает:
«И Григорей Федоров, сын Нагово, в распросе сказал: что деялось тем обычьем майя в 15 день, в субботу, поехали они, Михайло, брат его, да он, Григорей, к себе на подворье обедать; и только они пришли на подворье, ажно зазвонили в колокола, и они чаяли, что загорелося и прибежали на двор, ажно царевич Дмитрей лежит, набрушился сам ножом в падучей болезни, что и преж того на него болезнь была; а как они пришли, а царевич еще жив был и при них преставился.…».
Часть третья. Выводы.
Первое и главное.
Годунов не мог быть заказчиком. Ну, никак! Ему живой царевич был нужен. По крайней мере, пока жив был царь Фёдор Иоанович.
И не надо повторять бредни про виды самого Бориса на престол. Если бы в те времена у него были такие мысли, он не стал бы, рискуя всем выписывать врачей из Англии. Не стал бы, когда царь Фёдор занемог, забрасывать удочку в Вену на счёт брака сестры с каким-нибудь Габсбургским царевичем. Напротив, подговорил бы сестру или сам бы подсыпал Федьке-дурачку в питие чудо-порошок, и вся недолга.
Повторюсь: Годунову нужен был царевич живым. Уж больно веским он был аргументом всяким злопыхателям против его сестры-царицы.
Второе и тоже, не менее главное.
Вероятность того, что царевич Дмитрий во время приступа эпилепсии сам себя поразил ножом в горло, столь ничтожна, что рассматривать её – смешить специалистов в этой области.
Вот мнение профессора Рэма Андреевича Харитонова, являющегося одним из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии:
- царевич не мог сам зарезать себя ножом ни во время припадка grand mal (припадок большой судорожный), ни во время психомоторного припадка;
- во время большого судорожного припадка больной всегда (подчёркнуто автором) выпускает из рук предметы, находящиеся в руках;
- вероятность того, что Дмитрий во время припадка мог «напружиться» на нож настолько мала, что не может приниматься во внимание. Таких случаев в мировой литературе со времени его убийства не было.
Свои ответы на поставленные вопросы Р.А. Харитонов дополнил следующими замечаниями: «Если больной царевич во время припадка мог “напружиться” на нож, то это единственный случай за всю писаную историю эпилепсии. Мне неизвестны случаи порезов ножом во время приступов. Известны случаи попадания под поезд, ожогов в костре и о горячие предметы, ошпаривания кипятком и горячим маслом. Я думаю, что ножей в домах за это время не стало меньше».
И так, что мы имеем?
Годунову Димка был нужен живым.
Зарезаться он не мог.
Что же тогда, чёрт побери, произошло весенним вечером 15 мая 1591 года в Угличе?
Я думаю, что всё произошло на несколько раньше. Во время очередного приступа эпилепсии царевич Дмитрий неудачно упал, ударился головой и умер. Вместо того, чтоб обнародовать этот факт и получить кренделей за то, что не уберегли брата царя, Нагие решили извлечь из этой смерти, хоть какую-то выгоду.
Во-первых, они отправляют гонца в Москву. Но не к царю Фёдору, а к недоброжелателям Годунова – Шуйским. План: обставить всё так, чтобы все подумали, что смерть мальчика – дело рук Бориски.
Повторю вопрос, не дававший мне покоя с самого начала расследования: как Москва смогла так быстро прислать в Углич следственную комиссию?
Посчитаем.
От города У до города М – 200 км.
Если гонец выехал 15-го вечером, в Москве он был в самом лучшем случае 17-го утром. Пусть комиссию собрали за пару часов, что почти фантастика, назад они выехали не раньше вечера 17-го. И не думаю, что боярин, митрополит, думный дьяк и окольничий передвигались верхами. Наверняка в каретах, колымагами в те времена на Руси называемых, да по весенней распутице – только-только паводок достиг своего максимума – представляете, с какой скоростью они передвигались. Километров 5-7 в час. Световой день в мае – 16 часов. Минус час утром и час вечером. Плюс остановки оправится и перекусить – ещё часа три. Итого 11 часов безостановочного движения. Порядка 75 километров в день. За два – 150. Как они успели уже 19 мая въехать в Углич?
А вот если предположить, что гонец прибыл не после событий в Угличе, а до – всё становится на свои места. Явился он после Шуйских в Кремль 16-го утром и доложил, что так, мол, и так - день и ночь скакал по темени да бездорожью, задницу до копчика стёр. Так спешил к вам с вестью, что вчерась по полудню помер Дмитрий, братец ваш, ваше царское.
В результате комиссия выехала на сутки раньше и прибыла в Углич как раз 19 мая.
Всё сходится.
Вы спросите: зачем была такая спешка?
Чем дальше, тем сильнее тело покойника приходило в негодность. Одно дело – прошло три дня со смерти, другое дело – неделя. Вот почему Нагие никого не допускали в церковь, где лежал в гробу покойный царевич. Наверняка его там обложили льдом, чтоб притормозить процесс разложения.
Но вернёмся в Углич 15 мая.
Уже третий день царевич мёртв. Около пяти часов вечера кормилица Орина Тучкова выносит якобы слабого после приступов (спящего) царевича на улицу «погуляти». На самом деле у неё на руках переодетый в царевича похожий мальчик, опоенный сонным взваром. Тучкова держит его так, чтоб трудно было рассмотреть лицо. Что доподлинно происходит на заднем дворе – неизвестно. Вряд ли «…жильцы царевичевы», то есть - мальчики-слуги, проживавшие с царевичем и состоявшие при нем для развлечений и услуг, играли в это время там в ножички. Они, как и все свидетели в «следственном деле» почти слово в слово повторяют ту самую мантру. Мол, царевич в эпилептическом припадке убил себя сам прямо у них на глазах. Интересно, если бы Шуйские согласились на план Нагих, какие показания эти мальцы дали? Что лично видели, как сын Битяговского с дружками шандарахнули царевича булавой по темечку? А потом ножом по горлу, типа контрольный выстрел?
Как бы то ни было, когда ударили в набат, никакого «царевича» в руках Тучковой уже не было. Убили мальца там же или зарезали позднее – шансов выжить у него было немного. Таких свидетелей оставлять в живых нельзя.
В любом случае, тело мальчика побыстрее унесли.
А далее услыхав колокол, народ повалил из домов, подозревая пожар. А там всадники и: «Что сидите? Царя у вас нет!».
На княжеское подворье начал сбегаться народ среди которых посадские и посошные люди(собранное ополчение), а так же казаки с судов, что стояли у причалов на Волге. Наверняка в толпе достаточно подкупленных. Является Михаил Нагой, на всякий случай пьяный, и объявляет имена убивцев. Прибывает Битяговский, слегка охреневший от вестей о гибели царевича. Ну а дальше вы в курсе.
Примечательно, что ни одного из Битяговских, ни Третьякова, ни Качалова - только Осипа Волохова привели на расправу Марии Нагой. Почему? Потому что именно Василиса Волохова, мамка (нянька) царевича, недоглядела. При ней погиб Дмитрий. И она должна была ответить своим сыном за сына Марии Нагой. Око за око.
Кстати, мальчики, которые якобы присутствовали при сцене когда «…царевич Дмитрей, набрушился сам ножом…», на допросе показали, что кроме них с царевичем тогда была «…кормилица Орина, да постельница, Самойлова жена Колобова, Марья…».
Никакой Волоховой там и в помине не было. Она, зверски избитая находилась в это время под стражей. Чтобы объяснить, откуда у неё синяки, пришлось позднее придумывать дурацкий эпизод про то, как Мария Нагая охаживала её поленом.
Дальнейшие события, читатель, тебе известны. На следующий день ополченцы (посошные люди) с казаками, отплыли в свой Гуляй город. Наверняка с ними уехали реальные убийцы тех, кого обвинили в смерти царевича.
Тела отца и сына Битяговских, Третьякова, Качалова, Осипова и прочих выбросили в канаву. Позднее Михаил Нагой «…велел собрати ножи, да положити на тех побитых людей, и палицу железную велел взяти у Михайла, у Битяговского, в клети, да велел на тех же людей положити…». В свете озвученной версии, это приказание уже не кажется таким уж дебильным. Если царевич умер, ударившись головой, то почему не заявить, что это Битяговский его так приложил именной булавой. Вот она, как раз, рядышком валяется. А для верности Димитрию потом и горло располосовали. О, как удачно, а вот и ножи! Все орудия убийства в крови, так что вывод сделать просто: вот они – убийцы!
Остаётся найти нужных свидетелей – а, они уже ждут, наизусть показания вызубрив – и вуаля: пускай теперь Годунов отвечает, по чьему это приказу его людишки царевича кокнули.
Но что-то пошло не так. По какой-то причине Шуйский не захотел в тот момент ссорится с Годуновым. То ли компромат какой у Бориса на Ваську был, то ли ещё чего. Пришлось кроить версию событий по живому. Вот почему столько вопросов к следственной комиссии, которая и Годунову угодила, и Нагих не выдала. Наверняка не бесплатно. А Борису что? Его имя ни в одной строчке не мелькнуло – ну и ладно.
Правда, дураком он никогда не был, поэтому повелел « … Михайлу Васильевичю Молчанову: ехати ему на Углеч, а приехав, взяти ему … Ждана (Тучкова), княж Дмитреевы кормилицына мужа, и жену его, кормилицу Орину (Тучкову), а взяв, везти их ко государю к Москве бережно, чтоб с дороги не утекли и дурна над собою не учинили…». Интересно, что затребована в Москву была не только кормилица царевича, но и её муж. По всей видимости, существовали показания, которые не вошли в «дело».
Неизвестно, нашёл ли Молчанов в Угличе чету Тучковых, или их удавили от греха, чтоб не болтали? Довёз ли до Москвы целыми? Сведений об этом не сохранилось.
Для клана Нагих вся эта история вышла боком. Вместо возвышения после неминучего падения Годунова, почти весь клан был подвергнут опале. Мария была пострижена в монахини, под именем Марфы, дядья и братья сосланы кто куда.
История закончилась, и почти забылась, заслонённая чередой последующих событий, которых было предостаточно.
Одно нашествие 150 тысячного войска крымчаков летом того же года чего стоило!
И только стечение роковых обстоятельств много лет спустя раздул из этой еле тлевшей искорки пожар, в котором чуть не сгорела вся Московия.
Но это уже совсем другая история.
Эпилог для самых нетерпеливых.
Краткое изложение версии для самых нетерпеливых.
Незадолго до 15 мая 1591 года, дня за три – вряд ли больше, царевич Дмитрий погибает в результате несчастного случая. Скорее всего – ударился головой во время припадка. Виновницей считается его нянька Волохова. Не доглядела! Она избита и взята под стражу.
Однако вместо того, чтоб сообщить о гибели сводного брата царя и, если повезёт - наследника
