Проклятые. Глава 24.

– Не омрачит. Даже если она осталась прежней, я… я всё равно не пожалею, что поехала туда. Я давно должна была сделать это, и это меня тяготит. Если она прогонит меня, то я, по крайней мере, избавлюсь от чувства вины перед ней за то, что столько лет не предпринимала попыток встретиться, – Кэрол улыбнулась, чтобы Джек не догадался, как засаднило её сердце при мысли, что Элен может её прогнать, как гнала от себя всегда.

Джек посмотрел на неё своими внимательными, всезнающими глазами, но не стал спорить, поняв, что она не изменит своего решения. Он знал, что она чувствует, о чём думает и чего боится, потому что в этой ситуации мог поставить себя на её место. Может, они совершенно разные, как личности, но, несмотря на это, у них много общего. Горькое детство отвергнутых матерями детей, мечты о любви и полноценной семье. Они оба не имели этого, а потому умели ценить, нуждались и стремились к тому, чего были лишены. Поэтому Джек был уверен, что именно с ней они смогут создать такую семью, о которой так мечтали, что никогда не допустят они, чтобы их дети ощутили хотя бы толику той боли, что пережили их родители. Своим детям они дадут всё, чего недодали им самим. Любовь, нежность и заботу. И у ребёнка, который скоро появится на этот свет, всегда будут рядом и отец, и мать, и никогда он не увидит, как рушится его семья, как когда-то разрушилась семья его, Джека. Джек был счастлив, что создаёт семью, несмотря на то что ещё недавно откладывал это на неблизкое будущее. Но жизнь распорядилась иначе, привязав его к женщине, которую он не смог выкинуть из своего сердца, как ни старался. Он хотел ей отомстить и наказать, а его месть обернулась созданием нового человечка, который заставил его сделать последний шаг к той, которую давно избрал и умом, и сердцем, но не торопился к брачным узам.

Кэрол была очень удивлена, когда он сказал, что он для себя решил, что именно она станет его женой и именно с ней он построит семью, ещё до того, как Мэтт вышел на свободу. Решил скорее умом, чем сердцем. Но сердце пошло на уступки и не стало идти вопреки уму.

– Но почему я? – Кэрол была шокирована.

– Ты мне подходишь и… устраиваешь, – он расхохотался, заметив её возмущённый взгляд.

– Значит, это брак по расчёту? Потому что я показалась тебе удобной в качестве жены?

– Ага. Сплошной холодный расчёт.

– Холодный? – Кэрол хмыкнула. – Что-то мне так не показалось.

– Ну… поначалу был холодный. А потом разогрелся, – обняв, он томно поцеловал её в шею. – Ладно, вру… Сначала разогрелся. И планы затащить тебя в постель у меня появились намного раньше, чем мысли о том, что из тебя бы вышла неплохая супруга. А знаешь, когда именно у меня появились эти мысли? Догадайся!

– Уж не тогда ли, когда я изводила тебя своей стряпнёй и хозяйничала в твоей квартире после того, как ты сбежал из больницы беспомощным калекой? – засмеялась Кэрол.

Джек тоже рассмеялся.

– Именно тогда! Уж очень мне понравилось, как ты обо мне заботилась. И как хозяйничала. Мне понравилось. И с тех пор ты была обречена. Единственное, что пошло не по плану… это любовь. Я не собирался, я не хотел влюбляться, – он досадливо поморщился. – Я сам себе не хотел признаваться в том, что втрескался… И не признавался, пока Ландж не вышел. Ох, и сорвало мне крышу, когда ты осталась у них ночевать, – он болезненно скривился. – Даже вспоминать не хочу. Тогда я понял, как люблю тебя… Как больно ты мне сделала. Мне никогда не было так больно.

В его голосе отразился горький упрёк и давняя обида.

– Я не хотела делать тебе больно. Мне даже в голову не пришло, что тебе может быть не всё равно. Я никогда не встречалась с мужчинами… наоборот, избегала. Я ничего не знала ни о мужчинах, ни об их отношении.

– А если бы знала, это что-то бы изменило?

Кэрол отвела взгляд, но он вдруг обнял её и нежно прижал к себе.

– Ладно, не будем копаться в этом… Я не хочу. Ты не знала. Но теперь ты знаешь, – он поднял к себе её лицо и заглянул в глаза. – Ты ведь никогда больше не сделаешь мне больно? Я тебя люблю. И ты моя. Всегда была только моей. Изначально.

– Ну прости, ты не довёл это до моего сведения, – пошутила Кэрол и улыбнулась. – Надо было сразу сказать, как я к тебе в первый раз в офис пришла.

– Надо было, – он засмеялся и поцеловал её в губы. – Только я сам как-то не сообразил сразу, что ко мне пришла будущая жена… Потом только дошло.

– Ну, если ты не сообразил, то куда уж мне, извините… Я тоже не догадалась, что передо мной мой будущий муж.

– Конечно, это был я. И только я. Ты просто ошиблась при выборе мужа, да и я сам, конечно, немножко тебя прохлопал…

– Немножко? Ты имеешь в виду моё замужество?

– Давай договоримся, что больше об этом мы упоминать не будем в наших разговорах, это бьёт меня по больному. Даже если бы твой муж остался жив, я бы всё равно тебя отобрал, потому что я никогда и никому не отдаю то, что выбрал для себя, то, что станет моим. И заруби это себе на носу, любовь моя. Моя.

Кэрол лишь улыбнулась и пожала плечами. Джек улыбнулся и, взяв её за руку, нежно сжал.

– Я займусь переводом Элен в госпиталь, только чуть позже, после нашего с тобой свадебного путешествия, хорошо?

У девушки перехватило дыхание.

– Так скоро? Но… я… я не собиралась. Может быть, когда-нибудь…

«Когда я смогу её там содержать», – закончила про себя Кэрол.

Просить денег на это у Куртни она не могла и не хотела. Это уже слишком, обязывать, чтобы Куртни заботилась о женщине, которую в глубине души ненавидела, бывшей сопернице, которой Рэй отдал своё сердце, к которой ревновала его всю жизнь.

– Зачем откладывать на «когда-нибудь», если ты хочешь этого уже сейчас? Я человек не бедный и никогда таковым не буду, и могу позволить себе позаботиться о своей теще… ради тебя.

Он обнял девушку и прижал к груди.

– Разве ты забыла, кто будет твоим мужем? Сам Джек Рэндэл! – сказал он с наигранным пафосом, и серьёзно добавил: – Я разделю с тобой всё, что имею и ещё буду иметь. То, что было моим, теперь будет нашим.

Он не хотел её расстраивать и говорить о том, что перевод Элен в эту больницу невозможен. Элен содержалась в тюремной психбольнице, в отделении для особо опасных преступников. Госпиталь, в котором лечилась Кэрол, для таких пациентов не предназначен. Элен была не просто больной женщиной, она была осуждённой заключённой. И при всём желании даже он не сможет сделать так, чтобы её перевели в этот госпиталь. Это было невозможно. В данном случае, даже для него. Но говорить Кэрол об этом сейчас он не хотел. Он надеялся, что она поймёт это сама, когда увидит её. Ему очень не хотелось, чтобы она встречалась с матерью, он знал, что это причинит ей боль, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но он также знал, что если Кэрол что-то для себя решила, то она всё равно это сделает. Уж в её упрямстве и своенравии он успел достаточно убедиться. Ему оставалось только поражаться, как такая тихая и покорная вроде бы девушка одновременно с этим была такой упёртой и непослушной. Кто бы что ни говорил, всё равно поступает по-своему. Расшибает лоб и всё равно лезет напролом, даже если знает, что опять наткнётся на стену и обольётся кровью… как сейчас, в случае с матерью. Отчаянная, безрассудная. Считает себя трусихой и слабачкой, не отдавая себе отчёта в том, какой в ней стержень, сколько на самом деле в ней мужества. Зато Джек это видел. Когда он стал копаться в её прошлом, он был поражён всем, что узнал. Ему трудно было поверить, что всё, что он узнал – это о ней, роскошной, великолепной девушке, при взгляде на которую даже в голову бы не пришло, что она не родилась в роскоши и благополучии, что величайшая трагедия, которая могла быть в её жизни – это сломанный ноготь на безупречном пальчике. Как можно было поверить в то, что такую милую и беззащитную на вид девушку исключили из школы за драки, за то, что она со своей подружкой регулярно избивали кого-то в школе? Да он даже представить себе не мог её дерущейся, как ни смотрел на неё и как ни старался. Он спросил её об этом, когда они стали вместе жить. Он о многом хотел спросить, но пока не решался, собираясь это делать постепенно и осторожно. На его вопрос она лишь дёрнула плечом и усмехнулась.

– Ну да, выгнали. И что?

– Ты правда кого-то била?

На лице её тогда появилось такое ожесточённое выражение, которое он никогда до этого не видел.

– Да. А ты что, в школе никогда не дрался?

– По правде говоря… нет. Я не могу представить, что ты могла кого-то побить. Ты такая…

– Какая?

– Ну… не похожа на того, кто кого-то может побить.

– Я похожа на того, кого бьют, это ты хочешь сказать? Так и было, пока я не встретила Эмми. Она научила меня драться. И больше меня никто не бил. Били мы. Кстати, это было единственное, за что мать меня хвалила. Но бить кое-кого было мало. Эту тварь нужно было убить. Если бы я знала… если бы я могла вернуться назад… я бы убила её, и тогда бы Тимми и Эмми были живы. И бабушка Тимми. И Мег. И Спайк. А Даяна бы не была столько лет калекой.

Она заметила ошеломлённый взгляд Джека, а потом он расхохотался.

– Ничего себе! А ты оказывается самая настоящая злючка!

– Кто бы говорил! – фыркнула Кэрол.

– Разве я сказал, что это плохо? Просто теперь, если надумаешь кого-нибудь замочить, сначала расскажи мне, чтобы мне потом не пришлось вытаскивать тебя из-за решётки, договорились?

Кэрол подавленно промолчала, не разделив его веселья. По ней, так ничего смешного в этом не было.

А Джек, вспомнив о том, как она размозжила голову Кэт, уже не так удивлялся тому, что она кого-то могла бить в школе. И лишь подумал о том, как обманчива всё-таки может быть внешность некоторых людей. Как у неё, например. Этакая невинная беззащитная овечка, горя не знавшая за всю свою жизнь.