Пасха

ободками и цветастыми горочками яйца. Тесными группами стоят семейства соседей по району. Важные отцы семейств поснимали головные уборы и строго смотрят на малышей. Матери суетятся производя последние приготовления. На лицах хозяек видна плохо скрытая гордость и довольство, не только своими чадами, но и своими куличами, "пасхами" и нарядными яйцами. Это какое-то негласное состязание в кулинарных умениях. Потому, что многие куличи вовсе не купленные в магазинах, а настоящее рукотворное произведение искусства, созданное на кануне мамами, бабушками и тетушками многочисленных семейств. И теперь они гордо озираются в поисках ценителей их шедевров. Вот прям сейчас все эти кулинарные произведения искусства бережно вынимаются из сумок, пакетов и корзин, что бы спешно занять свое место на столах среди яиц, свечей и салфеток. Кто еще не успел зажечь свечи, тот чиркает спичками, щелкает зажигалкой прикрывая огоньки от ветра. Кто уже зажег занят только тем, что бережно сохраняет добытый с таким трудом огонь. Дети почти соприкасая свои ладошки лодочкой аккуратно, чуть дыша прикрывают огоньки своих свечей. Взрослые отцы семейств ставят огромные как стены натруженные ладони с подветренной стороны, что бы свечку не задуло. Девушки вытягивают изящные руки и раскрывают у свечи свои ладошки, кисти похожие на розовые и белоснежные цветы распустившиеся у огня. Парни грубовато подбирают пальцы, руки словно держат маленькие мячики, удерживают драгоценный дрожащий огонек. "Идет, идет" - шепчут рядом. Взрослые замирают, кланяются, крестятся, шепчут беззвучно молитву, одними губами. Ариша увидела напротив своих одноклассников и презабавно строит им мордашки. Те не отстают, корчат рожицы, машут руками. "Хватит, хватит" - шепчет ей мама - "Гляди уже, батюшка идет!" Аришка крестится и кланяется. Мимо проплывает пышная борода с проседью над праздничным парадным одеянием. В нашу сторону щедрым потоком летят брызги святой воды. Ариша тихо пискнула и шепчет мне - "Прям за шиворот." Она поднимает мокрое лицо. Кажется ей досталась хорошая порция святой водицы. Взгляд у нее растерянный и непонимающий. "Это хорошо, хорошо" - шепчет ей мама и гладит её по голове. Мне досталась порция немногим меньше чем Арише и я рада пожалуй, благословение свыше. Слезы смешиваются с водой и стекают по щекам. Светка радостно улыбается, складывает в корзины мокрые яйца и куличи. Осторожно оборачивает бумажкой свечи, укладывает их поверх всего. "Не сломались бы" - говорит она отвечая на мой взгляд. "А я в наш грецкие орехи положила." - ни с того ни с сего говорит мама - "Это мой новый рецепт!" Я промокаю краем платка лица себе и Арише. "Мама ты что плачешь?" - спрашивает дочь. Я качаю головой и улыбаюсь. Мать мне кажется сейчас такой же маленькой и беззащитной как и Арина. "Спаси нас Господи!" - думаю я в отчаянье стараясь удержать слезы - "Спаси Господи!" А на лицах людей выходящих из церкви какое-то новое выражение. Может быть мне кажется или лица действительно просияли каким-то новым, чистым внутренним светом, когда их коснулась благодать светлого праздника."На долго ли?" - думаю я с тоской глядя на выходящих людей - "На долго ли?"

      На выходе с церковного двора, у самых ворот стоят нищие. Старушки, дедки, пропитые и грязные, но приумытые к празднику мужики. Они кланяются, усердно крестятся, то и дело поздравляя выходящих со светлым праздником Пасхи. Протягивают руки - "Ради Христа!" И снова кланяются на каждое подаяние - "Спаси вас Господи!" "Подай!" - грозно шепчу я Арише. Арина начинает перебирать яйца в корзине, ищет попроще. Мне становится неловко и я отворачиваюсь. К чему это?! Какая глупость! Поэтому я поспешно вынимаю из кармана горсть мелочи. Специально приготовила к такому случаю. Раздаю понемногу направо и налево. Что бы хоть немного досталось каждому в честь праздничного дня. Ариша идет за мной и неловко подает яички. По одной штуке. Нас обгоняет статный и крепкий молодой мужчина, высокий и широкоплечий в крепкой дорогой куртке. Он подает нищему мужику сто рублей. Хлебный у нищих сегодня день. Богаче наверное только Рождество. Нищий крестится - "Спаси вас Господи!". И галдят нищие все громче и громче наперебой - "Христос Воскресе!" Я отдаю последнюю мелочь сухонькой благообразной старушке в белом платочке. "Храни Вас Господь матушка!" - говорит она. "Христос Воскресе!" - отвечаю я. Подбежавшая Ариша подает старушке яйцо - "Храни Вас Господи матушка!" - снова повторяет она и крестит Аришу дрожащей темной от времени и труда рукою - "Воистину Воскресе!" Я крепко сжимаю Аришину руку и скорее, скорее иду прочь. "Матушка! Матушка! С чебы это матушка?! Скажут тоже!" - крутится у меня в голове - "И муж у меня не священник, и я та еще христианка. Матушка! Ишь чего удумала! Матушка!" И все же на душе светлее как-то. То ли от праздника, то ли от воды святой что так щедро окропила мне лицо и одежду, то ли от общего настроя, то ли от слов "Храни Вас Господи!". "Ну" - бодро говорит отец - "К вам или к нам?!" "Знаете что, давайте ка с начала к нам. Я занесу домой кулич и яйца, а потом уже пойдем к вам." - предлагаю я. И что удивительно, никто не спорит. А мне совсем не хочется быть в Пасху дома с Колей с глазу на глаз. Ничем хорошим этот день тогда для меня не закончится судя по бережно припрятанной бутылке "Очаково" там наверное еще парочка её сестер притаилась за монитором. Мне хочется спокойно, как в детстве на первомай, пить чай с конфетами. Будем разбивать яйца и делить кулич. Будем строить планы на лето. Будем обсуждать важные новости и смотреть телевизор. Только не оставаться дома, в молчаливой ненависти Николая. Он наверняка тогда испортит мне праздник. Уже испортил. Пусть и сидит один если ему охота.

    Света и Ариша идут впереди нас держась за руки. Ариша несет самое красивое на её взгляд яичко и несет так, что бы видно было прохожим. Всем кто идет ей навстречу. Наверное ей кажется, что красивее этого яйца уже ни у кого не найдется. Я улыбаюсь. Я тоже хочу красивое яйцо. У Светки есть, у Аришки есть, у меня нет, я еще не выбрала свое. Я иду рядом с родителями. "Нет, в "пасху" не кладут творожную массу" - уверенно говорит мне мама, продолжая ранее начатый разговор - "Только домашний творог!" "Да как же нет!? Как нет!?" Вот дойдем до дома и я специально покажу тебе рецепт!" - возражаю я - "В интернете знаешь сколько на кулинарном сайте разновидностей "пасхи". Я говорю тебе - Кладут!" "Мало ли что в интернете есть!" - поддерживает маму отец - "Есть же классический рецепт!" "Зачем классический?!" - восклицаю я - "Это праздничное блюдо! Должно быть вкусно!" "Затем, что есть традиции!" - говорит отец. "Традиции..." - возражаю я - "Традиционный кулич всего лишь серый круглый хлеб. Вот и вся традиция. Ни орехов тебе, ни кураги, ни изюма, вот и все твои традиции. Нет, прогресс должен быть во всем! Сохраняя традиции кулича и "пасхи" люди все же умные с годами существенно улучшили вкусовые качества кулича до "ромовой бабы", а иной теперь и много-много лучше. А "пасха" тогда чем же хуже?! Ну скажи чем?" Светка и Ариша хохочут во всю. "И "пасха" не "пасха", и кулич не кулич, и в мясе нет мяса, и в людях людей, и христианин не христианин уже наверное!" - смеется Светлана. "Да ну вас!" - машу я на неё рукой - "Я серьезно!" Мама смеется. "Вот придем домой и я покажу вам этот рецепт, сама увидишь!" - говорю я матери. "Пап, а пап, можно я у вас возьму два яичка с красивой наклейкой" - переключаюсь я на отца. "Зачем еще?" - спрашивает он. "Георгию подарю." - отвечаю я уже перебирая яйца в их корзине. Это я вовремя вспомнила про Аришкиного крестного. Он всегда мне на Пасху что-то да припасет. Значит и в этот раз придет с подарком. Вот и обменяемся. "Могла бы и сама купить наклеек и сделать, ничего сложного" - недовольно бурчит отец, но не возражает. А потому, два самых ярких и красивых яйца с наклейками перемещаются в мою корзинку. "Лентяи" - бурчит отец. Но никто не обращает на него внимания.

  Ариша и Света замешкались у лифта. Я открыла дверь, но ключ намертво застрял в замочной скважине. Я распахнула дверь пошире, удерживая её одной рукой другой пыталась вынуть ключ. Но он проворачивался в замке и не желал покидать своего убежища. Я всё дергала и дергала ключ. Корзинку пришлось поставить у ног. Из квартиры сильно пахнуло табаком и алкоголем. "Боже! Как тут накурено" - воскликнула мама переступая порог. "Коля! Коля!" - позвала она заглядывая в комнаты. "Что б его" - я пнула дверь дергая ключ. "Дай сюда!" - отец отодвинул меня от двери и ухватился за упрямый ключ сам. Он стал осторожно проворачивать ключ в замке пытаясь поймать нужное положение. "Коля!" - снова позвала мама откуда-то из глубины квартиры. И вдруг дико закричала - "Витя!" Я вздрогнула. Чувство неминуемой беды обрушилось на меня с такой силой, что закружилась голова. Схватившись за стену я заглянула в коридор. "Витя!" - еще громче закричала мама. И вдруг охнула и привалилась к стене схватившись за сердце. Оттолкнув дверь отец прыгнул в коридор сшибая обе корзины, что так некстати оказались на его пути. Корзины опрокинулись. Яйца с хрустом покатились по ступеням. Я шагнула в коридор и замерла. От лифта уже бежала Светка и лицо её стало еще белее, словно чистейший мрамор покрытый инеем первого мороза. Ариша громко рыдала вцепившись в перила, еще ничего не понимая, но уже охваченная общим ужасом от неведомой опасности. Отец стоял в коридоре и смотрел в сторону кухни. Лицо его разом потемнело и постарело. Светлая Пасхальная радость схлынула как и не бывало. Мамино лицо было бледным, настолько бледным, что стало отдавать легкой желтизной, а губы слегка посинели и дрожали. "Света, забери Аришу и идите на улицу" - отчеканил отец. "Папа!" - воскликнула Светка. "Света!" - еще жестче повторил отец. Светлана резко развернулась и уже не скрывая навернувшихся слез отцепила воющую Аришку от перил и потащила её вниз по лестнице забыв про лифт. Я осторожно вошла в коридор. "Настя, шла бы ты к ним на улицу, я разберусь и выйду к вам. Может все нормально." - мягко и как-то неуверенно попросил отец - "Идите с мамой, подышите." Я сделала еще несколько шагов и заглянула в кухню. Там на полу, в странной скрюченной позе, подтянув колени к животу лежал Коля. Вокруг его головы расплывалось и застывало уже легкой пленочкой блестящее темное пятно. Пятно крови. Я всё смотрела и смотрела на скрюченные судорогой Колькины руки. Что это? Что это такое? Я все никак не могла понять. Что это такое то? "Праздник же..." - растерянно прошептала я. И вдруг мои ноги отказались меня держать. Их словно не стало. Я рухнула на пол и закричала - "Праздник же! Праздник же! Праздник же!" "Да уведи ты ради Бога её отсюда!" - закричал очнувшийся отец на маму. Мама молча пыталась меня поднять с пола. "Праздник же!" - кричала я все громче. Папа словно перешагнув невидимую черту, как-то боком зашел в кухню и