Морской царь ЧАСТЬ 2 (2)

задание было дано и сотским дарпольских сотен.
Калчу не очень понимала, зачем об этом делать запись, достаточно ведь и просто вслух объявить. Корней с готовностью объяснил ей, что это делается для того, чтобы никто другой не мог никогда наградную фалеру купить или украсть, за что обладателю не своей награды полагается позорная казнь через повешенье.
Победного пиршества решили не устраивать: все завтра, в Дарполе. Воеводы предлагали князю с малой дружиной возвращаться в город. Дарник наотрез отказался:
– С войском пришел, с войском и вернусь!
Зато решительно отправил восвояси всех бунимов и ислахов, пытавшихся выразить ему свой восторг от увиденных действий дарпольцев.
В город на колесницах в ночь отправили лишь убитых и раненых. Все остальное воинство расположилось на ночлег прямо на земле, разложив рядом с собой доспехи и оружие, подсунув под голову кулак или подшлемник. Князь тоже улегся на землю среди ратников, пристроив свою голову на животе Ырас. Несколько раз за ночь поднимался шум и беготня – это пытались сбежать пленники, которых не успели вечером отправить в к Дарполю. Утром два десятка из них привели к Дарнику на суд. Князь караульных разочаровал:
– Чего тут наказывать? Это их право сбегать из плена. А вы, что не дали им сбежать – молодцы. Наверно еще и хороших тумаков беглецам надавали! Пускай это и будет им наказанием! – И приказал каждому из караульных выдать по три дирхема.
Ватажные повара по привычке грели на кострах воду в котлах, но ратники зароптали: хотим скорее домой! И оставив на переправе заградительную хоругвь, войско, испив чистой речной воды, бодро зашагало домой.
По просьбе князя Корней разыскал среди пленников воеводу знающего словенский язык и все пять верст Дарник, спешившись, прошел рядом с макрийцем. Бородатый пленник по имени Чадаш отвечал князю на вопросы достаточно обстоятельно.
– Какой был смысл разделять войско на две половины? – удивлялся Рыбья Кровь.
– Мы не разделялись, мы полностью собирались переправиться. Ваши большие лодии просто не дали нам это сделать.
– А что вы собирались делать после переправы?
– Наши лазутчики узнали, что там много юрт и мазанок, почти ничем не огражденные. А с твоими, князь, кутигурами мы умеем хорошо справляться.
– Я знаю, что у вас кончилась мука и стрелы. Как вы пошли в такой дальний поход, не запасшись достаточным провиантом и наконечниками для стрел?
– Мы привыкли все это брать у врага.
– А почему вы решили, что я ваш враг?
– Ты союзник кутигур и защитник богатого Хемода. Если бы ты пропустил нас к нему, мы бы с тобой не воевали.
– Значит, вы пришли сюда просто, чтобы ограбить Хемод?
– Нет, великий вождь Ялмари хотел, чтобы наши купцы беспошлино могли из Хемода торговать с Персией, Хазарией и Хорезмом. По Итилю торговать нам мешают булгары, поэтому лучший выход – это Яик и Хемод.
– А если бы вы разграбили и сожгли Хемод, что бы вы делали дальше? Вы бы могли построить сами здесь свой город? Сумели бы привезли сюда три тысячи плотников, землекопов и ремесленников, снабдить их на зиму теплыми домами и одеждой, пригнать сюда стада овец и коров, построить из кривых ракит торговые лодии, навезти пятьсот телег своих товаров, чтобы было чем торговать?
Чадаш озадаченно смотрел на Дарника, не очень постигая смысл вопросов.
Встречать на Левобережье победное войско помимо дарпольцев вышло немало кятцев, хемодцев и персидско-хорезмских купцов. Князю даже тревожно стало: а остался ли кто на Западном валу? Но оглядывая встречающих, ни Агапия, ни других крепостных воевод не заметил и успокоился. Не случилось и великого плача. Раненых уже разобрали по домам, а на месте погребальных костров остались одни головешки и неприятный запах горелого мяса. Слез на глазах женщин не было даже при виде идущих в общем строю легкораненых мужей. С любопытством глядели встречающие и на толпы пленных, несущими за плечами мешки с землей – затея Ратая, дабы те не могли убежать и не смеялись над ратниками, что шагали в тяжелых доспехах.
Подобное праздничное торжество в Дарполе было только при посвящении Дарника в кутигурские каганы, да и то в тот раз все происходило как-то более сдержанно и с оглядкой. Иное дело было сейчас. Всё и вся хотело хвастать и восхищенно слушать, безмерно пить и есть, хвалить и принимать похвалу, находить самые высокие и веселые слова, дружески меряться силами и ловкостью, целовать и быть поцелованным.
Не желая, чтобы все превратилось в пьяный загул, князь заранее распорядился приготовить в Петле для празднества сразу две больших поляны: на одной – готовить само пиршество с непомерными запасами еды и питья, на другой – возвести на козлах помост и доставить повозки с трофейным оружием.
Пока сколачивали помост, князь собрал старших воевод и договорился с ними, как им надо оценивать своих молодцов: на фалеры выдвигать лишь каждого двадцатого, на трофейное оружие – каждого десятого. 
В полдень ударило било, и ратники, успевшие на пиршеских кошмах, растеленных прямо на земле слегка перекусить, потянулись к наградной поляне. Сперва Дарник собирался начать награждение с простых воинов и уже потом дойти до старших воевод, но передумал, опасаясь, что не привычные к такому роду награждения сотские своим косноязычием испортят весь праздник, и решил сам подать в этом деле пример. Поднялся на помост с двумя писарями (им предстояло все записывать), с Афобием и Ырас (державшими шкатулки с фалерами) и стал звучно подвызывать к себе за наградами воевод, тут же объявляя их воинские заслуги. Сначала тех, кто удостоился серебряной фалеры, ими оказались Агапий, Калчу, Корней, Радим и Ратай.
– Агапию – за отличную оборону Дарполя, переправу в Петлю домов Правобережья, уборку зерна, управление городом.
– Калчу – за успешный перевод кутигурских улусов на Левобережье и отличную распорядительность в битве с макрийцами.
– Корнею – за морское командование на Змеином и верные действия на переправе. Вообще-то он заслужил две награды, но уж очень жирно ему тогда будет, – добавил князь, чем вызвал у зрителей большой смех.
– Радиму – за спасение своего полка и за командование в сражении в Речной битве.
– Ратаю – за его таранные пики и трехдышловые колесницы, что позволили взломать неприступный строй макрийцев и спасли жизнь сотням дарпольцев.
Потом настал черед других хорунжих и сотских, участвовавших в сражении. Все они получили по медной фалере и право выбрать из трофеев по одному оружию и доспеху.
Следом пошло награждение отличившихся кутигур. Тут распоряжаться взялась Калчу, стояла рядом с князем на помосте, выслушивала своих сотских и уж тогда объявляла. Названным батырам к фалерам тоже прилагалось по два подхода к повозкам с трофеями. Одному из них, что прорубился в центр макрийского войска и захватил их знамя, Князь вручил даже серебряную фалеру, к несказанному ликованию всех кутигур.
Затем по такому же порядку награждали молодцов из других хоругвей: словенской, хазарской, лурской, ромейской, морской, отмечены были и хемодцы с кятцами, пройдя тем самым настоящее боевое крещение. Несмотря на жуткую растянутость всего этого, никто не проявлял неудовольствия, наоборот, жадно слушали и запоминающе разглядывали всех новоявленных фалерников, весело подшучивая над теми, кто слишком долго выбирал причитающиеся трофеи.
На пиршескую поляну все перешли лишь к вечеру и тут уже всласть спустили сами себя с поводка. Впрочем, до ссор и драк почти не доходило, все чувствовали некое приобщение к единому военному сословию, без различия племен и народов.
Спокойней было там, где на лужайке, тоже полулежа, расположились воеводы с князем. Рядом присутствовали «курицы», юницы-фалерницы и важные заморские гости.
После первых здравиц все заговорили о новом сражении с макрийцами, чтоб уже разгромить их до конца. Дарник воинственный пыл воевод чуть осадил:
– Какое новое сражение, вы что?! Хотите быть сторожами еще при трех тысячах пленных? Победа уже одержана. Думайте лучше, какую дань с них брать.
Воеводы весело смеялись, полагая, что князь просто так шутить изволит. Но на следующий день на Ближнем Круге Дарник повторил то же самое:
– Нет никакого смысла устраивать новое сражение. Макрийцы понимают, что если раньше не могли взять Дарполь приступом, то теперь он тем более им не по зубам. Да и кто тогда нам выкуп за пленных будет платить?
– Но если мы просто позволим им спокойно уйти, наша победа будет выглядеть весьма сомнительной, – высказал общее мнение воевод Агапий. – И они непременно захотят потом вернуться с новыми силами, чтобы поквитаться.
– Значит, им надо дать то, зачем они сюда пришли, – Дарник говорил вполне серьезно. – А пришли они сюда, чтобы иметь торговый путь в Персию и Хорезм.
– И чтобы они беспошлино здесь у нас торговали? – возмутился Корней.
– Бывают пошлины прямые, а бывают и не прямые. Ведь так? – обратился князь за подтверждением к Агапию.
– Непрямые пошлины, это когда купцы тут живут и за свой постой хорошо платят, либо отдают свой товар перекупщикам за полцены, – разъяснил ромей советникам.
– Рано или поздно хазарская и хорезмская кормушки могут для нас закончиться, – добавил Дарник. – А Макрия – это бездонные запасы зерна, льна, меда и мехов. Год назад я считал, что мы сами все это осилим, но что-то не вижу среди вас старательных землепашцев.
– А если все им не говорить, может они и на пошлины согласятся, – не хотел расставаться с дополнительным доходом Корней.
  – Вот ты и будешь вести с ними эти переговоры, – с улыбкой уступил ему князь.
– Значит, будем просто сидеть и ждать, когда они сообразят, что полностью проиграли и пришлют своих переговорщиков? – сильно удивилась Калчу.
– Именно так, – подвел итог обсуждению Дарник.
В городе решение князя заниматься своими делами, не обращая внимания на осаждающее войско, поначалу встретили с недоумением: если мы победили, то почему не может выходить из города и свободно передвигаться по Правобережью? Но потом обнаружили, что дел с лихвой хватает и на Левобережье, да и никто не мешает по реке перемещаться в Хемод и обратно, и все заметно успокоились. И уже с азартом бились об заклад, как скоро макрийцы догадаются, что Дарполь им первым переговорщиков посылать не будет: до первых холодов дотерпят или уже после?

9.
– Это Олова, жена хорунжего Наки, – представила Евла высокую доротную молодицу. – Лучше всех играет в затрикий, знает, что делать с пленными, и еще она словенка.
Последнее означало: вот тебе, князь, способ избавиться от слухов об окруживших тебя советчицах-иноземках.
Курятник привычно сидел под навесом во дворике княжеских хором. На двух больших лавках места хватало и на десять и на двенадцать человек. Дарник глянул на остальных «куриц», как они отнесутся к новой соратнице. Те смотрели с неопределенным выжиданием.
– Хорошо считает, знает словенскую и ромейскую грамоту, – добавила достоинств Олове Эсфирь. – И служит главной помощницей нашей Евлалии по ткацким мастерским.
Ага, значит, иудейка уже на стороне словенки, Калчу с Милидой явно нейтральны, а категорически против судя по всему одна Лидия, но при всех она возражать не будет.
– Олова сделала