Девять дней, которые потрясли горы
Чегемские водопады – это уникальная природная достопримечательность не только Кабардино-Балкарии, но и всего Северного Кавказа.
Из рекламного буклета
Автобусный тур в Черекское ущелье. Октябрь 2021 года
Внук Тимофей с раннего утра выказывал своё полное неудовольствие. И повод для этого был, и весомый! Разбудили ни свет, ни заря, заставили напялить ненавистную тёплую куртку (и это не снежной зимой, а банальной осенью!), посадили в холодный автобус. Хорошо, хоть место у окна выдали, но ведь темно ещё. Кроме придорожных огней, ничегошеньки не видать! Экскурсия в какое-то ущелье. Горы, водопады - бррр. Купаться ведь всё равно нельзя, ибо холодрыга. А природой любоваться, так это не мужское дело, а девчачье. Это им цветочки, листочки. Вот если бы на место какой-нибудь великой битвы везли, тогда да. Интересно. Можно и утренним сном пожертвовать. Запросто.
***
Такое же заспанное, как мой внук, солнце, нехотя поднялось над вершинами гор, улыбнулось старенькому туристическому автобусу, и поплыло по своим каждодневным светильным делам.
***
— Дед, скорее смотри туда! — Тимофей теребил меня за рукав, — вот это памятник! Вот это да! Каменная глыбина на постаменте! Я такого ещё нигде не видел!
— Установлен в июне 1983 года в ознаменование семидесятой годовщины восстания селян, по инициативе первого секретаря Советского райкома КПСС Малика Таумурзаева, — заученно отчеканила девушка-экскурсовод.
Весь автобус, позёвывая, проглотил информацию и продолжил сонно посапывать в предвкушении скорого лицезрения красот горной страны.
— Заметил, что памятник на английский Стоунхендж похож, только маленький, - не унимался Тимоха, — написано «В честь восстания балкарских крестьян!». Деда, а чего они восстали? Или, вернее, против кого?
Я попытался переадресовать вопросы любознательного отрока гиду, но увы... Девушка, накрывшись цветастой курткой, спала, как и большинство её подопечных.
Игнорировать Тимофеевы вопросы нельзя, категорически[1].
Оставалось только одно — взвалить на себя обязанности экскурсовода поведать отроку о событиях более чем столетней давности.
pamyatnik
1865 г. Зимний Дворец
«Высочайше повелеваю. Просьбу Балкарских таубий[2] удовлетворить. Пастбищные и лесные участки общей площадью сорок две тысячи десятин передать балкарским обществам повсеместное и безвозмездное пользование.»
Божьей милостью Император Всероссийский Александр Второй
1912 год. Правление Российских железных дорог. Кабинет Николая фон Мерка
Таубии Жонтахов и Жунаков держались по-горски высокомерно и без всякого приветствия обратились к высокородному чиновнику:
— Собираетесь строить железнодорожную ветку Котляревская — Нальчик. То дело нужное, государственное, — посетители дружно подняли пальцы вверх.
— Господа, ближе к делу. Не стоит мне объяснять значимость предстоящей стройки. Поверьте, я знаю о ней много больше вашего. Извольте изложить цель визита, и по возможности, кратко.
— Мы приехали с этот прекрасный город, потому что узнали — железной дороге нужны шпалы, и много. А у нас есть собственный лес. Раньше он принадлежал всей общине, но мы его, за долги или по другой какой причине… Как это будет по-русски. В общем балкарцы-бедняки нас уполномочили. Если купите, то обеспечите отличным сырьём лесопильные заводы в Нальчике, Кашкатау, Жемтале и Аргудане не на один год. Купите?
— Однако, — фон Мерк, задумался, подошёл к окну, глянул вниз на нескончаемый людской поток, — руководимое мной ведомство подобными сделками не занимается. Для сих операций мы привлекаем подрядчиков — лесопромышленников. Отправляйтесь, господа, к ним.
— То нам ведомо. Но они для совершения купчей, хотят бумагу.
— Какую ещё бумагу? — Глава кабинета повысил голос и насупил брови.
— Что, мол, железнодорожники не возражают. И заказ на изготовление шпал и прочих деревянных изделий, для нужд дороги железной, последует без промедления. Их понять можно. Деньги-то немалые наш лес стоит. Деревья, как на подбор, ни единого короеда не сыскать.
— Я без тщательного изучения вопроса купчую не подпишу. Необходимо точно установить, являетесь ли вы, господа хорошие, собственниками того, что хотите продать. Так что ступайте с Богом или, вернее, с Аллахом к … юристам! Пусть письменно подтвердят ваши права на продаваемое имущество, — хозяин кабинета полистал календарь, что-то черкнул на одной из его страниц, — жду вас с их заключением, скажем, через неделю, другую.
Санкт Петербург. Невский проспект. «Контора Рингсон и партнёры. Юридическая помощь и нотариат».
— Господа, то что вы мне предлагаете сильно попахивает Сибирью и каторгой. А посему извольте незамедлительно покинуть сей кабинет и наше здание, в противном случае я буду вынужден кликнуть городового! — Абрам Исакиевич Рингсон, глава частной организации, решительно указал посетителям на дверь.
— Князья не шелохнулись. Один из них, пропустив мимо ушей грозное предупреждение, демонстративно раскрыл туго набитый кошелёк и, коверкая русские слова, произнёс:
— Э, дарагой. У нас, на Кавказе, с гостями так не паступают. Мы к тебе за помощь пришли, совсем малость просим, дэнег дать хатым, много, а ты пишешь тхьапье[3], что лично всё провэрил и установил. И земля и леса принадлежат только кланам Жонтаховых и Жунаковых, и это эсть правда! Почти. Мало, мало не так, но это дэло совсэм скоро поправимое. И тогда тугой кошэл сразу твой. За одну бамагу, даём тэбе много, много красивых бамаг и эщё барашка курдючного[4] в придачу.
Самым желанным звуком на свете для Абрама Исакиевича был шелест ассигнаций, желательно крупного достоинства.
— А действительно, чем я рискую? — пронеслось в голове у Рингсона,
— составлю липовую справку для руководства железных дорог. А может, вовсе и не липовую. Эти горцы скорее всего на самом деле уже давным-давно захватили общественные угодья и распоряжаются ими как собственными. Какой селянин против них слово скажет? Закон гор! Если у нас тут сплошное беззаконие творится, то, что там об их Тмутаракани[5] говорить.
Отправлю отчёт о проверке фон Мерку, и пусть дальше сам решает, как с землями этих инородцев поступать. Моё дело сторона. Я их Кавказ даже во сне ни разу не видел.
Не успел он обдумать эту мысль до конца, как рука, минуя команду из мозга, самостоятельно потянулась за кошельком посетителя.
1913 год. Северный Кавказ. Аулы близ Черекского ущелья
Успешно завершив сделку в столице империи, таубии в спешном порядке начали возводить вокруг лесных угодий заборы и рыть канавы.
Балкарские крестьяне и ремесленники были в полном недоумении. С какой стати их лишили права бесплатно заготавливать в лесу дрова для поддержания родного очага.
***
В июле нанятая князьями охрана, задержала несколько арб с дровами и вынудила селян сбросить дрова на землю. Тревожная весть мгновенно облетела все поселения, расположенные вдоль ущелья.
Несколько дней спустя крестьяне специально снарядили обоз из пять арб за дровами в Карасуйский лес. Предупредили аробщиков, если задержат, то никаким угрозам не поддаваться, дрова не отдавать и ждать подмоги!
***
Упорство простых людей привело Жонтахова в неистовство, и он велел своим стражникам избить непокорных, после чего бросить их в подвал своего дома.
Ночью один из задержанных смог выбраться на волю и поведать о случившемся. Жители всех селений собрались на сходы. Там решили, что пришло время восстать против князей и положить конец насилию.
***
Простые горцы, вооружившись кольями, топорами и берданками, двинулись в поход на княжеский хутор.
Таубию о готовящемся восстании заранее сообщил верный соглядатай, и князь не мешкая отправил гонца в Нальчик, после чего велел вывезли всё ценное из дома и спрятать в лесу.
***
Ворвавшиеся повстанцы первым делом освободили из подвала измученных аробщиков. Крестьян, вооружённых огнестрельным оружием, отправили к скальной дороге Артуд-Дорбун, наказав не допустить внезапного нападения полицейских отрядов или даже войск.
Оставшиеся за пару часов развалили двухэтажный княжеский дом, засыпали канаву, прорытую для перекрытия проезда в лес, и — разошлись по своим селениям.
Сутки спустя
В урочище прибыли начальники из Нальчика. Созвали сход, потребовали выдать зачинщиков восстания.
Бесполезно. Горцы дружно отвечали, что княжеский хутор разорили всем обществом.
Прошло ещё три дня
До Балкарского ущелья добрался кавалерийский карательный отряд, состоящий из пяти сотен всадников с артиллерией и пулемётами.
Под дулами винтовок выявили «... самых главных агитаторов в подстрекательстве к разрушению хутора таубия». Под суд отдали пятьдесят восемь человек.
Несмотря на это, народное выступление можно считать успешным.
— Как это? Не понял! — встрепенулся доселе молчавший внук, что для него очень сложное занятие — ведь людей арестовали!? Войска в горы ввели! Да ещё с пушками и пулемётами.
— Ты прав и неправ одновременно. Дело в том, что зимой того же года Терское областное правление вынесло важное постановление. В нём утверждалось, что отобранные лесные массивы «Къарасуу» есть общественное достояние, а по сему арестованные селяне, отстаивающие свои законные права, должны быть незамедлительно отпущены на свободу.
***
Солнце решительно вступило в свои права, яркими лучами окончательно разбудило нашу девушку-гида. Она, протерев глаза, включила микрофон и как ни в чём не бывало продолжила:
— Восстание кабардинского народа против таубиев заставило царские власти пойти на небольшие уступки крестьянам. Они очень боялись, что пример жителей этих мест усилит нарастающую классовую борьбу как в Кабарде, так и в Балкарии.
Пассажиры автобуса слушали её в пол-уха. Они беспрестанно щёлкали своими смартфонами и фотоаппаратами, стараясь запечатлеть величественные горы, много чего повидавшие за свой длинный век.
[1] — Ибо насупится, обидится и самое страшное, не будет есть кашу. А это уже чревато последствиями, то бишь бабушкиным допросом! С пристрастием!
[2] — Таубии- Балкарские князья
[3] — документ
[4] — имеет очень хорошую продуктивность. Животное ценится за многие качества, поэтому и пользуется большим спросом в восточных странах
[5] — средневековый город, отождествляется со средневековыми слоями городища в дельте реки Кубань
