­ Мужской взгляд на райскую жизнь

                                           

                                       



                  


  Вечерело. С близлежащего  водоёма потянуло  сыростью и холодком. Адам кинул взгляд на пробегающего поблизости зайца.
— Убить бы пяток-другой и сварганить из них шубейку, для единственной и «ненаглядной». Сейчас бы в самый раз было. Да не велено. У нас тут в раю, согласно Его велению, должна быть «тишь да гладь». Так-то оно так, только совершенно непонятно, чем тогда  волки, лисы и прочие аллигаторы здесь питаются? Неужто одними яблочками!? Лично мне и Еве их употреблять в пищу категорически запрещено.
  Первый человек хотел ещё поразмышлять, например о том, почему в Раю зайцев всё больше и больше, но  его внимание  привлекла симпатичная женщина, неопределённого возраста,  облачённая в праздничную тогу.
— Любезнейшая, не знаю,  как вас звать, откуда  вы здесь да ещё в одежде? Моя Ева по  Раю шастает, так сказать, в чём мать, то есть Создатель,  сотворил, а вы в шелках да парче, по берегу, как по подиуму...
Адам описывал  круги вокруг  Пришелицы, борясь с новым, неведомо откуда появившимся, непонятным чувством.
  (Много веков спустя его потомки, так и не придумав однозначного названия этому явлению, будут  употреблять слова: чувственность, вожделение, похоть, стремление, сатириаз, интерсексуальность, непреодолимая склонность или просто — любовь!)
— Ну, ты даёшь! Не признал! Значит, счастливой буду. Я  она, то есть он и есть. Сегодня с утра решил принять облик противоположного пола. Через десяток- другой тысячелетий это занятие будет очень популярно у твоих  пра, пра, потомков…
  Женщина опомнилась, быстренько прикрыла ладонью рот, вошла в невесть откуда  взявшееся облако,  и через минуту оттуда появился... Создатель, собственной персоной!
— Чего тебе,  Адам? Почему ты без своей половинки, то есть Евы,  разгуливаешь? Сам же просил  сотворить тебе подружку, чтобы, значит, скучно не было.
— Я тебя за этим и искал, — понурив голову, буркнул Адам, — ну её. Вечно ко всему  придирается. Говорит, что ревнует.
— Что делает? — улыбнулся Бог, — к кому же она может тебя ревновать, если во всём Раю она одна единственная особь женского пола? Другую я пока не создавал. Всё как-то не досуг, да и рёбра у тебя давным-давно лично мною пересчитаны.
— Не к кому, а к чему. Твердит, что к закату. Мол,  пялюсь на него все вечера на пролёт, вместо того чтобы ей комплименты говорить. А я понятия не  имею, что это такое и как их произносят...
— Змей подколодный,  подзуживает! Его рук, то есть, пасти,  дело! Вот уж я  ему  задам! — перебил  его Создатель.
— Ты же всемогущий, — продолжил  Первочеловек, — добавь ей ласки что ли. Пусть всегда радуется моему приходу. Льнёт ко мне.
— Всё могу, но это нет! И не проси.
— Но почему? Что тебе стоит?
— Ничего не стоит. Валюту, тугрики, еврики я  ещё не создавал. Потому как не для кого. А у нас здесь всё бесплатно, то есть даром. Всё. Аудиенция закончена. Ступай себе с Богом. Найди Еву, обзови её суженой. Даме будет приятно.
— И она станет ластиться?
— Нет. Эту функцию я уже отдал другому существу.
— Какому?
— Вот пристал. Со временем узнаешь, когда приручишь.
  Адам открыл  рот, чтобы уточнить про  ласковое  существо, да так и застыл, ибо к Создателю подбежало мохнатое существо, чем-то отдалённо напоминающее волка.
— Вот ему и отдал. Это  собака.  Потом, в будущем, будет служить тебе верой и правдой.
— А Ева будет?
— Что будет?
— Служить мне  верой и правдой.
— Как тебе сказать... Понимаешь, я её создавал последней из живых существ. Качеств у меня оставалось — кот наплакал.
— Прости, Господи, кто наплакал?
— Да так, ещё одно существо. Тоже будет жить с тобой рядом, в далёком будущем.
— Мне  его тоже  приручать придётся?
— Кого? Кота?  Его — нет. Сам придёт. Прикинется близким родственником, будет постоянно лазить в  кровать и холодильник.
— И зачем он  мне? Вроде второй Евы что ли? Так я для этого  существа своих рёбер не давал.
— Адам, ты  меня  совсем запутал со своим скелетом, то бишь с рёбрами. Давал, не давал, кто тебя вообще спрашивал? Ты Создатель или я? Хочу глину оживляю, хочу части человеческого тела использую. Не нравится Ева, так дружи с этим, как его, всё забываю... вспомнил, кабаном. Ест и хрюкает или наоборот... Лично у него никогда не будет никаких претензий. А у тебя к нему через пару сотен лет возникнут! И серьёзные.
— Не-е, с ним не хочу. Он в луже валяется. Грязный. Лучше уж с Евой. Она всегда вкусно пахнет, только болтает без умолку.
— Ладно. Так и быть. Дам ей  немоту. Будет только рот открывать. Как рыба.
— А вот этого не надо. Когда она на меня смотрит и молчит, это гораздо хуже, чем когда ругается или просит чего.
— Интересно! И чего же она не у меня, а у тебя просит?
— Чего, чего? Ясное дело, нарядов. Намедни принёс ей целый ворох брошенных змеиных шкур. Бери, говорю, сделай  себе пончо или ещё что-нибудь. Так обиделась,  отвернулась, и  разворчалась, что в этаком придётся ходить по Раю! Не приведи Господи! Я, говорит, подобное уже на змеихе видела,  и не на одной!
— Понял я, в чём  проблема! — Бог стукнул себя по лбу, но увы, — ничем  уже помочь не смогу. Так и будут жить все женщины с этим, отныне и вовеки веков!
— С  чем, Господи? Просвети, — Адам молитвенно сложил на груди ладони.
— С логикой. С  чем же ещё. Она у тебя и  у неё разной получилась. Отныне у мужчин — железная,  а у женщин, понятное дело, женская. А посему не ржавеет никогда.
***
— Ада-ам! Вот ты где! Я его по всему Раю ищу, скучаю, а он, видите ли, стоит, лясы точит.  Здравствуй, Господи. Прости мя грешную, не заметила.
  Вышедшая на берег  водоёма Ева решительно взяла мужчину за руку, и не долго думая, увлекла за собой.
***
— Красивая  пара получилась. Одно слово -люю-дии! По образу и подобию, — подумал  Создатель, глядя им вслед, — Плохо то, что со Змием  дружбу водят. Чую, не к добру это. Ох, не к добру!