хладнокровен, – улыбается председатель еще шире. – Присаживайтесь, можете вести себя свободно.
Лерц пользуется советом и опускается в кресло, а И́ртес отправляется в дальнюю часть кабинета, достает что-то, а по пути обратно велит помощнице открыть окно.
– Открываю окно, – отвечает ИС.
И полукруглая стена справа медленно раздвигается, открывая еще не успевший окончательно потемнеть закатный пейзаж.
Лерц слегка нахмуривается, едва заметно двигает бровью и почти неслышно вздыхает, но председатель, внимательно следящий за каждым движением собеседника, расслабленно улыбается.
Он угадывает недовольство бывшего подчиненного, молодого и амбициозного Лерца. И председателю лучше чем кому бы то ни было известно, что лишь возраст и не позволил мужчине обогнать его в выборной гонке.
– Скажите, Лерц, – заговаривает он, садясь в кресло и ставя на широкий стол темную бутылку, – кого из нас вы считаете лучшим кандидатом?
Мужчина с ответом не затягивает и отвечает почти мгновенно.
– Не вижу смысла об этом задумываться. Уже не…
– Понимаю, но все же.
Лерц вздыхает.
– Разумеется, себя, – признается он. – Я бы не выставлял свою кандидатуру, если бы считал иначе.
И́ртес улыбается.
– И честны, как всегда.
– Не сочтите за грубость, но я бы предпочел общество жены. Так что…
– Да-да.
Председатель встает, снова берет в руки бутылку, которую только поставил на стол. Затем он подходит к собеседнику, встает рядом, бутылку ставит перед ним и дает несколько секунд, чтобы рассмотреть изысканный, тонкий изгиб горлышка.
– Итак, – заговаривает он, сдвинув брови, сев на край стола и сложив ладони в замок на бедре. – Прежде мне необходимо сообщить вам некоторые технические подробности, а затем главное.
Лерц сразу напрягается и слушать начинает с двойным усердием.
– Около года назад учеными с нескольких планет были совершены открытия в смежных направлениях, – объясняет председатель. – Результатом стало появление новой технологии перемещения на дальние космические расстояния.
И́ртес говорит спокойно и уверенно, легко и непринужденно, будто рассуждает о какой-то рядовой проблеме, но его молодому собеседнику быстро становится ясно, насколько масштабный начался разговор.
– Приблизительно десять месяцев назад был собран экспериментальный вариант нового двигателя, позволяющего за короткое время преодолевать большие расстояния, путем манипуляций с пространством-временем. – Председатель делает небольшую паузу, усмехается чему-то, а затем отступает в сторону, чтобы во время беседы успеть насладиться видом свободной от людей поверхности зеленой планеты. – Разумеется, я могу дать вам лишь весьма общее представление.
Лерц не выдерживает, поднимается с кресла, подходит ближе и встает рядом, напротив широкого, панорамного окна. Снаружи краснеет в закатном пламени густой лес, и становится все темнее, но не успевает взгляд этого ощутить, как постепенно, спокойно и неторопливо в кабинете включается освещение, компенсируя этот вечерний полумрак.
– Технология была названа нырковым перемещением, – продолжает И́ртес после короткой паузы. – Восемь месяцев назад были отправлены беспилотные разведывательные аппараты, испытывавшие технологию, а заодно собиравшие данные.
Вздохнув, председатель разворачивается и идет обратно к столу, продолжая беседу на ходу, а Лерц следует за ним.
– К сожалению, первые запуски провалились с треском. Все три аппарата были разрушены из-за… проблемы с данными, – говорит он. – Сейчас мы знаем, что некоторые сложности мешают нам использовать все преимущества этой прогрессивной технологии, но тогда это было загадкой.
Сев в кресло напротив председательского, Лерц все же не сдерживается и заговаривает.
– Вы сказали, благодаря технологии стали доступны дальние космические перелеты?
В голосе мужчины слышен интерес, и И́ртес улыбается, поскольку это означает, что догадка и выбор председателя уже оказались верными. Остается лишь сообщить об этом самому Лерцу.
– Верно, – с улыбкой кивает председатель. – Нырковая технология позволяет нам перемещать довольно крупные объекты на расстояния до нескольких десятков тысяч световых лет, за… сколько бы вы подумали?
Мужчина смотрит, но молчит, не решаясь ответить. На что председатель с удовлетворением щелкает миг спустя пальцами.
– За мгновение! – говорит он с такой значительностью, что ненароком проговаривает слова полушепотом, но затем тут же возвращает привычную манеру речи. – Правда, на практике это не реализуемо. В действительности, есть масса других сопутствующих проблем, и в итоге, сейчас нырковый способ перемещения нам позволяет отправлять корабли не далее, чем на… пару тысяч световых лет. Максимум.
Лерц снова поднимается и начинает прохаживаться с задумчивым видом. В какой-то миг он останавливается, резко поворачивает голову и хочет уже заговорить, но председатель его опережает.
– Несколько месяцев назад завершились успешные испытания технологии, – говорит он. – Но кроме ожидаемых результатов, мы получили информацию, которую… никак не могли… предугадать.
Улыбнувшись, председатель наклоняет корпус вперед и всматривается в лицо молодого коллеги.
– Мы нашли…
Лерц, внимательно следивший за каждым словом, угадывает больше по жестам и мимике, и угадывает верно.
– Развитую цивилизацию, – заканчивает он шепотом за председателя.
И́ртес даже на миг застывает.
– Вы не могли знать, – щурится он то ли с подозрением, то ли с восхищением и удивлением, а то ли сочетая все это в одном выражении. – Как вы угадали?
– Значит, я прав?
Лерц пятится, натыкается на кресло, а затем садится. Председатель же изучает его взглядом, но быстро отбрасывает мысль об утечке информации.
– С нашей охранной ИС вы никак не могли узнать, – продолжает И́ртес. – Значит, это была догадка?
– Технология, которую вы описали, – объясняет мужчина, – позволяет опередить свет. На данный момент мы знаем лишь несколько планет в галактике, заселенных жизнью, не обладающей разумом. И эти планеты находятся в нескольких тысячах световых лет, что значит, мы обладаем информацией о жизни, которая обитала на планетах несколько тысяч лет назад.
Председатель останавливает рассуждения гостя, подняв руку.
– Да-да, я знаю, о каких планетах идет речь, – говорит он, снова возвращаясь к креслу. – К слову, там уже ничего нет. Разумеется, мы первым делом отправили беспилотники к обитаемым планетам, но… на каждой из них жизнь уже прекратила существовать за много сотен лет до сегодняшнего дня.
Лерц, явно взбудораженный беседой, сменяет положения в кресле, давая собеседнику без труда читать его эмоции. Хотя, конечно, трудно заподозрить, что в развороте, смене положения рук и ног, наклону головы и в игре бровей есть какие-то особенные чувства, но и сам председатель человек крайне сдержанный, имеющий столетний опыт жизни. А потому для него движения собеседника выглядят довольно откровенными. С чем, впрочем, Лерц и не пытается бороться.
– Ни на одной из трех? – спрашивает он с беспокойной хмуростью.
– Увы, – отвечает И́ртес. – Ослабшее магнитное поле, расширяющаяся оболочка звезды… самые обычные неприятности.
Он слегка печально улыбается, хотя заметить эмоции на лице председателя даже сложнее, чем отыскать их в выражении самого Лерца. Да и председатель вдруг заговаривает с интересом, давая проявиться на лице удивлению.
– По предварительным данным, на одну из планет даже свалились несколько ее спутников разом, что вызвало целую массу неприятных последствий. В конце концов, планета сошла с орбиты и столкнулась с другой. Пока точно не ясно, смогла ли жизнь в том или ином виде пережить эти события…
Председатель отвлекается, вздыхает и с интересом вновь начинает изучать взглядом собеседника.
– И все же, как вы догадались?
Лерц мгновение смотрит, придерживая кончиками пальцев ровный подбородок.
– Это очевидно, – говорит он, наконец. – Единственное, чего мы до сих пор не могли отыскать – это разумных представителей иных цивилизаций.
Теперь уже Лерц поднимается с кресла и отступает к окну. Закатный пейзаж медленно исчезает в тени ночи, но еще тихо светят парковые тоннели. Они проглядывают заметными полосами через зеленую гущу лесов, создавая красивый, ровный узор на поверхности зеленой планеты.
– Вам должно быть известно, – продолжает мужчина, – о теории невозможности разумной жизни.
– Разумеется, – с улыбкой отвечает председатель. – Но мне всегда казалось, что я достаточно яркое доказательство ее несостоятельности.
Лерц оборачивается, даже улыбается, кажется, совсем забыв о том, что ему пришлось оборвать ужин с супругой. Он возвращается к креслу и садится, а председатель велит программе закрыть окно, и темный пейзаж быстро исчезает.
– Полагаю, вам известно, что на этот счет говорит теория, – продолжает Лерц свою мысль.
– Да, разумеется. Хотя, мне представляется дикостью мысль о существовании единственно возможного пути зарождения разума. Сама эта теория выглядит слишком нелепо. Если такой путь существует, пусть и единственный, тогда что мешает остальным пройти его, подобно человечеству?
– Вы правы, – кивает Лерц. – Хотя лично меня смущает нечто более важное.
Председатель, не ожидавший, что беседа склонится к повороту, с удивлением взглядывает на собеседника.
– Что же?
Лерц с удовлетворением выдыхает, довольно улыбается и лишь потом заговаривает.
– Эта теория собой олицетворяет попытку возродить религиозно-чувственное восприятие действительности в век, когда научное мышление стало основой мышления как общества в целом, так и каждой отдельной личности.
Председатель улыбается. Он тихо посмеивается, не размыкая губ, и явно получает от беседы удовольствие.
– Я вижу, почему вы так решили, – говорит И́ртес. – Но я все еще хочу получить ответ на свой вопрос: как вы догадались?
– Очень просто, – спокойно отвечает Лерц.
Он глядит с таким холодным, серьезным выражением, и председатель совершенно внезапно осознает, что упустил миг, когда собеседник решил переменить свой тон.
– Мы все колеблемся, – продолжает мужчина. – Даже я сам, зная, что в этой теории нет никакого смысла, возвращаюсь к ней иногда в мыслях. Постоянно возникает это чувство: а вдруг?
Он пододвигается ближе, и даже председатель начинает глядеть серьезно, потеряв всякую легкость выражения.
– Но важнее другое, – продолжает Лерц тише. – Очевидно, что колеблемся мы все. Даже ярчайшие умы нашего времени порой сомневаются, а иначе мы бы давно отбросили эту нелепую теорию о собственной исключительности.
Подумав, хмурый председатель спокойно продолжает настаивать на своем.
– Все еще не могу понять…
– Это и есть ответ. Ненароком мы желаем верить в эту теорию и уже давно находим ей подтверждения, но до сих пор не видим противоречий.
Лерц молча смотрит на председателя, а тот, подумав, улыбается и рассмеивается, но быстро заставляет себя успокоиться.
– Полагаете, никто не ждал, что такое подтверждение внезапно найдется? Весьма смелая догадка.
Мужчина пожимает в ответ плечами.
– Я ведь ничего не мог потерять.
На это председатель сразу же поднимает выше палец, спеша указать на существенную ошибку.
–
