летних дней, когда осень уже на пороге, но еще не началась бессмысленная свистопляска столичной жизни, в доме воцарилось относительное спокойствие с долгими часами тишины, особенно по вечерам, которые я делю с заправилой. Он словно приклеен к стулу своего кабинета. Я его понимаю; он борется со временем, поскольку обязательно должен доделать какую-то работу, которую не смог завершить как положено. Когда он садится на стул, кажется, что движутся только его руки и немного голова, причем неважно сидит он перед столом или поворачивается к строчащей как пулемет огромной машине, чтобы написать в ней что-нибудь.
Раз уж я завел речь о заправиле, то должен сказать, что в последнее время он стал гораздо ласковее со мной. За немногие дни отпуска, когда он ездил вместе с нами, я заметил его любовь и привязанность к моей скромной персоне. Забравшись на невысокую ограду, отделяющую сад от дороги на Виториано, ведущей вверх к чудесной часовенке Пресвятой Девы Ороанской, он подрезАл секатором буйно растущую чуть не круглый год зеленую изгородь, или до изнеможения в поте лица косил снаружи высоченную траву вдоль забора, почти скрывающую кюветы, словно отпуск предназначался для того, чтобы потеть и загонять себя до потери сил, а жизнь Реал Клуба почти совсем его не касалась. В то время как по утрам друзья собирались поболтать возле бассейна, а по вечерам – в бильярдной, заправила приходил в клуб лишь для того, чтобы пропустить с ними стаканчик аперитива или поужинать.
Я подходил поближе к тому месту, где трудился заправила, и когда, устав, он садился передохнуть или шел к гаражу за инструментом, то обязательно нежно поглаживал меня или ласково говорил свое извечное: "привет, глупый кот".
Однако я замечал напряженность, а зачастую и раздражительность в его отношениях с Бегонией-дочерью. Считая ее уже достаточно взрослой в отличие от ребят, он никак не мог понять, почему она неожиданно стала жить вразрез с установленным порядком, в то время как от нее ждут помощи. В особенности отца бесило, если дочь использует семейную жизнь исключительно в своих собственных интересах. Она без зазрения совести пользуется машиной, деньгами, телефоном, и всем таким прочим, почти ничего не давая взамен. Это он так утверждает. Я не раз слышал его короткие, серьезные разговоры с дочерью:
- Нельзя быть такой эгоисткой.
- По-твоему, я не могу повеселиться, даже завершив учебу?
- В семейной жизни есть определенный распорядок. Негоже вставать к обеду и успокаивать совесть, помогая убирать со стола, или вытирать посуду. Нужно помогать по дому, чтобы мама и твои тетки могли выбраться в бассейн пораньше. Для них учебный год тоже закончился, и трудились они почище тебя, так что у них тоже есть право на отдых и развлечения, причем гораздо большее, чем у нас.
Он никогда не занудствовал подолгу, хотя его понятия именно таковыми и были. В жизни мне нечасто доводилось блистать красноречием, но говорить красиво я умею.
Кстати, если говорить о красоте слов, то в этой области я больше тяготею к классике, чем к молодежному сленгу. К делу это не относится, просто взбрело вдруг в голову. Взрослые в роли родителей защищают тексты песен своего времени. "Вот послушай, – сказал бы мне, возможно, заправила, – ведь это наше время". Я, само собой, имею в виду песни двадцатипятилетней давности, которые, по сути дела, они проживали. И я на их стороне, потому что песня каталонки Серрат "ты стал частью моей души" гораздо красивее, чем "эй, чувак, задыми косячок, курни травку – на тусовке нужно быть крутым", которую завывает группа, величающая себя кем-то вроде извращенцев-горлопанов.
И все же мне не дают покоя не слишком хорошие отношения отца с Бегонией-младшей. Как-то раз я услышал, как заправила сказал дочери:
- Я всегда учил вас, что самое большое богатство – это доброта, но, боюсь, ты этого так и не поняла.
В этих искренних словах отца была большая печаль, скорее всего, непонятная Бегонии-дочери. Впрочем, если она и поняла отца, то все было без толку, поскольку, менять свои привычки она, похоже, и не пыталась.
