7 Ловись, рыбка. Сожалею

укладывающейся ни в какие привычные рамки, но самой что ни на есть настоящей жизнью.
      «Звенит высокая тоска,
      Не объяснимая словами,
      Я не один, пока я с вами,
      Деревья, птицы, облака», - сама собой зазвучала в голове песня «Осенняя мелодия», несмотря на окружавшую меня кромешную тьму. Как-то не по себе стало от ощущения умиротворения и даже счастья.

            Негромким звяканьем дужки котелка дал знать о своём присутствии кто-то возле костра. Светящиеся стрелки наручных часов показывали полночь – время, совсем не подходящее для приличных визитов. Насколько мог медленно и бесшумно расстегнул молнию полога палатки, высунул голову наружу. Снегопад прекратился, слегка развиднелось, хоть небо было сплошь укрыто тёмными тучами, и я разглядел копошащуюся возле костра небольшую лису.
            Утратив осторожность, и так и эдак вертелась она вокруг котелка, пытаясь добыть из него что-нибудь посущественнее запаха. Наконец опустила морду к земле, упёрлась плечом в верхнюю часть котелка, поднатужилась и опрокинула его на бок. Уха вылилась на землю, крышка с котелка слетела с громким звоном, но лиса не обратила ни малейшего внимания на произведённый ею шум и торопливо приступила к трапезе – давясь, заглатывала куски рыбы, торопливо лакала и вылизывала наваристую юшку с земли.
            Из-за утратившей свой объём промокшей шерсти лиса больше смахивала на большую тощую кошку, чем на ценного пушного зверя в роскошной шубе, мне самому есть совершенно не хотелось, и я продолжал осторожно наблюдать, давая ей возможность насытиться. Войдя во вкус, она тщательно подобрала остатки ухи на земле, а напоследок принялась вылизывать котелок изнутри, так что только задние лапы и хвост торчали наружу. В это время раздался звон колокольчика на одной из донок, лиса чуть ли не с котелком на голове отпрыгнула в мою сторону от костра и насторожила уши в сторону берега. А тут ещё я поинтересовался у неё:
      - А спасибо кто будет говорить? – Блеснув в мою сторону светящимися глазами, словно запущенная катапультой, сорвалась рыжая с места и растворилась в ночи, как её и не было.
            Непрекращающийся звон колокольчика свидетельствовал о возобновлении клёва. На протяжении трёх часов, как по расписанию, раз в полчаса повторялось одно и то же - звон колокольчика, пешее хождение к донке, подсечка, вываживание налима, обновление приманки и заброс оснастки, пополнение налимов на стальном тросе кукана вновь пойманным. Но при каждом моём проходе к донкам песчаная полоска берега становилась всё уже – вода прибывала, хоть никаких ГЭС, водохранилищ или плотин на реке не было. Видать, ветер с моря забил снегом устье, снизил отток речной воды, что и вызвало постепенное повышение уровня, и без того пополненного осадками.
            Воспользовавшись наступившей длительной паузой в поклёвках, решил я проверить сетку-малявочницу. Перевернул и подкачал ножным насосом лодку, воткнул глубоко в землю длинную жердь, завязал шнур от кукана вокруг неё и отправился в плавание. Вода очистилась от снега, и в сеть угодил десяток мелких окуней и плотвичек. Дело было только за продолжением клёва, а его как раз и не последовало. Выждав с полчаса, на всякий случай снарядил я пяток заякоренных кружков из пенопласта сразу двумя живцами на поводках каждый. Оставалось дожидаться рассвета, чем я и занялся после того, как причалил к берегу - завалился спать в палатке.